Виктор повел рукой, и Маша обмякла на стуле. Ее глаза закрылись, дыхание стало ровным и глубоким.
– Сон очень крепок, – продолжал Виктор, – можно делать с объектом что угодно. Мазать зубной пастой, раздевать, одевать, даже отпиливать пальцы.
Игорь физически ощущал ненависть, исходившую от группы в направлении ассистента. Виктор щелкнул пальцами, и начавшая уже сползать со стула Маша вскинулась, ухватилась за спинку, растерянно оглянулась вокруг.
– Четвертый уровень использует «привязь», – ласково сказал Темный и добавил, повысив голос: – Подойди!
Маша встала и медленно пошла к нему. Глаза ее были полузакрыты, движения вялы и замедленны.
– Правильно наложенная «привязь», – продолжал Виктор, с видимым удовольствием глядя на Машу снизу вверх, – подавляет волю жертвы. Жертва остается в сознании и полностью воспринимает происходящее, однако находится в состоянии апатии и выполняет все приказы наложившего заклятье. Попрыгай на одной ножке.
Маша начала медленно прыгать. Каблук туфли щелкал о паркет.
– Достаточно, – обронил Виктор.
Курсантка с силой втянула в себя воздух и непроизвольно сделала два шага назад.
– На третьем уровне… – протянул Виктор, – на третьем уровне я обожал «африканскую страсть». На жаргоне это заклинание обычно именуют «бешеной кошкой». Объект испытывает просто непреодолимое желание к совокуплению. Подчеркиваю – непреодолимое, безусловный позыв. Ап!
Маша взмахнула перед собой ладонью и отразила заклинание. Степанцов зааплодировал.
– Похвально, – улыбнулся Виктор, – учебный практикум не предполагает блоков, но так даже интереснее. Повторим.
Попытка парировать была и в этот раз, но Виктор оказался раза в два быстрее и во много раз сильнее.
Глаза Маши стали дикими. Желание переполняло ее, низ живота нестерпимо ломило. Она оглянулась вокруг, ближайшим к ней мужчиной являлся Игорь. С утробным стоном она бросилась расстегивать на нем рубашку, он едва успевал отводить ее руки. Через пару секунд Игорь вынужден был снять заклятие, когда Маша стала до крови царапать его пальцы, которыми он пытался ее отстранить.
– Ой… простите… – Девушка попятилась от него.
– Игорь Валерьевич, может, достаточно? – спросил тихий Кузовлев.
– Я почти закончил. Но все показанное до сих пор – довольно пошло и для дилетантов, – весело продолжал Виктор, – так как подавляет, в той или иной степени, сознание объекта. Что может быть прекраснее истинной, чистой любви при ясном уме? «Ветка сакуры». Для настоящих эстетов, да.
Маша подошла к Виктору и села к нему на колени. Виктор, милый Виктор! Как же она не замечала раньше этих прекрасных глаз, этой милой ямочки на подбородке, этой доброй, проникновенной улыбки? С успокоенным, счастливым, словно освещенным изнутри лицом она положила голову ему на плечо и блаженно вздохнула. Секса тоже хотелось – но спокойно, уверенно, без спешки. Главное – какое счастье просто так сидеть, обниматься, просто быть рядом с Ним…
Виктор, глядя прямо в глаза Кузовлеву, медленно лизнул смеющуюся Машу в шею, и Игорь едва успел бросить «фриз» в бешено ринувшегося на парочку курсанта.
* * *
– Тот, кто в состоянии вывести тебя из себя, – управляет тобой. Тобой что, управляет Темный, курсант? Или все-таки твоя голова?
Леша Кузовлев скрипел зубами, невидящими глазами смотрел через витрину кафе на улицу.
– Мерзавец! Я вызову его!
– Не выйдет. Во-первых, вызвать можно только свой уровень или на один выше. А во-вторых, если каким-то чудом дуэль вдруг состоится, он тебя просто тупо убьет. Еще и помучает перед этим хорошенько. Отлично придумал.
– Что же делать? Терпеть вот это все?
– Ты поддался на простую провокацию. В Дозоре это может стоить жизни. Расти. Учись. Думай головой. Никто и не обещал, что будет легко. Наоборот – говорили, что будет очень трудно. Видишь, не обманули.
Кузовлев тяжело сопел.
– Ну все, надеюсь, выводы будут сделаны, – уже теплее добавил Игорь, – свободен. Она дома, ждет твоего звонка.
Незадачливый дуэлянт просиял и исчез, как и не было.
Игорь продолжал медитировать на чашку кофе в своем любимом заведении, когда его внимание привлек разговор за соседним столиком.
– Оксана, как ты могла? – тихо, зло говорил парень. – Все было хорошо, и вдруг ни с того ни с сего… с первым встречным… черт, ты даже пьяной не была! Чем я тебя обидел, что было не так? Или что ты в нем нашла – он ведь даже на вид мерзкий тип, бледная спирохета?
