— Довольно, — Алифар поднимает руку вверх, все тут же замолкают. — Еще одна низость, будучи измазанными по уши в фекалиях, пытаться замарать других. Нападение, не лучшая защита в вашем случае. Суд над вами, и не пытайся утащить с собой Басира.
— А ведь и ты предаешь, Алифар. Казнишь того, кто посадил тебя на трон. Но это на твоей совести, люблю тебя, и буду погибать с любовью в сердце к тебе, — кланяется.
Тут в зал врывается волк. Подлетает к Владыке. Падает на колени.
— Прости, Алифар, что врываюсь, но у нас случилось непредвиденное.
— Говори, Джахиб.
— Как он мог сбежать, если уже практически отдал аду душу?! Его же полностью иссушили! — Бурхан сжимает кулаки, в глазах ярким пламенем вспыхивает ярость. — А камень! Он охранялся!
— А я тут не при делах. Я был в заточении, — Бурхан садится на пятки и смотрит с любопытством из-под лохматых седых волос.
— Тебе ведь известно, кто предал? — Алифар остается спокойным, лишь крепче обнимает меня за талию и прижимает к себе.
— Спроси свою рабыню, восседающую рядом. Ты пристыдил свой народ, посадив самку рядом с собой на троне. И как только ты возвеличил ту, что несет в себе смерти, контроль в твоих руках ослаб, — провидец усмехается.
— Ты хочешь сказать, что я выпустила Шаиля? — выкрикиваю, не сдержав эмоций. — Что за чушь, я понятия не имею, где его держали!
С опозданием понимаю, что сказала я это на их языке. И теперь взгляды всех присутствующих устремлены на меня.
Глава 36
— Моя прекрасная дева, — Алифар, окидывает меня пылающим взглядом, — Продолжает удивлять нас чудесами своего преображения, — притягивает меня к себе и впивается в мои губы. Отстраняется, окидывает присутствующих, — Так быстро обучиться нашему языку.
Никто не посмел возразить. Все лишь согласно кивают, продолжая пожирать меня глазами. Басир, смотрит на меня иначе, в его взгляде больше нет пренебрежения.
— Ты Владыка, и это твой выбор, — Бурхан ядовито усмехается, поджимает тонкие губы, — Твое слово закон, — снова двусмысленная фраза. — Но Шаиль на свободе, и не мне тебе говорить, что может сделать камень в руках врага. Контроль ослаб, Алифар — это незыблемая истина.
— Посадив ее рядом с собой, ты унизил волков! Нарушил законы Шантары! — мама кричит с такой злобой, что мне кажется, еще немного и взорвется от ненависти. — Ты прикрываешь ее проступки! Ты всех погубишь, Владыка!
Алифар протягивает руку, сжимает кулак, ошейник на шее у мамы загорается. Она с криком падает на пол, задыхается, ее выкручивает, изо рта льется пена. Лицо синеет.
— Стой! Не надо! Прекрати! — хватаю его за руку. — Пожалуйста!
Я не могу смотреть на мучения матери. Да, после всего, что она сделала, она все равно моя мать. И какая-то часть внутри меня любит ее невзирая ни на что. Никогда себе не прощу, если ничего не сделаю, чтобы ее спасти, если буду молча смотреть на ее смерть. Я не хочу, чтобы ее зло касалось меня. Но и не хочу таких мучений для нее.
— Ты понимаешь, что она бы никогда тебя не пожалела? — волк смотрит на меня, глаза обжигают душу, голос вызывает дрожь, даже сейчас он успокаивает меня. Хоть полагаю, внутри пылает от гнева.
— Знаю. Но я не она. Не смогу подобного допустить. Прошу, помилуй ее, — притягиваю его руку и целую.
— Только благодаря своей дочери ты еще дышишь, — Алифар убирает руку. Оранжевое свечение на шее мамы гаснет.
— Чтоб она сгорела в аду, дьявольское отродье, — шипит мама и показывает кулак в мою сторону.
— Это было последнее, что сказал твой гнилой язык в жизни, — Владыка щелкнул двумя пальцами, после этого из горла матери стали вырываться только нечленораздельные хрипы. — Что касается тебя, Бурхан, пока камень не найден я сохраню тебе жизнь. Вы будете находиться с Зухрой под землей. До того момента, пока я не решу дальнейшую вашу судьбу.
— Думаешь, я поблагодарю тебя, что искалечил мою самку. Что унизил меня. Нет, — он подползает к маме и гладит ее когтистой рукой по голове, — За это на мою помощь не надейся. Уничтожай себя, Алифар. Иди к краху, а я позже, даже на том свете смогу оплакать тебя.
От его слов озноб проходится по коже, кровь в жилах стынет, слишком что-то жуткое и пророческое ощущается в словах провидца. Он сейчас напоминает мне предвестника беды, словно его рот призывает проклятия на наши головы. Их увели, а в зале остался звон его последних слов.
Остальных женщин Алифар приказал выгнать из страны, отправить на родину. И снова я его просила, уверяла, что они не ведали, что творят. Не могу я смотреть на их мучения. Пусть они меня ненавидят, они желали мне смерти, но я не хочу платить им той же монетой.
— Как ты собираешься мстить обидчикам, если сейчас простила своих палачей? — шепнул мне на ухо Алифар, когда суд был окончен. И в зале воцарилась более-менее свободная обстановка.
— Там особенный случай, я берегу свою жестокость, — понимаю, что будь сейчас на месте этих женщин Серж, я бы собственноручно его пытала. Ничего в душе не ушло, раны остались, и по-прежнему кровоточат. Хоть Владыка и обезболил их, а новые эмоции заглушили страдания. Но жажда мести не ослабла.
— С удовольствием бы взглянул на сие действо, — улыбается мне так обворожительно, что где-то внутри, раскалывается очередной пласт льда.
— Спасибо, Алифар… за все… — улыбаюсь ему в ответ.
— Я полагаю, ночью ты меня отблагодаришь, моя маленькая дева, — глаза вспыхивают лазурью, и я мгновенно окунаюсь в манящий безбрежный океан.
— Непременно, Владыка, — заговорщически подмигиваю.
Даже несмотря на череду мрачных событий, я не отказываюсь от своего плана. Эта ночь будет нашей. И я попробую сыграть в игру по своим правилам.
«Мое солнце», снова в голове эта фраза. Она пульсирует, затмевая все мысли, пока Алифар несет меня на руках. Я больше не боюсь оставаться с ним наедине.
