просто он любит громкие фразочки.
– Ага, вроде того, что «мы оба трупы», – идиотским голосом Эфья спародировала господина Никто.
– Веселитесь, пока можете, и давайте, шагайте вперед.
Наследники прошли в богато украшенную комнату, где было несколько человек. Надо отметить, что все здание, столь неприметное снаружи, было крайне дорого обставлено внутри.
– Здравствуйте, дорогой Тинар, мое почтение, госпожа Инн, – поздоровался с ними человек, сидящий за столом, не сразу оторвав взгляд от бумаг. Его внешность была не слишком приметна, однако было очевидно, что без его разрешения остальные люди в этой комнате говорить не смели. Тинар узнал своего попутчика во время путешествия через Пыль. – Вот и подошло к концу ваше маленькое приключение, вы заставили побегать моих верных песиков. Я думаю, что теперь, когда вы сами разобрались с ними, они больше не представляют угрозы. Без своих бестолковых, но ужасно авторитетных главарей вся эта свора – пустой звук. А вы… Теперь вы мне больше не нужны. Прости, Тинар, ничего личного, но Тейн останется без наследника в ближайшие пять минут, Иззен – без принцессы, а затем и без всего рода Инн. Во главе всего встанут мои люди, и мы захватим Тейн, Наост, Джагрен…
– Ты ведь в курсе, что больше ничего нет? Все в Пыли. Какой смысл владеть всем миром, если он размером с одну комнату? Спустя еще полсотни лет ты останешься королем… маленького островка посреди океана Пыли, разве не так? Ты этого хочешь? – произнес Тинар.
– Ну, если все произойдет так, как ты описываешь, то да, я хочу посмотреть на конец этого мира сверху. Вы, друзья, малообразованны. Почитайте историю пророка Джагерна, святого человека, между прочим. В своих текстах он писал много морально правильных вещей, славил Всевышнего, призывал любить людей… но на деле разве не власти он добивался? Разве не ради нее он грабил караваны, вышедшие из Пыли? Не ради ли этого он взял в жены сотню женщин? А вы даже не знаете, что вам делать со своей властью. Ну получите вы ее, совершенно, кстати, незаслуженно, в отличие от меня, и что?
– У нас нет цели получить власть, идиот, – грубо сказала Эфья, – ты так и не понял, что истинного правителя власть не интересует. Настоящий правитель тот, кому не безразлична судьба его народа. Настоящий правитель тот, кто до последнего будет защищать простых людей и отдаст за них жизнь и свободу. Ты всего лишь мелкая сошка, умеющая передвигать фигуры на доске, но дальше этой доски ты ни пылинки не видишь.
– Так я и не претендую. У меня нет цели помогать кому бы то ни было, я просто хочу иметь влияние во всем и везде. Те пламенные речи, что читал этот маленький главарь, Ржавый… это все фуфло. Значение имеют только личный комфорт и личное влияние. Вы еще поймете это, хотя… наверное, уже не успеете, – Иатт помедлил, а затем властно произнес: – Прощайте, господа.
– Постой, мы еще не договорили! – крикнул Тинар.
– Что, дружок, теперь тебе стало страшно? Мы закончили.
– А может быть, нет? – спросила Эфья, подняв глаза на главу гильдии. – Ведь мы пришли тебя арестовать и посадить в тюрьму. А ты сопротивляешься. Ведь так и до кровопролития может дойти. И ты встретишь свой конец здесь и сейчас.
Иатт поднял руку, призывая господина Никто приготовиться.
– И как же вы это сделаете? – небольшая пауза, взятая Иаттом скорее для эффекта, чем для дела, а потом короткий приказ: – Стреляй.
Прозвучало два негромких щелчка, сначала у затылка Тинара, затем у затылка Эфьи. Пулеметы, которые они держали в руках, мгновенно поднялись вверх, Тинар сразу ударил стоящего позади них предателя прикладом в живот.
– Я давно поняла, что этот парень предатель. Господин Никто никогда не ослушается Анину Инн, потому что связан клятвой, а моя мать не могла приказать ему оказать мне помощь в уничтожении законопослушной гильдии. И уж тем более разведчик никогда не украдет оружие у охраны поместья Инн. На нем, между прочим, клеймо стоит специальное. Так что я подумала, что будет безопаснее вытащить патроны из его револьверов.
– Я бы догадался по весу… – растерянно произнес господин Никто.
– Я учла это, у тебя в барабане песок.
– Вы не учитываете некоторых деталей, – спокойно сказал Иатт, – в комнате шесть человек, и все они вооружены.
– Мы быстро учимся, – ответил Тинар.
– Тогда слушай, щенок, и мотай на ус, – продолжил глава гильдии Иатт. – Мир был создан Хаосом, и наша уютная жизнь – крохотный островок порядка в нем. Я воплощение этого порядка, и я, в отличие от вас, знаю, как тут всё работает. Меня не остановит ни суд, ни тюрьма, мои люди повсюду. Что бы ты ни сделал…
– В таком случае ты подписал себе приговор, – сказала Эфья, и в то же мгновение выстрел Тинара оборвал жизнь Шотера Иатта.
Мгновенно люди в комнате схватились за оружие, но Эфья тут же распахнула свой плащ. Она была увешана динамитом.
– Вы нас многому научили, господа, – сказала принцесса.
– Я не хотел его убивать. И никого из вас не хочу, – обратился Тинар к присутствующим в комнате людям. – Вы пришли посмотреть, как мы умрем здесь. Но мы не хотим лишних смертей. Уходите, пока можете.
– Гильдия Иатт распущена, – громко сказала Эфья.
* * *
– Ну что, Иадин, твой замысел близок к завершению? – спросил Время, глядя на своего друга через отверстия в шестеренках башенных часов исполинских размеров.
– Мой замысел… – задумчиво произнес Продавец Любви, аккуратно повесив свой плащ на вешалку. Казалось, что он немного постарел и теперь выглядел не как юноша.
– Добро победило зло, и все скоро вернется на круги своя.
– Уже ничего не вернется, Иуфин, ты же знаешь. Мы изменились и стать в точности такими, как прежде, уже не сможем.
– А ты знаешь, я не люблю это имя, – хмыкнул Время, аккуратно вставляя шестеренку на место, – мы не люди, нам не нужны имена, мы Хранители.
– Нет никакой разницы, это всего лишь слова, придуманные людьми, – ответил Иадин, – а обижаешься ты очень по-человечески.
– Почему ты грустишь? – спросил Время.
– Всё скоро закончится. А я люблю этот мир, ведь я прожил в нем столько лет и узнал стольких замечательных людей.
– Ты не хочешь вернуться? Неужели этот мир стоит того, чтобы оставить Небесный чертог?
– Больше всего я хочу вернуться и увидеть всех нас такими, какими я знал прежде. Но это не утолит мою печаль по прекрасным временам. Но знаешь, есть и кое-что невыразимо прекрасное во всём этом.
– Что именно? – спросил Иуфин, подняв взгляд.
– То, что ты
