сгонит.
Когда меня переложили на носилки и понесли, я наконец понял, насколько все серьезно. Если не получится зарастить трещину, это как минимум на месяц я выведен из строя! Продержится ли команда без меня? А если еще и Васенцов травмируется?
— А-а-а! — на сотню глоток заорал стадион.
— Это что было? — Еле прошептал я.
— Это ваши пропустили! — радостно объяснили местные медики.
Меня несли бережно, но все равно каждое движение отдавалось болью. В машине «скорой» мне что-то вкололи, и боль поутихла. Захлопнули дверцы — и по газам.
Сколько прошло времени с начала второго тайма? До конца оставалось десять минут, мы вели со счетом 1:3, вряд ли «соколы» успеют три гола забить. Или успеют? И ведь не узнать, как там дела, телефон остался в раздевалке.
Пока в травматологии ожидал свою очередь на рентген, все так же, будто тяжелораненый, лежа на каталке, отрицание и гнев сменились стадией торга: ладно, перелом так перелом, но, пожалуйста, пусть просто трещина или хотя бы перелом без смещения!
Тогда я вернусь на ворота раньше, чем через месяц, учитывая, что восстанавливаться я могу очень быстро. Месяц… Команде нужно будет костьми лечь, чтобы не пускать противника к нашим воротам. Или Васенцов справится? Зря, что ли, я его натаскивал?
И вот настал момент истины — меня закатили в кабинет, и не рентген там делали, а МРТ. Мне помогли перебраться на кушетку, сверху опустилась гудящая штука, и я ощутил себя листом бумаги внутри сканера.
Спиной ко мне сидел специалист и смотрел на экран, где отображалось мое многослойное разноцветное тело.
— Доктор, — прохрипел я, — скажите, пожалуйста, как плохи мои дела?
— Перелом есть, — резюмировал он, не оборачиваясь. — Закрытый, без смещения. Плечевой сустав не поврежден.
Облегчения я не почувствовал. Все-таки перелом. Все-таки команда какое-то время будет играть без меня. Только бы до матча с «Динамо-2» очухаться, который 27 июня. Дело чести им нахлобучить, и я хочу в этом участвовать! Да все наши хотят. Примерно так же — как выросший и раскачавшийся за лето одноклассник хочет дать в морду своему давнему обидчику.
Мне помогли сесть и стянуть футболку, ведь руку я поднять не мог. Затем надели фиксирующий бандаж. Врач вручил мне огромный снимок с описанием, где ничего нельзя было разобрать. Ну почему у медиков такой адский почерк?
— Как скоро я смогу продолжить тренировки? — спросил я. — Через месяц?
— Через месяц тебе только бандаж снимут. — Врач обернулся, это был оплывший краснощекий дядечка со щеткой светлых усов и круглыми очками. — Три как минимум. Потом два — на реабилитацию.
— Спасибо. — Я поковылял в коридор, стараясь ступать как можно мягче.
Стену подпирал мужик с расквашенным лицом и подбитым глазом. Ткнув в меня пальцем, он отлип от стены и двинулся ко мне.
— О, а я тебя знаю! Я тебя…
На него ястребом спикировал приехавший ко мне в «травму» Димидко, вклинился между нами, думая, что это агрессивный болела.
— …по телеку видел. Ты — тот самый крутой вратарь! — оскалился алкаш. — Жаль, что не за наших играешь!
Он протянул руку, и я пожал ее левой, кивнул Димидко — мол, все в порядке.
Уже на улице он покачал головой и сказал:
— Эх ты! Вот нахрена было геройствовать?!
В интонациях слышалось: «Что ж ты так подвел? На тебе команда держится!»
— Кто ж знал? — Я хотел пожать плечами и скривился от боли. — Как доиграли?
— Как… Не готовый морально Васенцов пропустил с первого удара, с того самого углового. Потом «соколы» рванули вперед, добивать. Но тут уже наши легли, выстроились стеной, не дали задавить Васенцова, отодвинули. И Рябов забил… В общем, кроме этого гола, на смене вратарей ничего больше у хозяев не получилось, счет 1:4.
Радости в его голосе не было.
— Васенцов собрался под конец? — спросил я.
Димидко махнул рукой.
— Да какой там! Аж трясло его. Как играть будет, хрен знает. По воротам больше не били, вот и секрет успеха. Как я понял, у тебя перелом ключицы. Хоть не осложненный?
Я помахал снимком.
— Трещина. Пару недель — и буду как новенький.
— Ты мне погеройствуй тут. Пара недель! Три, сука, месяца!
Говорить о том, что я могу себя лечить не стоит. Не за день восстановлюсь, конечно, но точно быстрее, чем за месяц.
Глава 18
Еще прячется по углам недобитый враг
Домой я ехал вместе со всеми в поезде — медики посчитали, что это мне не повредит. Ближе к полуночи закончилось действие обездоливающего, а таблетки ни фига не помогали, и я на стену лез. Естественно, поспать не получилось, какой тут сон, когда полка узкая, долбанный бандаж мешает и давит на отекшую кожу.
Но еще больше мешали мысли, что скоро следующий матч, а я не в строю. Как парни справятся? Не станет ли мое отсутствие фатальным для команды? Понятно, что даже если сольют все матчи, шансы на чемпионство никуда не денутся, но как бы не посыпалась команда, не пал моральный дух. Хорошо хоть после седьмого тура мы застолбили первое место.
Микроб читал новости, и его лицо, подсвеченное экраном, казалось мертвенным. На верхней полке дрыгался и храпел Погосян. Клык его пинал, чтобы не мешал.
— Прикинь, что пишут! — прошептал Микроб.
С верхней полки свесился Клык, навостривший уши.
— Ну?
— Что у Нерушимого нашего оскольчатый перелом, и он в больничке на вытяжке.
— Вот суки, — сказал Клык и спрятался.
— Подавать жалобу? — спросил Микроб у меня. — Сведения-то недостоверные.
— Подавай, — согласился я, и поинтересовался: — Что там в турнире? Наступают нам на пятки?
— В одном очке всего от нас «Днепр-2», в двух — одесский СКА, но у них матч в запасе.
— Как там «Динамо-2»? — крикнул из соседнего купе Матвеич. — Порадуй, Федя, скажи, что пролетели!
— Не-а, — покачал головой Микроб. — Дома 1:0 обыграли гродненский «Химик». Идут ни шатко ни валко. Сейчас на одиннадцатом месте, три победы, три поражения. Разница мячей тоже ровная — 7–7.
— В этом весь Кирюхин, — проворчал Колесо. — Ни рыба, ни мясо, осторожничает и гасит инициативу в корне. Помяните мое слово, они еще в подвал залетят, когда все поймут, что там от «Динамо» только имя, а все остальное — от Кири.
— Кстати! — воскликнул Матвеич. — А как там наше родное «Динамо» в вышке?
— Киевское? — встрепенулся кто-то в вагоне.
— Московское! — рявкнул Матвеич.
— Так себе московское, говно а не команда, — с характерным фрикативным «г» ответил мужик. — В подвале сидят. То ли дело киевляне! Сегодня бышовецкий ЦСКА дернули 3:0!
— И слили
