требовать, то тут мне и конец.
Но вот странная штука, при мыслях о тех событиях нигде тревога во мне даже не шевельнулась. А еще что мне предъявить-то? Но при этом и полного спокойствия не было. Хотя это и понятно, пришли за тобой из доблестных наших органов, какое тут спокойствие. У нашего народа страх перед властью уже на генетическом уровне несколько поколений подряд. А ведь лучше, когда уважают, чем боятся, но тут уж что имеем.
— Данила, не поеду — не узнаю. Может, там вообще чистая формальность.
— Звони своему копу! — велел ведьмак, и сам принялся набирать номер.
— Слушай, не думаю, что теперь это …
— Звони, сказал! — рявкнул он.
Я взяла у него гаджет, но только для того, чтобы дважды услышать, что абонент находится вне зоны.
Сообщения оставлять не стала. Потому что… ну мало ли. Слова — это то, что уже могут использовать против тебя, тем более зафиксированные техникой. А откуда мне знать, попадет ли мое сообщение прямиком к Волхову или кому-то еще. И если моя совесть типа чиста, то чего тогда кинулась ему названивать и сообщать, что пришли в отдел забирать?
— Так, ладно, — все еще хмурясь, сказал Лукин. — Возможно, ты и права, и свалить сейчас — только хуже сделать там, где все еще не критично. Только запомни, василек: прежде чем на любой вопрос ответить, сосчитай до пяти или больше. Давай себе время на подумать. Как бы внезапно темы не меняли, не орали или пугали. Думай, что говоришь, девочка. Ограничивайся максимально краткими “да-нет-не знаю”. И, если есть возможность, включай дурочку ни грамма не опытную или молчи. Заболтать их не пытайся, как и врать складно — поймают. Ясно?
— Угу, ясно.
— Я буду ехать следом и ждать под отделом, сколько понадобится, — ведьмак притормозил меня у входной двери и обнял со спины, прижав снова крепко, до легкой боли в ребрах.
— Если что, ты… ну моих совсем не броса…
— А по башке? — рыкнул он, отпуская, почти отталкивая. — У меня на тебя планы, и не надейся в подвалах отдельских спрятаться от меня и кинуть, поняла? Я найду способ тебя оттуда извлечь и беспардонно использовать в своих меркантильных и развратных целях, помни это все время.
— Спасибо, Лукин, — повернувшись, я поцеловала его коротко, не позволяя себе поддаться эмоциям.
Он снова обнял, но только на секунду и тут же развернул и начал подталкивать.
— Так, обмен слюнями и минутка мимимишности закончены. Собирайся, василек. Раньше сядешь — раньше выйдешь.
Само собой, выскакивать из салона авто и галантно открывать мне дверь Вяхирев не стал. Уже привыкла я, однако, к этому в процессе общения с Волховым и Лукиным. Ехали мы молча, лейтенант сам со мной заговорить не изволил, а я тоже не видела причин пытаться наладить общение. Судя по тому, как он старательно натягивал на физиономию строгое выражение, избегая смотреть мне чуть пониже лица, молодой человек тут принципиальный и поклонник все той же любимой отдельской идеологии “хороший подлунный — мертвый подлунный”. Вот только то и дело краснеющие уши, стоило мне поерзать на сидении, ломали ему весь образ.
Добрались мы до места без пяти час, Вяхирев сухо попросил меня сдать телефон и повесить теплую куртку на вешалку в коридоре, завел в пустой кабинет, велел подождать, а сам ушел. Прошло пять минут, десять, двадцать, а никто так и не появился. Из-за двери изредка доносился звук шагов, но все мимо. Я начала ерзать на дико неудобном, словно родом из мрачного прошлого, деревянном стуле. Да весь кабинет этот был словно из исторического фильма о временах сталинских репрессий. В мрачных тонах, плохо освещенный. Из обстановки только массивный стол с изрядно истертой, а местами поцарапаной столешницей, на которой не было ничего, три явно еще совковых стула: подо мной, за столом и в дальнем углу, куда почти не добивал тусклый потолочный светильник, и громадный сейф. Все. Еще только портрета великого вождя на темно-зеленых стенах с подозрительным бурым крапом не хватает. Зачет, господа отдельские, антураж на нервы действует очень даже. Хотя больше раздражало это ожидание, пусть я прекрасно и понимала, что оно как раз и призвано вывести меня из равновесия.
Сидеть, перенося вес с одной занывшей от твердости ягодицы на другую, мне надоело, и я пошла и подергала дверь. Ожидаемо заперто, пусть я и не слышала щелчков замка. От скуки стала обходить небольшое помещение по кругу, брезгливо поковыряла несколько особенно крупных засохших капель на стенах, не скрываясь принялась высматривать где же тут камера. Нашла сразу две, погримасничала, сделала еще несколько кругов, а потом сняла еще и свитер и принялась делать разминку. Дошла до отжиманий от стула, когда дверь наконец распахнулась. Опять звука отпираемого замка я не услышала, и стремительно вошедший, даже влетевший, в комнату мужик имел все шансы напугать меня, если бы я чего-то такого не ждала. Выпрямилась, с любопытством рассматривая незнакомца, занимающего место за столом и бросившего перед собой тоненькую пластиковую папочку. Невысокий, едва ли выше меня, полноватый, но костюм сидит идеально, наверняка шили под заказ. Залысины небольшие на висках, седой, но лицо без морщин, я бы сказала вполне такое располагающее к себе, если бы не цепкий взгляд сквозь стекла очков без оправы.
— Садитесь, — велел он, не спеша здороваться и представляться.
— Насиделась уже, — ответила, тоже не ломанувшись с приветствием и вопросами, выдавая нервозность.
— Неужели? — приподнял он бровь с эдаким посылом “вы еще сидеть и не начинали”. Не страшно совсем, дядя, я в курсе, что подлунных вы не сажаете. Мочите сразу, ага. — Вы же в офисе работали еще не так давно, госпожа Казанцева. Разве там не приходилось сидеть куда как дольше?
Это что, намек на то, как быстро меня жизнь подлунной испортила?
— Место посадочное там было гораздо комфортнее. Компания все же состоятельная и могла себе позволить.
— Думаете, мы не можем?
— Думаю, вы меня не мебель обсуждать пригласили.
— А что, по-вашему, обсуждать я вас ВЫЗВАЛ?
— У меня есть сразу несколько версий об этом, но вы же не ждете, что я начну вам их озвучивать?
Отвечать он мне не стал, извлек бумаги из файла и прилип к ним глазами. Будто я поверю, что вы, гражданин
