стояла раскрыв рот и не могла ничего произнести. За мгновение, она вспомнила его очаровательные медового цвета глаза, обрамлённые светлыми густыми ресницами, взгляд, которым он рассматривал внимательно ее, прежде чем сказать что-то глубокое и даже свет, что отражался в них при рассвете, когда они нежились в постели. И тут же представила, как будет он слепым. Идти, спотыкаясь с тростью, а может быть с собакой-поводырём. Как будет он страдать в кромешной темноте. И даже то, как напрягая слух придется слушать весь мир вокруг и строить свои, лишь ему ведомый, черно-белый мир внутри головы.
— Это навсегда? — шепотом спросила Чача доктора.
— Я не имею права у вас отнимать веру, но на сколько показывает практика, то да.
Девушка кивнула, и прошла через дверь в новый для них обоих мир. Каким бы он не был, она пойдет с ним до конца. Их любовь выдержит любые испытания. В конце концов она станет его глазами и подарит все лучшее, что сможет, лишь бы Сидр ни в чем не нуждался. Им будет сложно, это бесспорно, однако им под силу всё! Их чувства выдержат любой расклад. И, конечно, он постарается ее оттолкнуть, будет делать все, чтобы она ушла и жила своей счастливой жизнью. Но как она может? И что за жизнь возможна без него? Ведь дороги на родину уже давным-давно забыты, и что ей делать там, где ее уже не ждут. Если и есть жизнь без Сидра, то она бессмысленная, в поисках забвения. Порою, лучше страдать вместе и быть на одной волне, чем все попытки безнадежно стать счастливой одной. Чача через это уже ни единожды проходила. А в итоге лишь Сидр смог ее спасти и поселить гармонию в ее душе. Так и она подарит ему покой и радость всего мира. Они справятся. Все будет хорошо.
— Как тебе номер? — открыв дверь и включив свет, спросил Кумыс у японки. И лишь сейчас заметив настолько ужасно она выглядела: в порванном местами кимоно, растрепанными грязными волосами, бледным лицом и с синяками на руках, где часом ранее «красовались» канаты.
— Лучше, чем контейнер, — тихо сказала она и глазами уткнулась в дверь туалета.
Кумыс изначально выбрал комнату, где в уборной нет окон, поэтому просто кивнул, разрешая идти.
— Вот, держи вещи, — толкнул он к ней сумку. — Возможно что-то будет и велико, но по крайней мере чистое.
Саке ничего не ответила. А чего он ждал? «Спасибо»? Наивно благодарить похитителя за его темные дела.
В комнате была лишь одна двухспальная кровать. С раздельными были ближе к администратору и с лишними окнами. Эта же была самой дальней, с минимумов выходов. Настоящий траходром, по-другому не скажешь. Можно смело приглашать порно-режиссеров, и никто и не услышит/ заметит.
Кумыс постоянно поглядывал на часы. Времени у него было максимум два часа. Он обещал Текиле сводить ее в ресторан. И вот наконец-то спустя почти час, из клубов пара вышла Саке. Она была маленькой как котенок в этом джемпере не по размеру, но более свежей и живой, чем та, кого он вез в безмолвном молчании добрых полтора часа.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался все же он.
Она пожала плечами, но все же улыбнулась.
— И что дальше? — все же спросила Саке. — Вновь меня прикуешь наручниками? Допустим к батарее?
— А надо?
— Ты же похититель, тебе устанавливать правила.
— Не надо так, Саке, — попросил он, чувствуя, что вина поглощает его.
— Что происходит, Кумыс? К чему все это? — она сделала шаг к нему на встречу, непроизвольно включив «уловки» гейши.
— Не сегодня, — помотал он головой.
Она сделала еще один шаг, оставив между ними лишь полметра.
— Я хочу знать, — и посмотрела в его глаза, долго, будто выискивая в них правду.
— Саке, — мужчина не выдержал столь долгого ее взгляда.
А она подошла и поцеловала его. Не так как Текила: страстно и вожделенно, а как-то ропотно и изучающи. Кумыс изначально был в оцепенении, но в один момент прижал ее к себе. Поцелуй стал более глубоким, сильным.
— Стой, — резко оттолкнул он ее от себя, от чего небольшие глаза Саке округлились. — Я…я… я не могу, — запинаясь прошептал он, отворачиваясь от нее. Но было видно, что это мужчина сделал чисто с умыслом: не смотреть в глаза, больше двигаться, не поддаваясь искушению.
— Кумыс? Что происходит? — положила девушка руку на его плечо и пытаясь повернуть его лицом к себе. — Что тебя так гнетет?
— Саке! Так не должно было быть! — все еще пряча глаза, ответил он. — Все должно было быть как обычно, без сложностей. Без этих эмоций, черт!
Девушка присмотрелась в его лицо и увидела смятение чувств, боль разрывающейся души. И… незаметно улыбнулась: ее план возымел успех. Не сказать, что ее распирало от удовольствия разбивать сердца, но в данный момент она видела в этом путь на свободу. Да, бесспорно жестоко играть с чьим-то сердцем, но эта игра стоила свеч.
— Кто тебя нанял, Кумыс? Расскажи мне, тебе станет легче. Мы найдем выход из этой ситуации вместе, — мягко и так спокойно попросила она, от чего мужчина все же посмотрел в ее карие глаза. Зря мужчина это сделал, ведь он просто купился на ее уловки в очередной раз.
— Самогон, — садясь на кровать, ответил Кумыс, а потом как на приеме у психолога договорил, — он — отец Суррогата. И ему нужен был рычаг давление. Им стала ты.
С виду Саке не проявила никаких эмоций, но внутри все кричало: Самогон? Серьезно? Старик был ей как отец мил и дорог! А тут — рычаг давления!? Как он мог? А ведь только на днях общались и все было в порядке.
То, что Самогон был родителем Суррогата она, естественно, знала, но как-то не думала связать это вместе с ее похищением. В ее мыслях она скорее склонялась, что Кумыса нанял кто-то из ее деловых партнеров (что за бизнес без потерь и наживания недругов?) или враг ее возлюбленного, а то, что им окажется его отец, как-то ей не приходило в голову.
— И каков план? — не выпуская из рук нить разговора и подсаживаясь на корточки напротив Кумыса, спросила японка.
— Я не знаю. Пока просто было попридержать тебя как заложницу и достучаться до этого ублюдка.
От последнего слова Саке съежилась внутри. Ей ни раз приходилось слышать много негативных слов относительно своего избранника (и даже самой делать вид, что она солидарна с ними), но каждый раз ей
