– Слушаю и повинуюсь.
– Знаю, что вы не виноваты в смерти Мани, знаю и убийцу. Ну, это после, а начну с того, что произошло значительно раньше. Знаете, в селе все боялись бабы Ульяны и ее дочки Ольги.
– Я знаю об Ульяне, мне Маня об этом рассказывала. Но при чем тут Оля? – Глеб поморщился.
– Об Ольге тоже после. Так вот, бывало, на кого баба Ульяна глаз положит – молодой ли, старый ли, женатый, холостой, – тот сразу начинает сохнуть от любви к ней.
– А она подпитывалась их энергией, выглядела молодо, и все они плохо кончили, – иронично подсказал Глеб.
– Да. Именно так. Когда Олька подросла, последний класс школы заканчивала, то втюрилась она в моего братца Василия. Он чуть постарше вас будет, да вы его знаете… Знали… Писала она ему записочки, ходила за ним тенью, всякая там романтическая мура, – покраснев, сказала она. – А у него уже была зазноба. Бедовая бабенка из соседнего села, замужняя, но муж запойный пьяница. Если у мужика запой, он пьет неделю, а то и больше, и все тащит из хаты. Она, значит, во все тяжкие. Назло ему. Море по колено. Ну, а Василием крутила, как хотела. Ольга, закончив школу, поехала в город учиться. – Глеб кивнул. – Первые три года, приезжая на летние каникулы, братца так и не смогла застать, тот все по работам бегал: на машину собирал. За это время много событий произошло: бабенка вдовая стала, мужа и дочь похоронила, утихомирилась. Посчитала, что прогневила Господа нашего, вот он ее и наказал. Ну, а с Василием у них уже все по-серьезному было, тому тоже надоело парубковать. Машину купил. Осенью свадьбу хотели сыграть, чтобы все как у людей. Засватал уже зазнобу, она в село наше переехала, хату купила. Я туда должна была перейти после свадьбы брата – негоже Василию в приймах жить. А тут Олька приехала на каникулы, и свадьба расстроилась. Это уж он сам втрескался в Ольку. Ни с того ни с сего и до беспамятства.
Та вначале довольная ходила, а когда он сватов прислал, гарбуза им вынесла. Стала вертеть им как хотела, почище той, прежней. Ну, а сама училась в городе. Институт закончила, стала в аспирантуре учиться. А Васька все ждет ее. Вдруг до Василия слушок дошел, что она замуж вышла. Василий, горячий как огонь, хватает охотничье ружье – и в город. Слава Богу, не имел адреса, а то беды бы не миновать. А тут она опять приехала и с Василием переговорила, не знаю о чем, только немного успокоился он. Вскоре она сама стала вдовой – мужа похоронила. Васька к ней, она ему: не будем спешить, еще года не прошло, что люди скажут? Ждет Васька. Тут она снова замуж собирается – за вас, значит. Опять Ваську успокоила. Снова он ждет, а чего – непонятно! Бывало, когда без вас приезжала, так Василий в те дни и домой не являлся ночевать. А то повадился сам к ней в город ездить, благо недалече. Поздно возвращался. А она связь с ним поддерживала: он мобильный телефон приобрел, хотя связь поганая у нас в селе. Бывало и по старинке: то на почту и телеграмму даст, то через Нинку-секретаршу из конторы весточку передавал.
Глеб вдруг вспомнил, что иногда Ольга допоздна задерживалась, говорила, что с подружками заболталась, а у него это ни малейших подозрений не вызывало. Верил он ей, а может, был очень работой увлечен…
– В тот день, когда баба Ульяна умирала, он поехал в город и привез Ольку в село. Была она там, пока баба Ульяна не умерла, упокой ее душу, Господи.
– Выходит, Ольга была в селе до самой смерти матери? – переспросил он Галю.
– А как же! По поверью, когда колдунья умирает – а баба Ульяна ею была, – черти не забирают ее душу и заставляют страшно мучиться, пока она не передаст свои секреты преемнице. Болела баба Ульяна и мучилась долго, а как передала – и смерть легкую получила. Так вот, баба Ульяна передала все, вместе с книгой колдовской, Ольке. Василий это видел.
Когда вы приехали на похороны, в первую ночь Олька позвала Василия и закрылась с ним в бане. Тот потом рассказал, что она пыталась заклинаниями заиметь власть над духом умершей матери, а он ей помогал совершать обряд. И на следующую ночь, уже когда бабу Ульяну похоронили, – теперь у Ольги была свечка из гроба и земля с могилы покойницы – все у нее получилось. Брат говорил, страшно было на это смотреть.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – подумал Глеб, вспомнив свое путешествие на кладбище ночью. Выходит, Ольга знала, что у него нет земли, так как сама ее забрала. А он, дурачок, потащился ночью… Вот как объяснилось неожиданное появление банки с землей.
