дворик, спросил я у старика.
— Нет, с внуком, — развел руками дед.
— Не знаешь, никто на улице не заболел?
— Только об Агафье слышал, напротив живет, но она еще вчера сама в больницу ушла, а так больше вроде и никто.
— Понятно, — и я, отодвинув деда, направился в дом. Обстановка как и в предыдущем. Хоть деньги начинай терять.
В одной из комнат по грязному полу ползал малыш лет двух, который с любопытством на меня уставился.
А старик стоял позади меня и сверлил взглядом. Не удержавшись, я потрепал мальчишку по голове и незаметно выпустил свою силу жизни в него.
— Все в порядке, — я обернулся к старику.
— А как иначе-то, — пробормотал он.
И спустя пару мгновений мы идем к следующему дому. Громкий стук, но никто не открывает. И так пару домов подряд.
Подходя к очередному дому, я почувствовал еле уловимое ощущение гнили и грязи.
Стук в ворота, но из дома никто не выходит, я подпрыгнул и перевалился через забор.
— Эй, ты что творишь, — раздалось с той стороны забора. Но я не обращаю внимания. Мой взгляд прикипел к открытой двери, от которой веет не самыми лучшими для меня ощущениями.
Пара шагов вперед, и я захожу в дом. Возле одной из стен стоит кушетка, на которой лежит уже немолодая женщина. Она в забытье, а все руки усыпаны черными точками.
Значит, я действительно могу чувствовать и ощущать это. Вернувшись назад, я открыл калитку, и на меня уставились четыре пары возмущенных глаз.
— В доме больная, надо забирать, она без сознания, — и я вновь направился в дом.
— Господь обязательно поможет этой бедной женщине, — произнес монах глядя на больную и перекрестил ее.
Расстелил на полу кусок прямоугольной ткани с отверстиями по углам, этакие носилки. Вполне удобные и практичные, места занимают мало, нести удобно.
Я вместе с одним из монахов переложил женщину на носилки.
— Вы относите ее в больницу, — я посмотрел на монахов, — после возвращайтесь, а мы двинем дальше.
— Хорошо, Господь нам обязательно поможет, — произнесли они и постарались взять аккуратно носилки. И неспешным шагом направились в больницу.
Я же обратился к мальчишкам:
— Что стоите, выходите, мне еще калитку закрывать.
Дождавшись, когда парни выйдут, я закрыл калитку на защелку и перелез через забор.
На меня смотрели с неким интересом и любопытством.
— Как ты узнал, что там кто-то есть, да еще и больная? — пересиливая себя, спросил Варон.
— Ага, — поддакнул ему Тервин.
— Я же лекарь, а хороший лекарь должен чувствовать такие вещи, в том числе, когда нужна его помощь. Без этого никак, — с усмешкой произнес я.
А парни, судя по лицам, загрузились изрядно.
И обход продолжился, в итоге к вечеру мы смогли отправить в больницу около семнадцати человек, кто-то ушел своим ходом, а кого-то пришлось нести. Да и чуйка на эту гадость мне пригодилась.
Так что вечером я был измотан в моральном плане. А общее количество больных было за сотню и стало сто семнадцать, ведь не только мы делали обход. Но и сами зараженные приходили за помощью.
Вроде сто семнадцать человек в масштабах города — это немного, но страх прихода новой эпидемии все кардинально менял.
Следующий день прошел точно так же в обходе и поиске больных. Вот только атмосфера в городе менялась. Люди начали шушукаться по углам.
И к вечеру количество больных перевалило за полторы сотни.
Так еще вечером за ужином Евсей сообщил, что настоятель был у префекта. Возле больницы теперь стоит десяток стражников наготове, да и по вечерам стража города не расходится по домам, а ночует в казарме. И что направлено письмо в крепость к Андросу, с просьбой привести людей под стены города. Префект опасается, что могут случиться беспорядки и погромы.
М-да уж, не самые лучшие новости.
А от обходов нас освободили, так как больных стало гораздо больше. А на обходы и поиск больных была направлена стража.
Находиться в окружении больных, которым я не мог ничем помочь, и делать участливый вид у меня не получалось, да еще и постоянное ощущение гнили и грязи давило.
Так что просто ушел развеяться и погулять.
На одном из перекрестков вновь пришло ощущение гнили и грязи, видимо, от этого не сбежишь. И веяло с одной из центральных улиц, что само по себе было удивительно, ведь все зараженные были бедняками. И чем дольше я шел по улице, тем больше нарастало это ощущение. Пока оно не привело меня к одному из богато украшенных домов. Вот только чувство было, что я нахожусь в больнице и вокруг меня сотня зараженных. А не один-единственный человек.
Из соседнего дома вынырнул юноша с плетеной корзиной в руках. И когда он проходил мимо меня, я его окликнул:
— Не подскажешь, чей это дом?
— А тебе это зачем? — с подозрением он на меня посмотрел.
— Дом понравился, красивый. Вот и хочу узнать, что за уважаемый человек здесь живет.
— Ты здесь прав, дом красивый. Один красный мрамор, что украшает дом, чего стоит. А живет здесь купец Диодор, очень уважаемый. Да и для города делает немало.
— И что же он делает для города? — подпустил я в голос побольше любопытства.
— Да то, что за собственные деньги помогает беднякам, хлеб выпекает и им раздает.
— Спасибо большое, буду знать, — ответил я парню и вновь уставился на дом, окунаясь с головой в ощущение гнили и грязи, которым веяло от дома.
А в голове начала складываться картинка.
Я немного отошел с дороги, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и продолжил рассматривать дом, рассуждая про себя. Значит, этот Диодор виновен в происходящем и заражает людей. Вот только зачем? Какой его в этом интерес, или он просто псих и кровавый маньяк? И, думается мне, если расспросить больных, то выяснится, что зараженные вкушали хлеб, выпеченный купцом. Так что способ, каким распространялась зараза, понятен. А я еще голову ломал.
Но сама зараза, эти чертовы пятна — это все же что-то непонятное. Возможно, Диодор знает и о способе вылечить людей, надо только хорошенько расспросить.
А самое главное, он представляет огромную опасность, стоит отравить колодцы в городе, и все, конец.
Так и что делать? Идти одному разбираться с проблемой? Это дурость. Он там явно не один, раз уважаемый купец, значит, наверняка есть и охрана. Нет, я, конечно, силен, но не бессмертен. А случится что со мной, об этом никто не узнает.
Сообщить Евсею, так
