себе этот момент, представляла, как к нему отнесусь. В моем воображении я была бесподобна. Я бесстрашно и достойно справилась с моментом воссоединения. Но реальность была иной.
Все во мне будто рухнуло. Сердце, желудок, даже мой разум. Там царил сплошной хаос. Тело обернулось предателем, едва я столкнулась с суровой красотой Тираэля. С родинками на бледной коже. С кроваво-красными, полными губами. Его выдающиеся скулы, выступающие так отчетливо, словно были созданы рукой скульптора.
Мне показалось, что Тираэль подстригся. Виски были выбриты, а сверху остались взъерошенные волосы. Мы схлестнулись взглядами. И теперь я наконец осознала то, что, как мне казалось, я все это время видела в медово-золотом тепле: это были глаза Финли. Взгляд Финли скользнул по мне – любящий, защищающий, всепоглощающий. При этой мысли мои ладони болезненно вспыхнули. Я вздрогнула, Тираэль тоже. Нахмурившись, он посмотрел на свою руку, сжал ее в кулак и снова разжал.
Но, прежде чем кто-либо из нас двоих успел среагировать, прежде чем я успела даже подумать, что мне делать, Эльсбет бросилась вперед. Она отодвигала стулья и декоративные столики в сторону, в то время как в ее глазах пылал огонь. Черное пальто благоговейно колыхалось позади нее. Внезапно Эльсбет схватила сына за руки.
– У тебя есть только один шанс, Тираэль. Один-единственный!
Он нахмурился.
– Шанс на что, мама?
– Сказать мне чертову правду, bljersk!
Тираэль сразу все понял. Понимание просочилось в его черты, смыло с лица надменность. Адамово яблоко подпрыгнуло. Эльсбет поняла все так же быстро. Она прекрасно знала своего сына.
– Ты принес ее в жертву, – выдохнула она, и в ее голосе не осталось ни капли воинственности. – Ты отнял у меня дочь.
Впервые с тех пор, как я встретила Тираэля, я увидела ужас на его лице. Ужас и… горе. Отчаяние. Его подбородок дрожал, а на глазах появились слезы. Я бы хотела не видеть этого. От подобного зрелища у меня все сжалось внутри, но также я была не в состоянии отвести взгляд.
– Я верну ее обратно, – прошептал он. – Обещаю.
Пальцы Эльсбет дрожали на лацканах его кожаной куртки. Каждая черта ее лица отражала бесконечную муку, когда она ответила:
– И как же, Тираэль? – Он ничего не ответил, и Эльсбет закричала: – КАК?
Он поежился. Она ждала его ответа, ждала надежды, но Тираэль просто сжал губы и промолчал.
– Она застряла в Круачейне. – Ее голос дрожал. – В Нокскартелле. – Эльсбет сделала паузу, не отводя от него взгляда. – Ты убил свою сестру, Фин.
Фин. Любой намек на румянец улетучился с его лица. Я буквально могла видеть, как душа Тираэля разрывалась на части. И чем больше проходило секунд, чем больше отчаяние охватывало сердца этой семьи, тем сильнее становилась их боль. Я чувствовала это в атмосфере. Воздух был настолько густым, что его можно было резать.
Внезапно Эльсбет открыла рот, и из него вырвался плач. Сначала тихий, затем превратившийся в невыносимый жалобный вой. Эльсбет опустилась на колени. Ее ладони соскользнули с рук сына, который неподвижно смотрел в окно поверх ее головы. Все в этой комнате, казалось, снова затаили дыхание, когда Эльсбет положила голову ему на плечо и послала свою мелодичную боль богам, взывая о помощи там, где ее давно уже не было.
Внезапно я почувствовала, как чьи-то пальцы переплелись с моими. Я испуганно подняла глаза, но расслабилась, когда увидела спокойные карие глаза Деклана. Он погладил меня по скуле большим пальцем. Я не осознавала, что по моей щеке текла слеза.
– Пойдем. Я отведу тебя домой.
Словно в поисках якоря, я цеплялась за его руку. Я медленно направилась вперед: мимо Изобель и Силеас, которые прижали руки ко рту и беззвучно плакали; мимо Жислен, которая безудержно рыдала; мимо Далзила, прижимавшего к себе жену и бормотавшего успокаивающие слова, в то время как его плечи дрожали. Руки Эльсбет все еще сжимали сына, которого она не хотела отпускать.
Я хотела запретить себе чувствовать то, что чувствовала, но ничего не смогла с собой поделать. Я была бессильна. Находилась в ловушке чувств, которые разрывали меня на части. Под контролем любви, пульсировавшей в венах, словно черный яд. Чистота моих чувств была разрушена предательством Тираэля.
Я действительно не хотела этого делать, но все же сделала. Я подняла глаза.
Он впился в меня глазами. Беспокойный шторм среди золотого сияния. Ад, который заставил мое сердце загореться. Странное чувство охватило тело. Мне не хватало воздуха. Аура между нами пульсировала. Она была твердой и напряженной, между нами нарастало сильное давление. Чем ближе я подходила к нему, тем хуже становилось. Взгляд Тираэля опустился ниже. Совсем чуть-чуть. Секундное движение, но оно привлекло мое внимание, поскольку радужки Тираэля оказались в центре моего внимания. При виде моей руки, лежащей в руке Деклана, его глаза расширились, а губы дернулись, но в остальном я не заметила никакого движения. Он был крепостью, устойчивой к эмоциям, невосприимчивой к любви.
Когда я проходила мимо Тираэля, моя рука коснулась его руки. Это было завораживающе и в то же время разрушительно. Бодряще, и чистой воды пытка.
Пытка Пытка Пытка Пытка Пытка.
– Хелена, – пробормотал он, и мое сердце остановилось, потому что я услышала их. И почувствовала их. Я чувствовала их совершенно точно.
Чувства, которые Финли показывал мне. Безусловная любовь в каждом прикосновении, в каждом слове. Эмоции, которые, как я думала, умерли в Тираэле. Были осквернены. Очернены.
Но нет. Они были живы. Я была неправа.
И это убило меня.
Прошло несколько часов с тех пор, как я встретил Хелену. Тем временем забрезжил рассвет. Лазурное небо распрощалось с миром, уступив место ярко-красным облакам, которые легли на Арднамерхан, словно пылающее одеяло. Поджав ноги, я уставился прямо перед собой и не двигался целую вечность. Когда ноги погружались в стазис, я будил нервы, когда пальцы становились жесткими от холода, расслаблял мышцы. В груди образовался твердый комок, который невозможно было унять. Словно паразит, в моей голове поселился надломленный голос матери, и она раз за разом повторяла свои последние слова.
Ты убил свою сестру, Фин.
Я был чудовищем. Мне давно это было известно. Но впервые в жизни я больше не мог выносить это чувство. Первая упавшая слеза на вкус ощущалась, как поражение. Проигранная битва со слабостью. На второй я почувствовал стыд, потому что разочаровал полк. Мое тело все еще чувствовало удары кнута, которыми они заставляли нас плакать. Я попытался собраться с мыслями, но слезы
