похождений.
- Не противьтесь своей природе, профессор! Все лучшие люди этого мира были одними из нас! - доктор надвигался на меня решительно, зачем-то стремясь приблизиться. Я медленно отступал.
- Вы так холодны, мой дорогой! Видимо, работа с морозом, вся эта ваша ледяная магия, она накладывает отпечаток… - оппонент разулыбался уже и вовсе похабно, и даже подмигнул. - Идите же сюда, мы проговорим Вашу проблему, составим план выхода из кризиса, отогреем Вашу заиндевевшую душу настоящим мужским теплом! Ну же, профессор!
- Много ты знаешь о тепле, тварь! - слушать такое, пусть даже и во вполне осознаваемом сне, было выше моих сил. - И о природе тоже! Я ведь знаю, это проклятье, оно — твоих рук дело!
- Даже ярость Ваша — она обжигающе ледяная, - вдруг пожаловался содомит. - Настоящий ледяной маг, потомок инеистых великанов!
Ветер, до сих пор тихий и неубедительный, вдруг взвыл стократно громче, но не стал сдувать меня с палубы, а приволок откуда-то издалека странно плотный туман, настоящее маленькое облако. В облаке угадывался чей-то силуэт, смутно знакомый и почти свой.
- Вот тут было обидно и зря, - сообщил мне сквозь туман новый участник нашей омерзительной беседы. - Вот тут ты уже можешь взяться за топор!
- Но у меня нет топора, - растерялся я.
Топора у меня действительно не было. Более того, я и пользоваться им умел исключительно для колки дров, да и то — в далеком детстве.
- Да? - усомнился голос. - А этот, не будь мое прозвище Полудатчанин?
Рука моя сама собой легла на рукоять dansköxin, торчащего из палубы: мгновением раньше никакого оружия здесь не было!
- Какие мы грозные! - жеманно заявил оппонент.
Вырвать топор из палубной доски, занести его над головой и резко опустить…
Это — быстро.
Глава 20. Индоктринация, боевой режим.
Первая встреча с доктором состоялась в его рабочем кабинете. Парой дней раньше это и вовсе было пустующее помещение в дальней части медицинского крыла: видимо, пустым его оставили специально для подобного случая. Я даже немного возгордился, и пребывал в таковом (гордом) состоянии часа два — надо же, такие сложности ради меня одного!
Практически сразу выяснилось, что гордился я рано и даже зря — об этом мне явственно, пусть и невербально, сообщила целая очередь из людей разных рас, удобно рассевшаяся на типовых советских лавках, предназначенных специально для ожидания подобного рода. Это было не очень приятно, но крайне логично: очевидным образом, специалист такого рода должен заниматься не только обучением случайного профессора неродному для него, профессора, языку.
Место мне (сразу несколько человек в коридоре прилично владели хохдойчем) определили в самом хвосте очереди. Я, было собирался возмутиться и даже поскандалить, но как-то очень быстро и образом, для меня нехарактерным, пришел в ум. Возможно, дело было в том, что примерно с половиной очереди конфликтовать не стоило просто в силу выдающихся габаритов очередников и потенциальных визави. К тому же, недолгое наблюдение выявило: большинство из них проводило в кабинете врача буквально по одной-две минуте.
Я вообще заметил, что стал существенно более осторожным в вопросах конфликтов: то ли это так действовало проклятье, то ли какие-то еще причины, наподобие подчеркнутой и даже немного подозрительной дружелюбности окружающих.
В общем, в очередь я встал, и, спустя каких-то сорок минут, оказался за заветной дверью.
Обещанный врач-индоктринолог явился в силах тяжких: в смысле, не один. Врача сопровождали два затянутых в специальные комбинезоны техника, солидных уже лет гоблин и довольно молодой дворф — впрочем, я быстро понял, что возраста они примерно одного. Дело, при ближнем рассмотрении, было в том, что гоблины, к сожалению, стареют чуть быстрее чем дворфы, хотя и те, и другие в норме живут дольше, чем большинство человеческих рас. Техники возились с интересного вида установкой: больше всего она напоминала старинную сушилку для шерсти, каковая до сих пор отлично работает в одной малоизвестной парикмахерской. Эту парикмахерскую постоянно — раньше — посещал я, а теперь не оставляют вниманием члены моей большой и мохнатой семьи.
Кроме того, при враче постоянно находился лаборант, но был он какой-то неуловимый: я увидел его как-то мельком, не услышал и даже обонял неуверенно, однако, как оказалось в дальнейшем, работу свою лаборант делал отлично и вовремя.
Я ждал, откровенно говоря, что врач будет чистокровным хомо: если верить статистике, примерно девяносто процентов ученых менталистов — представители именно базовой линии человечества.
Этот же специалист был… В общем, с точным определением расы я даже как-то затруднился.
Представьте себе во всем обычного человека: соразмерных пропорций туловища и головы, нормальных и даже в чем-то приятных черт волевого лица, без рогов, хвоста или шерсти на умной морде. Представьте теперь, что росту этот человек — более двух с половиной метров, то есть — выше большинства самых высоких рас, таких, как огры или даже тролли.
Дополните картину невероятно развитой мускулатурой индивида: например, мне сразу показалось, что белый халат, надетый поверх какой-то эластичной рубашки прямо сейчас треснет вдоль и по шву!
Голосу доктора, совершенно обычному и даже не очень громкому, я даже немного удивился — казалось, что этот невероятный человечище, эта глыба, должен и говорить так же, как выглядит: громко, внушительно и открывать рот исключительно для того, чтобы звать к звездам… И — иногда — принимать пищу.
- Здравствуйте, профессор. Присаживайтесь, - сообщил мне доктор на какой-то немного странно звучащей версии британского. Примерно так, если брать во внимание акцент, мог бы говорить портовый грузчик откуда-нибудь из Норфолка — весомо и даже немного грубо. Короткая фраза звучала полностью понятно, но сам язык казался каким-то низким.
Присаживаться предлагалось на стул, придвинутый к столу. Я зачем-то еще раз оглянулся, снова не увидел неуловимого лаборанта, не дождался ровным счетом никакого внимания от технического персонала, подобрал хвост и уселся со всем возможным удобством.
- Моя фамилия Железо, Григорий Железо. Я — штатный врач-индоктринолог Проекта. С сегодняшнего дня штатный, и, по некоторой информации, именно благодаря Вам. - Речь доктора сопровождалась странным звуком на самом пределе даже моей замечательной слышимости: будто где-то вдали четкими периодами гудел небольшой трансформатор. Периоды совпадали с артикулируемыми словами.
Слушайте, он даже улыбнулся! Открыто, дружелюбно и без сколько-нибудь заметной задней мысли. Так улыбаются дети, и, иногда, советские астронавты, пресс-конференции с которыми регулярно показывают по телевидению.
- Наша с Вами задача, профессор, максимально быстро и качественно обучить Вас советскому