– Когда Василий узнал, что Олька попала в аварию и лежит в больнице, то сразу поехал в город, разузнал, в какой больнице, завел там знакомство с кем надо. Тогда он и узнал о существовании Степана, о том, какие отношения их связывают. Васька пробился к ней и стал упрекать за Степана, а она смеялась и говорила, что никогда не станет Василию женой, а вот любовницей – это пожалуйста, если он не будет дурить, а только ее слушаться. Делать нечего, смирился он. Бывало, после работы в машину – и в город, к больнице, и стоит там, счастлив, что рядом. И вот она сама позвонила из больницы и вызвала его к себе. На крыльях любви, на свою погибель, помчался он к ней. Она ему записочку продиктовала и сказала, чтобы на следующую ночь он ее передал вам через нашу родичку, работающую в «Колосе». Знала ее, они с Васей там иногда останавливались. Ой, я, наверное, не то говорю? – спохватилась Галя.
– Нет, все в порядке, продолжай, – попросил Глеб слабым голосом.
– Вася, когда вышел, по своему обыкновению отстоял часок под ее окнами и видел, как Степан приехал, а вскоре они вдвоем вышли и уехали на машине Степана. Он за ними. Они ненадолго заехали к Степану, а потом прямо в село порулили. Тогда Вася поехал обратно и позвонил вам в ту же ночь, а не в следующую, как она просила, – поломал Ольке задуманный ею сценарий. Говорил с вами, словно он Степан, – он это умеет. Кого хочешь может перекривить. И Брежнева, Горбачева, Ельцина – одно удовольствие слушать. Вызвал вас, значит, ночью в «Колос» и направил в Ольшанку. Задумка у него была такая: если застанете их вдвоем, то Степану бока намнете, а то и голову проломите, тогда, может, вас в тюрьму упекут, а он от обоих соперников сразу избавится.
Глеб поморщился:
– Просто Талейран[12] какой-то.
– Кто-кто? – не поняла Галя.
– Да никто. Продолжайте, пожалуйста.
– Вася следовал за вами до самой Ольшанки. Видел, как вы чуть было не застали их на кладбище, но потом почему-то поехали к дому Ульяны и подожгли баню. Он заходил в баню после вас, видел учиненный разгром. Потом вы побежали к Мане, он – следом. Маня-то и была той зазнобой, на которой он чуть не женился. Стукнул вас табуреткой по голове. Что Маня ему сказала, чем вывела из себя, за что он ее убил, он так мне и не признался. Убив ее, он все обставил так, словно вы убийца. Остальное вы знаете.
Глеб, помолчав, спросил:
– Почему вы до сих пор не рассказывали об этом, а сейчас вдруг все открыли? Что на вас повлияло?
– Вот именно что повлияло. – У нее на глазах вновь выступили слезы. – Вася из ревности убил Степана, но, когда убегал, на патруль нарвался… отстреливался… Его милиционеры застрелили. У меня больше никого не осталось…
– Я могу использовать ваш рассказ, когда потребую пересмотра моего дела?
– Нет. Я поступила учиться в педагогический университет в Киеве, как бы эта история мне не навредила. Нет никаких доказательств, кроме моих слов. Мне подсказал один человек, мой друг, что меня могут привлечь как соучастницу, раз скрывала это так долго. Я не хочу в тюрьму. Собираюсь вот продать все имущество в селе и купить маленькую квартирку в Киеве.
– Хорошо, я вас понимаю, но не оправдываю. Зачем тогда вы сюда приехали и мне все это рассказали? Какой мне в этом прок? Я все равно умираю, но какие-то иллюзии все же сохранились бы.
– Неужели вы не понимаете, что Ольке нужно, чтобы вы умерли? Она рассказывала Васе про вашу квартиру и сколько она может стоить.
– Она ведь собиралась замуж за Степана, а тот был человек небедный, – возразил Глеб.
– Так-то оно так, но то деньги Степана, до них еще надо было добраться, а квартира – вот она, и Ольга будет наследницей. Ведь у вас больше никого нет?
– Согласен. Больше никого нет. Квартира приватизирована на мое имя.
– Олька не хочет прожить всю жизнь в селе, как ее мать, не хочет чувствовать себя в этом мире ущербной. Она жаждет пользоваться всеми благами, которые дают деньги.
– Мне кажется, что у вас такие же планы, – зло заметил Глеб. – Но не все покупается и продается.
– Да, не все, но многое, – возразила она.
– Это философский вопрос, но у меня нет желания рассуждать на эту тему. Похоже, ваша миссия окончена?
– Не поняла?
– Вы выполнили поставленную перед собой задачу и убедили меня в том, что я невиновен. Теперь я могу спокойно ожидать смерти на больничной койке, – с иронией сказал Глеб.
Он не хотел обижать девушку, тем более что понимал: если бы его сейчас оправдали, он все равно долго не протянул бы на этом свете.
