выражение на его впалом черепе выглядело трезвым. Он перенес вес, опершись плечом о прутья камеры. Услышав этот звук, Кора развернулась к нему. Лахлан приподнял уголок рта и сказал:
– Какое забавное шоу, Кораэль. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я просто наслаждаюсь. Продолжай.
– Пр… предложение, – пробормотала я, в то время как перед моими глазами заплясали первые искры. – Давай.
– Ах, верно. – Я услышала усмешку в голосе Коры. – Как я уже говорила, девочка была непредсказуемой, и, прежде чем мать успела это осознать, она оказалась в ловушке пламени, созданного руками ее собственной дочери, оставившем отпечаток и на самой девчонке.
На этот раз мой мир пошатнулся не из-за физической боли. В ушах раздался шум, за которым последовал пронзительный писк. Перед моим внутренним взором вспыхнула стена пламени, разъедающая зелень деревьев, я почувствовала обжигающий жар на своей коже и ледяной страх в венах.
Я видела потрясение на лице мамы; то, как она отшатнулась в ужасе, оглянулась, позвала меня…
Но я не была с ней. Я была по другую сторону огня, потому что… потому что…
Нет. Это было невозможно. Я запомнила, если бы создала огонь. Это… это было бы…
Где-то за завесой этого ужасного тумана взгляд Лахлана, черный как смоль, впился в мой. Его губы складывались в слова, но я слышала их только в своей голове. Если такое вообще было возможно.
Борись с этим. Ты сильнее ее, Хелена. Sea ka zterak. Борись за свою волю.
Кора цокнула языком.
– Кажется, эта информация была настолько важна, что заслуживает еще большей боли, не так ли?
Как только она произнесла эти слова, меня захлестнула следующая волна пыток. Боль, охватившая почку, переместилась в низ живота, вызвала судороги, прострелила мне виски и спровоцировала мигрень, от которой у меня закружилась голова. Я извивалась, царапала пол, все еще желая, чтобы это закончилось, чтобы я умерла, чтобы это наконец прекратилось. И снова, и снова голос Лахлана звучал все громче.
«Хелена, будь сильнее», – шептал он. Этот шепот возникал каждый раз, когда я была готова сдаться, и становился громче, когда мне не хватало воздуха, потому что манипуляции Коры заставляли каждый мой нерв гореть.
А потом случилось нечто, что я не могла контролировать. Что-то во мне шевельнулось. Толчок, будто нечто в моем сердце ожило и сильно подпрыгнуло. Цепи вокруг моих рук сломались и со звоном упали. Тело Кораэль врезалось в стену. Из нее вырвался удивленный вскрик, за которым последовал хрип, когда она соскользнула на землю. Боль в моем теле внезапно прекратилась.
Я уставилась на Лахлана широко распахнутыми глазами – он все еще безучастно стоял, прислонившись к решетке, и смотрел на меня. Он лишь слабо кивнул мне, как вдруг все вокруг меня потеряло цвет. Меня охватило неопределимое чувство силы. Узкая решетчатая стенка камеры Деклана задрожала, а затем рассыпалась. Мои конечности будто заново родились, я почувствовала опьянение, когда подбежала к нему. Глаза юного Синклера расширились.
– Хелена, что… – Его рот раскрылся. – Да ты светишься!
Сейчас было не время для разговора. Мне нужно было воспользоваться моментом, теперь, когда я почувствовала, что все возможно. Просто все! Что бы ни происходило со мной – это, конечно, ненормально, в том числе и для азлатов, но мне было все равно. Нам стоило убраться отсюда.
Преисполненная решимости, я схватила Деклана за руку.
– Не отпускай!
– Чего…
– Что бы ни случилось, не отпускай, слышишь?
Деклан нахмурился, но все же кивнул. Все вокруг нас, казалось, растворилось: неожиданно возникли белые стены, белый пол, белое окружение, белый Лахлан. Все сияло так ослепительно ярко, что мне пришлось зажмурить глаза, поскольку я чувствовала, что в любую секунду могу ослепнуть. Кора сидела в углу моей камеры, прижав руку к глазам. Мы с Декланом парили над землей. А затем так быстро, что я подумала, воздух рассечет мне кожу, мы закружились.
После этого белое безумие превратилось в черную надежду.
Полная и яркая луна красовалась на безоблачном вечернем небе. В ослепительной темноте вереск не казался таким ярким, как днем. Внезапно в фиолетовом цвете появилось что-то угрожающее. Почти бесшумно я стоял на страже в Хайлендсе, очень близко к Стоунхейвену. Верховные назначили меня на сегодняшнюю охоту за пределами нашего города, потому что почувствовали поразительную энергию в этом районе. Мощную энергию. Но до сих пор единственным существом, с которым я сталкивался, был лишь чрезвычайно толстый бизон.
Легкий ветерок потрепал мои волосы. Я провел языком по губам, пробуя на вкус тонкую соляную пленку, принесенную с близлежащих скал. Мое дыхание было спокойным и бесшумным. Я остановился и окинул окрестности внимательным взглядом. Кусты рододендрона колыхались на ветру, острый свист которого разносился по поросшим клевером холмам вдалеке. Я снова тихо пришел в движение, но вскоре резко остановился.
Там что-то было. Или кто-то. Крошечная тень в нескольких ярдах от меня, которую я увидел только благодаря лунному свету. Я осторожно приблизился к ней, но всего через несколько шагов существо вздрогнуло. Развернулось. Большие крылья захлопали в воздухе. Когда желтые глаза сфокусировались на мне, животное снова опустило крылья и наклонило голову.
– Макс? – Я нахмурился. – Что ты здесь делаешь?
Орел превратился в человека. Мгновение спустя передо мной стоял маленький Эверстоун – кудри растрепаны, а под темно-зелеными глазами залегли темные тени. Как всегда, он выглядел грустным. Я никогда раньше не видел, чтобы этот мальчик смеялся. Каким-то образом он напомнил мне меня самого. Макс поднял руку, указывая на высокий холм вдалеке.
– Что там?
Мальчик не ответил. Конечно нет. Вместо этого он на мгновение посмотрел мне в глаза, а затем снова поднял руку и указал на холм вытянутым пальцем.
– Там кто-нибудь есть?
Кивок.
– Кто-то, за кем ты наблюдаешь?
Еще один кивок.
Я размышлял.
– И ты здесь, далеко за пределами Тихого Ручья, потому что следил за этим человеком?
Облегчение отразилось в его суровых чертах лица, ведь я его понял. Я посмотрел на холм, но ничего не смог разглядеть. Зоркие глаза Макса видели намного лучше, чем наши. Мне ничего не оставалось, кроме как гадать.
– Темный?
Он покачал головой.
– Должно быть, это человек, который живет в Тихом Ручье. Верно?
Кивок. Отлично.
– Азлат?
Снова кивок. Но на этот раз Макс указал на самого себя. Он просунул пальцы между стежками своего вязаного свитера, скривил лицо и теребил его, пока ткань не порвалась. Он выжидающе смотрел на меня, указывая пальцем на отверстие.
– Порванный свитер?
Макс кивнул, но это
