пистолет. Они зашли в оружейный магазин, и потом следующий. Женская рука отличается от мужской. Совершенно очевидно, что она меньше и не такая сильная. Это обстоятельство «от природы» накладывает некоторую специфику на выбираемые прекрасной половиной человечества пистолеты. И не везде можно найти что-то достойное. В связи с чем ей попался Kimber Pro Carry II. Он был тяжеловат для нежной руки Мартини, но при этом был удобен в удержании. Да и выбирать особо не приходилось. По крайней мере, ее заверили, что это отличное оружие. Но проблема оказалась в другом, как выяснилось главою ранее. Женщина плохо стреляла. Светским львицам редко приходило в голову практиковаться в стрельбе. Мартини не была исключением. У нее были на горизонте всегда иные проблемы. Что ж, мы можем сказать, что неумение ее весьма подвело. Но эта Мартини умеет учиться. И в последующем сможет развить в себе меткость, ведь профессия нынче обязывает.
А что же было с Самогоном? Вечером от дел бумажных его оторвал звонок от Кумыса.
— Да, — взял наскоро старик, уже готовясь к плохим новостям. Парень редко звонил, и лишь по делу.
— Она сбежала, — констатировали на другом конце провода. — Самогон, она сбежала от меня, — голос, как бы не пытался Кумыс сделать его серьезным, все же выдавал горечь сожаления и детского глупого поражения.
Самогон молчал. Он мог бы спросить: как? Как это могло произойти? Она же была заперта, по твоим словам! Как ты смог упустить какую-то девчонку? Что ты за охотник такой? Полное разочарование!
Но вместо этого, старик снял очки, потер переносицу и спокойным тоном предложил:
— Давай поедем туда вместе и посмотрим следы. Может еще повезет ее поймать.
— Да, — кивнул Кумыс, хоть этого и не увидел Самогон.
— Где ты видел ее в последний раз?
Парень на мгновение замолчал.
— Там, где она и была заперта изначально, конечно. В контейнере, — соврал, не моргнув глазом, Кумыс. Он не посмел бы признаться, что поддался мягкости сердца и перевез ее в мотель.
— Жди меня там, — и Самогон отключился.
— Проклятье! — бранился старик, надевая тулуп. — Никому ничего доверить нельзя! За девчонкой даже присмотреть не могут! Что за молодежь пошла! Бестолочи одни, да авантюристы! А ведь казался надежным парнем этот Кумыс. Столько молвы ходило о его подвигах подобных. Тьфу ты! Не зря говорят: хочешь, чтобы что-то получилось хорошо — сделай это сам.
Он завел свой драндулет и все еще бубнил, когда представил, что теперь у него нет козыря в рукаве против сына. Хотя тот и божился, что и товара теперь у него тоже нет. Да что за чертовщина такая! Но ведь нужно же выбить согласие как-то, чтобы этот ублюдок перестал торговать наркотой! Еще и смертельной, по последним сводкам. Нашел с чем связываться!
Потом он пожалеет и своих словах, горько пожалеет. Когда обнимет окровавленное тело сына, когда поймет, что ничем ему уже помочь не в силах. Он вспомнит иные моменты их совместной жизни: как Суррогат прищемил палец и прибежал ему; как рассказал, что не понимает девочку, что все время бегает за ней и шлет воздушные поцелуи. Вспомнит как обнимал, и то, как давно это было. После происшествия мир его пошатнется и лишь остатки разума будут держать на плаву. Но старик отдал бы все на свете, лишь бы не терять единственного сына, каким бы балбесом тот не был. Ведь лучше его уже все равно не будет.
— Как ты посмела? — проскрежетала Ром в трубку телефона, когда на том конце провода все же взяли трубку.
— Что? — голос Шампанского сразу ее выдал.
— Я спрашиваю, как ты могла меня так предать? — завопила пьяная пиратка.
— А, я… я не понимаю, о чем ты, — попыталась спастись блондинка.
— Так уж не понимаешь! Я о товаре, что ты выкрала ночью у меня из-под носа!
— Ром, Ром, — как бы извиняясь произносила Шампанское, будто ее поймали с поличным.
— Ты предала меня, — прошептала, плюхнувшись в кресло, пиратка. — Предала.
— Нет, прости. Я не знаю, что на меня нашло. Это было как во сне. Нет, это и был сон, — продолжала голосить нервно Шампанское.
— Какое это имеет сейчас значение, — казалось у Ром не было больше сил бороться с внутренними демонами, она просто сдалась.
— Прости меня, — шептала ее собеседница, заливаясь слезами, на что пиратка просто бросила трубку. Разбитая Ром больше не могла слушать этот лепет. Ее сердце и доверие было разбито в хлам, и тут даже алкоголь не помощник.
Ей, конечно же, хотелось знать, почему ее подруга так поступила, что сподвигло ее это сделать, да и в конце концов, где этот чертов товар? Но сейчас, именно в данный момент, ей не хотелось уже ничего. Будто весь воздух выкачали из легких, оставив космический вакуум внутри. Ее засасывало в эти дебри боли.
До Кальяри оставалось плыть меньше двух часов. А там ее ждала сделка, а следом и пополнение провизии. Она знала, что может положиться на свой экипаж, но в обычных случаях предпочитала контролировать процесс погрузки, не говоря уже о договорах.
Не зная, как собрать себя воедино (таких случаев предательства у нее уже давно не было, а точнее будет — ей всегда было кому позвонить или прийти), Ром напивалась всем, что попадало под руки, в надежде вырубиться навечно. Но план был прерван еще на корню: к ней постучались.
— Отвалите, кто бы это не был! — рявкнула женщина на дверь.
— Нет, уж, не сегодня, — и в каюту зашел Коньяк.
— Какого дьявола тебе здесь нужно, старик?
— Поговорить, — ответил спокойно джентльмен.
— Прости, не в настроении, — выпроваживая незваного гостя, отмахнулась Ром, продолжая злоупотреблять напитками.
— А его у тебя никогда и не бывает, — усмехнулся по-доброму мужчина.
— А тебе-то что? Решил поддаться в психологи? — засмеялась женщина.
— Как хочешь, так и называй. Но нам и впрямь необходимо поговорить.
— Да пошел ты, соплежуй, — начала уже браниться Ром, в надежде, что мужчина оскорбится и уйдет. Но не сработало.
— Ром, присядь, — также спокойно попросил Коньяк.
За все то время пока мы заводили знакомство с героями книги, мы упустили его личность. Хоть он и весьма заурядный персонаж, но все же негоже его пропустить, и лучше это сделать позже, чем никогда. Ведь жизнь его весьма интересна и стоит того, чтобы быть рассказанной. Начиная с того, как он появился на свет. Давайте слегка ударимся в историю.
В XI веке город Коньяк был центром соляной торговли с голландцами. Вместе с солью в Нидерланды
