знаю.
Далзил выглядел расстроенным.
– Уверена?
– Ее держали взаперти в камере, – мрачно сказал Деклан. – Ты думаешь, босс позволил ей жить в своей хорошенькой комнате, посвящая в свои планы?
Никто ничего не ответил, но Далзил сжал челюсти, а Эльсбет отвернулась.
– Не принимай на свой счет, – пробормотала Изобель. – Наш народ не может позволить себе отставать. Мы должны быть на шаг впереди темных.
Натаниэль фыркнул.
– Темных… или скорее Верховных?
– Натаниэль! – крикнул Арчи.
– Этот старпер прав, – усмехнулась Грир.
– Как ты меня назвала, Грир? – Мой дедушка уперся руками в бедра. – Когда ты смотрелась в зеркало за последнее время?
– Когда родилась моя Эльсбет.
Я потерла глаза и устало огляделась. Эльсбет вздохнула и подошла к окну. Она откинула в сторону малиновую бархатную ткань и посмотрела в черную ночь. Внезапно печаль исказила привлекательные черты ее лица. Эльсбет вздохнула.
– Кораэль пора бы уже вернуться домой. Она всегда знает, чем занимаются люди в Тихом Ручье.
– Она наверняка скоро придет, – сказал Далзил, вставая с кресла и шагая за своей женой. Встав рядом, он с легкой улыбкой погладил ее по лопатке. – В конце концов, мятежные периоды Коры никогда не длились долго.
– Мятежные периоды? – спросила я.
Все в помещении затаили дыхание. Я чувствовала это очень хорошо. Обсидианово-черные глаза Дидре впились в мои, как будто она хотела что-то сказать.
– Хелена, – пробормотала Изобель.
Силеас в тревоге открыла рот. И вдруг меня осенило: они скрыли от Эльсбет то, что произошло. Ошеломление затопило мой разум. Тираэль принес в жертву собственную сестру, и эти люди так боготворили его, что взяли подонка под свою защиту?
Во мне вспыхнул гнев. Неудержимая, бушующая ярость. Я сжала руки в кулаки, но из них все равно вырвалось пламя. Изобель пожала плечами в ответ. Мои ногти впились в плоть. Мне с трудом удалось стряхнуть пламя.
– Кора не проходит через свою бунтарскую фазу, Эльсбет. – Я сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться и не закричать на всех в этой комнате и спросить, что, черт возьми, на них нашло. Мой голос дрожал. – Твой сын передал ее Ixod Veritas. Он принес Кору в жертву так же, как принес в жертву меня.
Эльсбет уставилась на меня. Я увидела, как выражение ее глаз сменилось черной пустотой.
– Что ты такое говоришь? – Голос Эльсбет был не громче дуновения ветерка. – Что случилось с моей дочерью?
– Он предал Кору, – повторила я. – Она работает в Нокскартелле. Именно она пытала меня. Именно она утащила меня в Круачейн вместе с Ваалом, и именно она… – Мой голос сорвался. Деклан сжал мое плечо, и я набралась новой порции мужества. – В ней больше не осталось ни капли света. – Слезы застилали мне глаза, когда я подняла взгляд. – Мне очень жаль.
Тишина. Затем…
– Лгунья! – Паркет скрипнул, когда Далзил сделал шаг ко мне. Он скривил рот, его губы задрожали, а крылья носа угрожающе приподнялись. Заговорив, он приглушенно выдавливал из себя каждый звук. – Как только тебе пришло в голову произносить такую подлую ложь в наших древних стенах?
– Это не ложь, – настаивала я. – Кораэль больше не является собой. Она… – я сглотнула, – монстр.
И тут Далзил набросился на меня. Сила его удара была настолько огромной, что я врезалась спиной в каминную полку. Из меня вышибло весь кислород, но времени думать об этом не было, поскольку Далзил уже выхватил свой кинжал и приставил лезвие к моему горлу. Его искаженное яростью лицо находилось слишком близко.
Я могла рассмотреть блеск его светлых глаз, пигментные пятна на коже, изгиб узкой верхней губы и криво сросшиеся кости его длинного, вероятно, когда-то сломанного носа.
– Единственный монстр среди нас – это ты, maledictus pulchritudo!
Maledictus pulchritudo. Это выражение когда-то использовал в мой адрес Тираэль. И хотя Далзил приставил кинжал к моему горлу, я могла думать только о Тираэле. О его бледной коже, о ярких чертах, освещенных лунным светом. О его требовательном выражении лица, когда он смотрел на меня, и о боли, то и дело вспыхивавшей в его глазах.
– Далзил! – Эльсбет дернула его за руку, но ее муж не унимался. Одно минимальное движение его кинжала, и я была бы мертва.
– Только сделай это, – прошептала я. – Рань меня. Только попробуй. – Я усмехнулась, на мгновение перестав узнавать саму себя. – Мы могли бы сделать из этого игру. Кто окажется быстрее? Держу пари, ты проиграешь.
Глава семьи Бернеттов уставился на меня. Но теперь я различила в глубокой складке между его бровями помимо ненависти еще одно выражение: неуверенность. А затем, очень медленно, он опустил свой кинжал.
– Умный человек, – сказала я.
Далзил посмотрел на меня в упор. Один уголок его рта дернулся. А затем он молниеносно нанес удар. Я не могла ответить, даже не могла осознать. Все, о чем я могла думать, это о том, что Тираэль проповедовал бы мне в тот момент: «Ну, ну, Хелена. Разве я не говорил тебе снова и снова, насколько важны твои рефлексы? Всего секунда неосторожности, и ты труп. Оп!»
Мое тело напряглось. Другие закричали. Все в комнате затаили дыхание. Я ждала конца, неизбежной боли, и…
Далзил опустился на землю. А с ним и его кинжал, глухо приземлившийся на паркет. Бернетт изогнулся, обвил руками свое тело и зарычал. Я в недоумении уставилась на него, прежде чем подняла взгляд и осмотрела комнату, пытаясь найти что-нибудь, где-нибудь…
Вот! Баба Грир. Ее взгляд был прикован к зятю, губы слегка приоткрыты. Внезапно левый глаз старухи глянул на меня. Это было причудливое зрелище. Два зрачка в разных направлениях. Не от мира сего. Ее подбородок кивнул в сторону кинжала.
Я отреагировала мгновенно, отбросив оружие в сторону. Оно заскользило по полу и остановилось у ног Деклана. Только тогда судороги Далзила стихли. Он задыхался. Словно собака на четвереньках, Бернетт-старший смотрел на меня снизу вверх.
– Кто ты, черт возьми?
Я медленно подняла взгляд, переводя его от одной пары глаз к другой. Все они смотрели на меня, отчасти удивленные, отчасти потрясенные. И тут меня осенило. Они считали, что я сделала это с ним. Последней, на кого я обратила свой взгляд, была Баба Грир. Она покачала головой. Всего лишь крошечное, мимолетное движение, но все же достаточное предупреждение.
Я снова перевела взгляд на Далзила.
– Я же сказала, что ты проиграешь.
Прежде чем он успел что-либо возразить, а кто-либо в этой комнате успел отреагировать, дверь открылась. Я повернула голову – и сердце пропустило удар.
Тираэль.
Одно лишь его присутствие вонзило в мою душу отравленную стрелу. Я несколько раз представляла
