Но ведь никто не будет нападать на монастырь. Церковь имеет право давать убежище, и это право священно…
— Разве что в ваших японских комиксах, — хмыкнула Люба, — А в реальности всё обстоит несколько иначе, Ваше Величество. В средневековье, когда церковь была единой, а страна раздроблена, так и было. Церковь часто выступала медиатором и судьей в конфликтах магократов. Но сейчас не средние века. У нас Империя, царевич, проснитесь! Так что остановить убийц Полётова монахи никак не смогут, даже если захотят. А теперь идемте или, клянусь, я сейчас оглушу вас и утащу в бессознательном состоянии и не жалуйтесь потом!
До Павла Павловича теперь окончательно дошло, вообще этот парень был на самом деле туговат, как и его братец. Павла Вечного было охранять гораздо проще, чем его наследничков…
Через пару минут Люба и царевич были уже у ворот монастыря.
Люба первым делом вырвала из рук Павла Павловича японский комикс и зашвырнула его в кусты:
— Вот это вам не понадобится, Ваше Величество. Я буду вашей анимешной тянкой, настоящей, живой и теплой. А комикс пусть полежит здесь. Полётов в курсе, что вы фанат «Удивительных романтических приключений Лизы и Софочки», так что его люди найдут вашу мангу и поймут, что вы на самом деле были в этом монастыре…
— А зачем им это понимать?
— Я обещала Нагибину не подставлять его перед Полётовым, — вздохнула вампирка, — Так что все должно выглядеть так, как будто я увезла вас отсюда против воли Нагибина. Нагибин как всегда играет какую-то сложную игру. Впрочем, нас это не касается. Погнали.
Люба указала на запаркованный возле ворот монастыря полицейский мотоцикл с губернским гербом.
— А где вы взяли этот мотоцикл? — подозрительно поинтересовался Павел Павлович, которому явно очень хотелось вернуться в свою уютную келью допивать «Инка-колу».
— Да просто отобрала у полицейского, — призналась Люба, — Но мент живой, не переживайте, Ваше Величество, я его просто оглушила. Вот дерьмо… Смотрите!
Люба указала в пасмурные осенние небеса, на горизонте в небе появился десяток черных точек. Точки стремительно росли и приближались…
— Это дроны что ли?
— Нет, это Полётовы, — вздохнула вампирка, — И еще одно слово, Ваше Величество — я вам язык отрежу. Садитесь на мотоцикл. СЕЙЧАС ЖЕ.
Люба завела мотор, Павел Павлович сел позади девушки.
— За талию меня держите, и покрепче, — приказала вампирка.
Малой еще обычно хватал её за грудь во время поездки, его Люба тоже, помнится, возила на мотоцикле. Впрочем, она была уверена, что Павел Павлович ничем подобным заниматься не станет.
— Они же нас заметят! — прокричал царевич, когда мотоцикл уже рванул с места.
Он был прав, местность вокруг монастыря была как на ладони — одни поля и аккуратные деревеньки. А Полётовы летят высоко, и глаз у них острый, не зря же у них на гербе изображен орёл.
— Заметят — пожалеют, — крикнула в ответ Люба, похлопав рукой по зачарованному арбалету, который она прятала под курткой…
«К — Кросивые
Р — Розумные
Ы — Ыстинные
С — Савершеные
Ы — Ыдём!»
Загадочная надпись, обнаруженная в 2007 году на заброшенной Третьей линии Петербургского метрополитена
Яркий свет из тоннеля ослепил Таню, девушка замерла от ужаса.
Впрочем, на поезд это было не похоже, насколько понимала Таня, у поезда всего пара фар. А у того, что вылезло из тоннеля, фар было под сотню…
Да это же не поезд! Это были мотоциклы, несколько десятков, это они рычали и гудели в тоннеле. Просто со звуками здесь творится нечто странное, как и предупреждал старик Самосборов.
Мотоциклы затормозили, их колеса стояли прямо в воде, на мотоциклах восседали люди в длинных кожаных плащах и касках с гербами. На груди у неизвестных висели яркие жандармские фонари, а еще короткие автоматы.
— ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТЕ! — проорал кто-то в громкоговоритель со стороны мотоциклистов, — СДАВАЙТЕСЬ, СЕКТАНТЫ!
Эхо крика было столь оглушительным, что Тане чуть не вырвало барабанные перепонки.
Сигурд вроде уже собиралась броситься на мотоциклистов, но тех было несколько сотен, они заняли весь тоннель целиком, так что Тане вступать в бой показалось крайне паршивой идеей, она схватила лейб-стражницу за руку:
— А ну стой! Не надо.
Таня ощущала какую-ту странную решимость. Врагов было много, и они были вооружены, но по крайней мере, это были живые люди, а не духи и не метрокрысы. От этого Тане почему-то полегчало.
Таня заорала мотоциклистам:
— Не стреляйте! И погасите ваши фонари — вы нас слепите! Мы не сектанты, мы сами их ищем!
На миг повисла тишина. Видимость в тоннеле, несмотря на яркий свет, теперь стала почти нулевая — отряд Тани был ослеплен фонарями мотоциклистов, а мотоциклисты — фонарями на касках людей Тани. Так что если сейчас начнётся перестрелка — то стрелять обеим сторонам придется вслепую. А у Тани в отряде тем временем десяток магов…
— У нас сотня магов! — закричала Таня, несколько приукрасив ситуацию, — Начнётё палить — все тут и останетесь!
Таня хлопала глазами и смахивала слёзы, зрение к ней постепенно возвращалось, она теперь видела, что за мотоциклистами по тоннелю приехал какой-то громадный грузовик — врагов определенно было больше, чем людей Тани.
— У НАС ПРИКАЗ УБИТЬ ЛЮБОГО, КТО БУДЕТ ИСКАТЬ СЕКТАНТОВ, — безжалостно произнёс громкоговоритель, — ПРИКАЗ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ПАВЛА СТАЛЬНОГО.
Впрочем, несмотря на содержание этих речей, это были просто слова, а не пули. Если бы неизвестный решился открыть огонь — он бы уже стрелял. Но вместо этого он болтал, а это явный признак того, что противник пребывает в нерешительности.
— Я племянница Нагибина, главы сектантов! — заорала Таня, — Лишь я могу найти их!
— И устраивать здесь битву я вам сильно не советую, господин! — закричал пролезший поближе к Тане старик Самосборов, — Этот тоннель выглядит крепким, но не обманывайтесь! Чуть выше него несколько полностью затопленных станций. Одна пуля или один взрыв — и тоннель зальёт целиком за пару минут!
Громкоговоритель в задумчивости молчал, тем временем вперед вышел один из присягнувших Нагибиным офицеров Летучего Полка — барон Парников.
Парников был высоким, рыжим и довольно красивым парнем. По крайней мере, Тане он нравился.
Парников в свою очередь прокричал:
— Это кто там орёт-то? Граф Резаков, вы?
Снова повисла тишина, на этот раз возникло настоящее замешательство.