– Глеб, ну прости, – прошептала его собеседница, брюнетка редкой красоты, – я не понимаю, что это было… какое-то наваждение… я была вообще сама не своя, клянусь!
– Ты себя слышишь? – прорычал Глеб. – Ты же взрослый человек! Наваждение? Видел я твое наваждение – сама с ним пошла, никто тебя не заставлял! Как? Ну как так?
– Я не зна-а-аю… – тихо провыла девушка, закрывая лицо руками.
Парень встал.
– Я же тебя люблю… любил, – выдавил он, – черт, жениться хотел. Кольцо купил уже. А ты…
– Не уходи, останься! Глеб, ну, Глебушка!
Хлопнула входная дверь. Плечи девушки сотрясались от беззвучных рыданий. Посетители деликатно отворачивались в сторону.
«Наглотаюсь таблеток… или лучше прыгнуть с балкона, не буду мучиться…» – звенели в голове Игоря ее хаотично скачущие мысли.
Игорь сел напротив – приятный мужчина лет тридцати на вид, в белой куртке, с проседью в волосах и слегка рассеянным взглядом – и ободряюще улыбнулся, поскольку недоумение в заплаканных глазах девушки сменилось страхом.
– Вы тоже, как тот… Пожалуйста, только не опять! Не надо!
– Давайте, Оксана, мы с вами вместе вспомним ваш вчерашний вечер. Нет-нет, говорить ничего не нужно. Просто представляйте.
* * *
Из ночного клуба вывалилась парочка. Невысокий, смазливо-метросексуальной, но при этом чем-то отталкивающей внешности паренек тащил за руку симпатичную блондинку. Девушка переставляла ноги, как кукла, бессмысленно глядя перед собой. Охранник у входа равнодушно проводил их взглядом – каждый второй уходит пьяный или обдолбанный, дело обычное.
Возле машины паренек активизировался, притиснул спутницу к дверце, жадно запустил руку под короткую юбку, впился поцелуем в губы. Девушка вяло отвечала.
– Любишь «привязь»? – спросил Игорь, выходя из тени деревьев.
Метросексуал обернулся, тупо глядя на него. По подбородку стекала слюна.
«Бледная спирохета… да, точно сказано».
Игорь шевельнул правой бровью, снимая заклятие. Девушка судорожно выдохнула, дико заозиралась, пытаясь понять, как она попала на стоянку. Дернулась, обнаружила у себя в паху ладонь кавалера, взвизгнула, влепила ему звонкую пощечину и побежала прочь.
– Ай-ай-ай, – продолжил Игорь, – ну, если так нравится «привязь», то попробуй ее с другой стороны.
Наложить заклятие на Иного сложнее, чем на человека. Но борьба была короткой – регулярно практикующийся второй уровень смял сопротивление самоучки, едва достигшего нетвердого четвертого, все еще ошалело державшегося за покрасневшую щеку, за пару секунд.
Метросексуал вытянулся и встал по стойке «смирно». В его глазах плескался ужас.
– Григорий Ларвинский, – лениво процедил Игорь, – ты обвиняешься в несанкционированных воздействиях на людей женского пола, нарушающих их личную и сексуальную свободу. Семь… нет, восемь эпизодов только за последний месяц. При разрешенной норме в одно воздействие. Нехорошо, нехорошо…
Парализованный метросексуал издал странный звук, нечто среднее между писком и хрипом.
– Снисхождение? – усмехнулся Игорь. – Не заслуживаешь ты снисхождения. Я просмотрел воспоминания твоей вчерашней жертвы… ты же ее, мерзавец, не просто так, чтобы физиологию разрядить, ты ее всяко-разно. Садистские наклонности и нестандартные формы актов будем считать отягчающим обстоятельством. Весьма отягчающим.
И что теперь, спросил себя Игорь. Конечно, по правилам надо сдать его ребятам в офис. Грозит ему шесть-семь лет лишения магической силы, он будет ходить по улицам, радоваться жизни, а вокруг будут догорать сломанные мерзавцем судьбы. Потом срок выйдет, и он примется за старое… это если вообще не спишут его грехи взаимозачетом, выручая какого-нибудь набедокурившего Светлого. И вернется мразь к своему занятию, только станет хитрее и осторожнее…
Что бы сделал на моем месте тихий, но решительный курсант Леша Кузовлев? Что сделал бы я сам, студент курсов Дозора и пламенный комсомолец, пятьдесят лет назад? Нет, кастрировать, к сожалению, не вариант – отрастит ведь себе заново, сволочь…
Григорий сдавленно хрюкнул.
– Заболтался я тут с тобой, – посуровел Игорь. – Опираясь на параграф двадцать восемь прим, реализую свое право один раз в десять лет использовать полевой суд по канонам древних адатов. Решение: виновен. Приговор: соразмерное воздаяние.
