сможем это сделать?
Мужчины переглянулись:
— Да, конечно, у охраны есть ключи от всех помещений.
Комната Зои или рабочий кабинет с кроватью, была вполне уютна. Везде царил идеальный порядок. На столе, кроме швейной машинки и коробки с нитками и другими швейными принадлежностями, ничего не было. Я ухватила за рукав устремившегося в комнату бойца охраны:
— Куда ломишься? Детективы не смотришь? Первый входит эксперт.
— Ну, давай… эксперт.
— Давайте, похихикайте мне еще. — Я оглядела комнату.
— Стол отодвиньте от стены, пожалуйста.
Отодвинули. Я заглянула в открывшуюся нишу.
— Федор Евгеньевич, прошу вас.
Начальник СБ заглянул и выругался. Рядышком с плинтусом лежала еще одна черная булавка и обрывок зеленой нити.
— Так, Слободкин, готовь машину, к Зое домой поедем.
— Я с вами, Федор Евгеньевич.
— Как хотите, Людмила Владимировна.
Через пять минут большая черная машина выехала с участка банкира и, раскидывая зубастыми колесами рыхлый снег, устремилась по освещенной ртутными светильниками улице в сторону «поселка местных».
Участок Зои был конечно поменьше, чем у банкира, но за плотно сбитым дощатым забором виднелся крепкий дом, обложенный серым силикатным кирпичом. Вдоль забора шла желтая труба газоснабжения, что очень ценится в наших суровых краях, тонкий отросток шел от газопровода к дому Зои. Значит, возней с углем и дровами горничная не обременена.
Джип затормозил у ворот, пара ловких парней перемахнула через забор и открыли нам калитку.
Пока я выгружалась из высокой машины в глубокий снег, «безопасники» окружили дом, а Федор стал стучать в дверь. На стук долго никто не отзывался, наконец занавеска на одном окне откинулась в сторону, за стеклом появился женский силуэт. Если я не ошиблась, то женщина разговаривала по телефону. Увидев Федора, стоящего у двери, женщина сделала какой-то знак, который я поняла, как просьбу подождать пару минут, пока она закончит важный разговор, и вновь исчезла в глубине дома.
Наконец дверь распахнулась, молодая женщина, появившаяся на пороге, встревожено спросила:
— Здрасьте, что-то случилось, Федор Евгеньевич?
— Ничего страшного, можно, мы войдем?
Женщина посторонилась, мы, я, Федор и еще один охранник, отряхнув налипший на обувь снег, вошли в прихожую. Там я, тщательно пошоркав сапоги о половичок, обошла Зою и пошла внутрь дома. Хозяйка пыталась меня остановить, но Федор взял ее за руку и приложил указательный палец к губам. Осмотр дома занял минут пять, затем я вернулась к замершей на пороге группе людей.
— Федор Евгеньевич, тут ничего нет. Зоя! Подвал в доме есть?
— Да, вход за домом, там котел отопительный стоит и мастерская мужа.
— Я посмотрю.
Я вышла из дома и пошла вдоль стены. Сзади раздались торопливые шаги:
— Людмила, вы уверенны…
Дальше я ничего не слышала. Сверху упала черная шторка и я ушла в ничто, я просто выключилась.
Глава двадцать седьмая
С чистой совестью…
Николай
Третьи сутки моего пребывания по ту сторону закона началось с грохота дубинкой по железным дверям камер и истошными криками:
— Подъем. Подъем.
Меня так не будили с армии. Встав, оправившись и выпив бледного раствора под условным именем «чай», я вновь полез на нары, но был остановлен зычным выкриком из коридора:
— Жемчужный, на допрос.
В «допросной» меня ожидал незнакомый мне синий мундир с майорскими погонами. Кто это? Младший советник юстиции, кажется.
— Здравствуйте, прокуратура области, следователь… мне передано ваше дело, по нему необходимо уточнить несколько моментов.
Понятно, вернее, через несколько минут будет понятно, удалось ли мне решить свои проблемы или мои дела очень плохи.
— Жемчужный, вы дали показания, что на вас напали в спортивном комплексе. В деле имеются показания потерпевших, что вы проникли на территорию автопредприятия, где, не представившись, затеяли драку. Чем вы можете подтвердить свои утверждения?
— Гражданин следователь, у кабинета директора спорткомплекса я сидел на среднем из стульев. Он оббит искусственной кожей. Не думаю, что его часто моют или протирают, поэтому следы моих рук при желании найти там можно. То же самое относиться к металлическому барьеру возле вахтера спорткомплекса, через который я перепрыгнул, опираясь на одну руку.
— Это конечно интересно, но не поможет доказать, что на вас напали в спорткомплексе.
— Гражданин следователь, на лестничной площадке напротив кабинета директора меня ударили первый раз, потом тащили вниз по лестнице. С меня кровь текла ручьем. Я понимаю, что уборщица там хоть раз, но пол вымыла, но если применить фиолетовую лампу и иметь такое желание, то следы моей крови найти можно, и даже, наверное, подчеркиваю, при желании, сделать смывы или соскобы.
— Жемчужный, вы утверждаете, что напавшие на вас лица знали, что вы являетесь сотрудником милиции, при исполнении служебных обязанностей.
— Утверждаю.
— Чем можно подтвердить ваше утверждение?
— Прежде чем меня вытащили из подвала и увезли на «скорой помощи», я очень просил старшего группы захвата, чтобы они собрали все мои бумаги, до единого листка и передали экспертам для снятия отпечатков пальцев. Те, кто меня пытал, они все листы просмотрели, ни один не пропустили, там их отпечатков море должно быть. То же самое с моим удостоверением. Наверное сложно представить, что люди перебирают бланки протоколов допроса, повестки и служебное удостоверение, но не понимают, что их хозяин — милиционер.
— А зачем нападавшие перебирали служебные бумаги?
— Я им сказал, что среди бланков лежит маленький листок с адресом свидетеля по убийству, вот они его и искали.
Следователь с каменным лицом заполнил прокол допроса, дал мне расписаться и отбыл, оставив меня в полнейшем недоумении, что происходит.
В моей камере произошли изменения, моих соседей-жуликов расселили по другим боксам, а ко мне посадили «гаишника», задержанного за взятку, и наша камера стала «БС» — занимаемая бывшими сотрудниками милиции. Не могу сказать, что это улучшило мое настроение. Жулики ко мне не лезли, занимались своими делами, а вот бывший лейтенант дорожно-постовой службы причитал без перерыва, какой же он дурак, что сам отдал проверяющим
