умырзын ареалра!
Публика выла и свистела от негодования: не так они представляли себе бой вне категорий! Где же жуткое колдунство, реки крови, первобытная ярость и невероятное зрелище? В какой-то момент Серому стало казаться что всё, Бахар зажал своего врага в углу, еще один рывок и…
И с громким деревянным хрустом, одним быстрым и четким движением этот кофеман, татуировщик и любитель жареного мяса обеими руками вырвал из покрытия ринга толстую доску, и влупил ей прямо по башке Бахара. Так, что во все стороны полетели щепки! Не остановившись на этом, резко и сильно сунул обломанным краем доски в зубы Двухголового, потом — вдарил по колену, снова — ткнул в лицо… Это было очень, очень быстро и резко!
Толпа неистовствовала.
Вдруг Серый почувствовал необъяснимое чувство родства с этим странным уруком. Он ведь тоже, оказывается, умел уравнивать шансы!
Глава 22. Новые соратники
От байка я не стал отказываться. С хрена ли? Я же не долбанутый Лурц! Я — бизнесмен! И иметь настоящий чоппер местного разлива мне правда хотелось! Тем более у меня на фудтраке существовала опция крепления мотоцикла на крыше… Но этот приз не был главным. Главное что? Я сумел докричаться до толпы с ринга, и они меня слушали, пока Бахар Двухголовый откисал там, внизу.
Внизу — это значит внутри ринга, я в итоге запихнул его в дырку от выломанных досок… Да, одной доски не хватило, пришлось выламывать еще две. Уруки — живучие черти, а учитывая его татау — так и вовсе, я почти как в песне Высоцкого «ударил раз-два-три и сам лишился сил». Даже вышвырнуть его не смог через канаты, благо — догадался ногу подставить и направить движение окровавленного капитально черного урука в сторону пролома в настиле. И тут уж Отто Кюхельхен не мог ничего другого сделать, кроме как ударить в гонг! И выиграв один бой, я стал чемпионом Осеннего Орского чемпионата по кулачным боям вне категорий! Солидно звучит!
Шутки шутками — ни одна падла не посмела посягнуть на мой титул, даже Маятный. Хотя Отто предлагал, и посулил в качестве приза три зелья и байк. Это было не по правилам, я ведь уже выиграл — но бой-то был без правил! Видимо, и наличие возможных дополнительных соискателей чемпионства тоже в это «без правил» входило. Так или иначе, я рассказал орскому народу про Орду и Сан-Себастьян, и про франшизу, и про хтоническую самопомощь и выкрикнул свой «Лок-тар огар!» так громко, как только смог, сделал чертову сальтуху через канаты и красиво ушел в закат… То есть — во тьму, потому как мероприятие закончилось и фонари на площади начали гаснуть, а народ — расходиться.
И хотел было уже свалить на фудтраке хоть к черту на рога, но обнаружил на металлических ступеньках у дверей очень интересную парочку: совершенно целого и здорового Серого и стремительно выздоравливающего Бахара. Серый, видимо, нашел в фургоне полуторалитровую бутылку воды и теперь вручил ее уруку. Тот пил залпом.
— Падажжите, — сказал я. — Какого хрена?
— Гарн! Ты не предатель и не отступник! — выпалил Бахар, едва не захлебнувшись. — Кахаринган был не прав! Я вернусь на Борнео и расскажу ему! Ты нашел новый путь, ты настоящий Резчик, а не колдунишка, нахватавшийся заемной силы и завладевший стилусом!
— Ну так да, — кивнул я. — Работаю понемногу, с Божьей помощью и по собственному разумению. Проявляю креативность.
Ясное дело, он имел в виду татау. И, похоже, он бы сильно охренел, как и его этот Кахаринган, если бы узнал, что по-хорошему стилус тут и нахрен был не нужен.
— А? — вытаращились на меня оба. — Как ты сказал?
— Ну, мол, работаю понемногу… Креативность! Или ты про помощь? Так я ж помер один раз, вместе с учителем своим. С Садзынаром! А потом ожил! Как же тут без Божьей помощи?
— Охренеть, — Бахар размял заживающую прямо в эти самые секунды рожу и отхлебнул еще воды. — Так вот оно что! Тогда оно как бы и да… Я должен вернуться к Кахарингану! А то старый пердун сидит там в бунгало на склоне Акинабалу, и, наслушавшись духов, возводит напраслину на толкового урука. Я ему объясню! Получается Садзынар Молчун, Садзынар Угрюмый, Садзынар Разорви Хлебало всё это время прятался где-то и готовил еще одного Резчика самостоятельно, не советуясь и не обращаясь к духам предков! Вот почему Кахаринган не знал ничего о новом Резчике… Ты не извратил старое, ты создал новое! Эти знания стоят слишком дорого… Неужели у Садзынара не попробовали вызнать секреты наставничества? Многие, слишком многие готовы идти по трупам, чтобы узнать главную тайну урук-хая!
У меня внутри всё похолодело: может быть, именно поэтому неизвестный менталист убил моего учителя? Хотел узнать, как учить новых Резчиков? А как вообще появляются на свет Резчики? Что я вообще об этом знаю?
— Мы обитали в основном в диких дебрях и вонючих трущобах, часто — хтонических, — сказал я, пытаясь не выдать собственные мысли. — Мой учитель и вправду был малообщительным типом. А почему ты назвал его Разорви Хлебало?
— Однажды он разорвал хлебало носферату, — отмахнулся Бахар Двухголовый. — Есть че пожрать? Ты здорово меня отхерачил, теперь сильно жрать хочется. Мясо есть же?
— Ваще-то… Ваще-то! Ваще то я всё успел! Узнал че почем, побазарил с одним коневодом! Я даже снял как он внутрь ринга падает изнутри ринга! — заявил Кузя, высунув свои уши из-под машины. — И я даже оформил заказ в «Гуси-Лебеди», на Магнитогорск. Бабай, ты обещал Магнитогорск! Нам нужно техобслуживание перед тем, как катиться на Байкал. А до Магнитной горы — меньше трехсот километров! Кто сделает ТО лучше гномов? Поехали, до утра будем там, че ты?
— Сделай парням шаурму, — попросил я. — И мне тоже. А я кофе сварю. И да, мужики — это Кузя, мой штурман и один из первых ордынцев, очень влиятельный гоблин. Кузя — это Бахар Двухголовый, он едва не убил меня сегодня на ринге. А это — Серый, он теперь в Орде.
— Я тоже хочу в Орду, — сообщил урук с дредами. — Хочу идти по твоему пути, но не знаю как. Я слушал всё что ты говорил, пока валялся под рингом, и кое-что осознал.
— И что же? — это было вправду интересно. —
