Что вообще нашли?
— По телевизору увидишь, — ответила Нефедова, выдыхая дым тонкой струйкой. — Не сегодня, так завтра от нас. Но прессы было много, так что и сегодня новости вкинут.
— Ну а конкретно — кто стрелял? Как убиты были?
— Врать не буду, не знаю, — пожала плечами она. — Набережная Фонтанки — улица государственных учреждений. Рядом суды, отделения канцелярии. Место быстро оцепили, следствие на себя тайная канцелярия взяла, оттуда нам почти ничего не сливают. Про Бистрюкова разве что сообщили — и то по факту, когда тело на носилках вынесли.
Хм, значит, Елена Корнилова и правда успешно инсценировала «гибель» Евгенича. Вот только как она порешала это с так называемой тайной канцелярией? Это ведь, получается, этакий аналог КГБ или ФСБ. А следователь, пусть она и талант, всего лишь милиционер. Или не всего лишь?
— Как вы так рано приехали на место? — задал следующий вопрос я.
— А ты откуда знаешь?
— Видел. По набережной шел. Милицейские машины ехали с отставанием.
И это я даже не сказал вслух о том, что, вероятно, отделы милиции здесь поблизости, в отличие от студии телевизионщиков.
— А ты не в курсе? — удивилась Нефедова. — Вроде уже вся страна знает. Большинство звонков в милицию дублируется нам. А иногда до нас раньше их инфа приходит.
— Не в курсе, — подтвердил я. — Я вообще не местный, очень сильно не местный. Так что сразу предупреждаю, что могу тупить.
— Ладно, пойдем внутрь. Тебя как хоть зовут-то?
— Артем.
— Жвачку будешь, Артем? — спросила она, отправляя затушенную сигарету в урну.
Нефедова достала из кармана круглую пластиковую упаковку, напоминающую плосковатый панцирь улитки. Это была «Хубба Бубба», ниже приписка: «Великолепная вишня». Жвачка вытягивалась из упаковки в виде ленты, в любой момент ее можно было остричь. Сама Нефедова уже не просто такую жевала, но и пускала большие пузыри.
По возвращении тетя Зина смотрела на меня осуждающе, явно была недовольна, что я связался с Нефедовой. Но, как я понял, журналистка и раньше сюда периодически заглядывала. Во времена, когда нужную информацию не найти в Интернете, крупные библиотеки оказываются очень ценным источником информации.
Чуть позже вернулась команда Нефедовой. «Онтамами», как выяснилось, они называли сосиски в запечённом тесте. Вдобавок мужики привезли бутылку воды, а вместе с ней порошок «Юпи», который якобы надо растворить в воде. К подобного рода сомнительным напиткам я был не то чтобы готов. Спас ситуацию кефир в коробке с крокодилом, к которому у меня неожиданно пробудился вкус. По крайней мере, чтобы запивать сосиски в тесте — самое то.
Я начал говорить, попутно пережевывая пищу. Кто-нибудь назвал бы мои условия странными, но это был самый доступный способ подстраховаться. Нефедова легко могла тайно записать мои показания и потом пустить в эфир, если будет повод. А чавканье и периодически набитый рот превращали мой рассказ в столь хаотичное повествование, что легче было бы сфальсифицировать речь другого человека, чем пустить такое в эфир.
Юлить смысла не было, рассказывал практически все, что упомнил. Если эта Нефедова выведет медведевских на чистую воду или поднимет резонанс — ну и прекрасно. Напрягся и даже назвал улицу Николаевскую, где держат рабов, показал место на карте — после «разведки» с Еленой я и сам локацию неплохо запомнил.
Не сказал лишь одно: как сбежал.
— Как ты сбежал? — словно уловив мои мысли, спросила Нефедова.
— Организовал команду, когда смотрящий отлучился на вечер — они праздновали приезд Медведевых. Видимо, давно не виделись.
— Хочешь сказать, вас совсем одних оставили?
— Нам помогла другая смотрящая, сама бывшая рабыня.
— Сможешь на нее нас вывести?
— Может и смогу, но не раньше, чем через неделю. Зависит от того, согласится ли она.
— Нет, неделя — слишком долго, — заключила Нефедова. — Но тут и так интересного хватает.
— Мы ведь про этого Шрама, точнее его «Апполон», репортаж уже снимали, — после долгой паузы сказала журналистка. Я ел. — На «Апрашке» они рэкетом занялись, но на камеру не признались. Потом таксисты на них заявили, и тоже никакой развязки. Ну а когда стриптиз-клуб под себя подмяли, я поняла, что следующим репортажем только сделаю им рекламу.
— Если знала, чего ж раньше под Медведевых рыть не стала?
— А где-то написано, что они под Медведевыми ходят? — подал голос напарник журналистки, сидевший неподалеку. — Ты попробуй разберись еще, кто сам по себе, а кто-то на кого-то пашет.
— Да и московские — не наш профиль, — кивнула Нефедова. — Связь с Медведевыми я буквально на днях раскопала. С аристократией заигрывать можно тогда, когда есть конкретный прецендент. Если там, где ты сказал, действительно рабы…
— То это собственность клана Медведевых, — покачал головой напарник. — Не катит.
— Это как? — сказал я, едва не подавившись. — Я ошибаюсь, или крепостное право у вас отменили?
— Собственность рода — особый вид «имущества». Это слепое пятно новых законов. Ты попробуй докажи, что это рабы, а не мигранты, добровольно отдавшие свои документы работодателю. Это сложно объяснить, но представь, как если ты попытаешься освобождать из клеток обезьян. Чего бы ты ни сказал, ручные обезьяны останутся чьей-то собственностью. Не берусь утверждать, что рабы совсем уж от них не отличаются. Но статья за рабство в империи отсутствует.
— Ха, зависит от подачи, — возразила Нефедова. — Помни, Володя, что мы не чистоту законов освещаем. Лишний раз показать импотенцию аристо-демократической системы — да нам за это спасибо скажут. Рабы — это не трупики, конечно, но возмущение народное вызовет. А нам это и надо.
Некоторое время Нефедова еще расспрашивала меня, записывала детали в блокнот. Для нее все это, очевидно, был лишь отдельными деталями большого паззла. Ведь ее профессиональной деятельностью, по большей части, были разоблачения, которых еще никто не делал. То есть — не просто рассказать об убийстве Евгенича, а связать это с общей деятельностью медведевских.
К слову, если все действительно так, как она рассказала в репортаже, менталиста пытались убить свои же? Или это тоже «вброс» Елены, чтобы отвадить лишние глаза от реального положения дел?
— Спасибо, Артем, за сведения, — подытожила разговор Нефедова. — Не скажу, что это бомба, но кое-что может оказаться очень полезным. А кое-что — бомбой.
— Главное, чтобы не в лифте, — саркастично добавил её напарник.
Про полученную в обмен еду я был того же мнения, что озвучила Нефедова, прием пищи как раз подходил к концу.
— Возможен вариант, — сказал я в ответ, — что с медведевскими случится заварушка. На тебя можно рассчитывать в случае чего?
— Звони в студию, оттуда уже мне передадут. Приедем.
— Уточню. Возможно, перед этим мне понадобятся о медведевских… какие-то новые сведения. Не сомневаюсь,
