наличие множества тоннелей на поверхность. И скорее всего, насосы эти работают от электричества, поступающего с поверхности.
Потому что даже если гулы будут купаться в нефти, заводить генераторы в условиях кислородного дефицита просто самоубийство.
Ров по самые края был заполнен затхлой водой. Где-то вдалеке слышался плеск, как будто работало водяное колесо.
– Перекачиваете воду? – поинтересовался я.
Безымянный жрец наклонил голову, при этом его огромные подбородки уперлись в грудь.
– Два мотора трудятся по очереди. Вода течет, подобно реке… Остроумно, не так ли?
Нет, не так.
Лучше бы они оставили воду в покое, предоставив ей догнивать в этих мертвых берегах. Множество замерших на поверхности зеленых пузырей вяло перемещалось вдоль берега, увлекаемых течением. На поверхности воды образовался бурый от каменной пыли налет толщиной в палец. Но особых ароматов, как ни странно, не ощущалось. То ли я принюхался, то ли налет, точно разлитое на воде масло, препятствовал образованию запаха.
И почему, кстати, здесь не жарко? Насколько я знал, по мере спуска вглубь земли жара повышается примерно на пару градусов каждые сто метров. Да тут должно быть, как в кузнечном горне!
А температура была вполне себе комфортной. Около шестнадцати градусов.
И между прочим, ни здесь, ни в Унгейле, я не заметил ни малейших признаков конденсата.
* * *
Подъехав ко рву, повозка, помедлив, перевалила через берег и въехала в воду. Судя по всему, там было не мелко, как минимум, мне по шею. Отфыркиваясь и стараясь держать головы над водой, гулы вцепились в колеса, и сопя, вытянули повозку на сушу.
Сами искупались и заодно машину вымыли.
На равном удалении друга от друга отстояли сводчатые проходы, к одному из которых и направилась, оставляя мокрые следы, наша повозка.
Возле входа стояли два гула в серых инквизиторских балахонах. На одном из них был надет потрепанный черный цилиндр. Они молча расступились, не соблаговолив задать ни единого вопроса.
Внутри полусферы стало гораздо светлее, и сначала я решил, что расположение сот способствовало усилению света снаружи. Но присмотревшись, заметил скрытые в толще купола, в ребрах металлопластиковой основы, грязные лампы дневного света.
Под куполом небольшими кучками росли чахлые деревца, явно страдающие от недостатка света.
Дорожка плавно изгибалась между ними, следуя к центру.
Наконец, по команде возницы, повозка остановилась.
– Я вынужден проститься, о чем безмерно сожалею, – гул, попытался изобразить трагедию на своем кукольном лице.
– Взаимно, – любезно произнесла Марго, легко спрыгивая на землю. Я за ней.
– Идите на дым! – проскрипел жрец вдогонку.
Дальше пошли вдвоем.
Сразу за поворотом дорога уперлась в небольшое, явно бутафорское, кладбище. Пластмассовые надгробья и памятники чередовались с раскрашенными в веселые цвета крестами, между которыми затесался и полумесяц.
Аккуратно пройдя между могилами, я сразу же обнаружил маленький электрокар, по самую крышу нагруженный обломками манекенов.
Как следует прокашлявшись и высморкавшись, я смачно плюнул на гостеприимную гуловскую землю. Маргарита тактично отвернулась, но было видно, что ей до смерти хочется сделать то же самое. Если б не аристократическое воспитание…
Потом путь преградила сложенная из бревен пирамида в два человеческих роста. Из темного провала несло гнилью, поэтому мы обогнули ее, не заглядывая внутрь.
Сразу за ней из земли торчал ствол дерева, грубо очищенный от веток. От него отходила ржавая цепь, к которой друг за другом были прикованы трое изможденных гулов.
Когда мы проходили мимо, троица проводила нас равнодушными взглядами.
Интересно, подумал я, учитывая условия жизни местных, не произойдет ли тут очередная социалистическая революция?
И сам себе ответил: нет. Разве может произойти революция на ферме? Или на пастбище, чтобы овцы взбунтовались против пастуха? У толпы высохших от голода гулов элементарно не хватит на это мозгов.
Неожиданно дорога закончилась перед длинным одноэтажным строением, сложенным из огромных окаменевших бревен.
Плоская, покрытая плитами крыша сразу напомнила мне срубы в резиденции валарха. Правда, с одним отличием: из крыши торчала труба, из которой шел дым!
Дым! В условиях кислородного дефицита!
А еще покрытая значками деревянная дверь.
Я распахнул ее.
* * *
Переступив порог, мы сразу же оказались в другом мире.
Обтянутые небесно-голубой материей стены, добротная мебель вдоль них.
С потолка свисала огромная, с колесо грузовика люстра, сделанная из множества заостренных стеклянных трубок, крепившаяся на кованом крюке.
Посреди комнаты стоял длинный деревянный стол с мощными стульями, во главе которого сидел одетый в потертую пиджачную пару гул в годах и раскладывал пасьянс.
Таких карт я никогда не видел – старые-престарые, в два раза больше обычных, и с непонятными обозначениями.
За его спиной находился большой камин, в котором негромко потрескивали дрова. На каминной полке лежал огромный угольно-черный цилиндр – в смысле, головной убор, сверкающий, будто вскрытый лаком.
Гул пошевелил ноздрями и поднял голову, сплошь покрытую татуировками.
Несмотря на черный костюм, в глаза сразу бросилась его удивительная смуглая, цвета пергамента, кожа.
Это был первый на моей памяти трупоед, имеющий темную, а не синюшно-белую расцветку.
Брезгливо искривленные губы открывали два ряда ровных, но покрытых серым налетом зубов. Вместо одного из них, в верхней челюсти был вставлен синий камень такой же формы.
В некотором обалдении я уставился на него.
Не удостоив меня внимания, гул перевел взгляд на Маргариту.
– Что ты хочешь, дитя? – звучно спросил он, широко раскрывая пронзительные черные глаза.
Марго замерла с открытым ртом. Я проследил за ее взглядом.
Над камином висел огромный корявый крест, под ним – металлическое колесо, из центра которого разбегались к окружности семь лепестков. На шести из них были накарябаны какие-то каракули, а на самом верхнем было криво написано «Samstag».
Ниже была приколочена гвоздями металлическая табличка с надписью «FreiHerr».
Вот и господин Херр нашелся!
Но девушке было не до шуток.
Барон Самеди!.. – Запинаясь, произнесла Маргарита, отступая.
Барон Самеди? Уж не тот ли это тип, который покровитель мертвых в культе вуду? Масса фильмов и книг на эту тему. Никогда бы не подумал, что глава вуду – старый потасканный трупоед.
Забавно.
– Сядь, дитя. – Гул указал на стул по левую руку от себя.
Маргарита медленно подошла и отодвинув стул, осторожно присела на краешек.
Поскольку мне сесть не предложили, я остался стоять, боясь нарушить этикет.
– Ты не ошиблась. – Гул еще раз оглядел девушку, затем перевел взгляд на меня. – Я, Сам'ди, бондьё, хунган и бокор Гуллвейга, барон Суббота. Откуда ты знаешь меня, дитя?
– Суббота? – не удержался я. – А где барон Воскресенье?
Наверное, я перегнул палку, нужно было просто помолчать.
Долгое время гул сидел, перекладывая карты, словно обиделся.
Наконец,
