– И что же? – заинтересовался Сибиряк. – Поисковые отряды собираете, местность прочесываете?
– Ну, нас-то редко привлекают. Разве что кто-то из своих, из деревенских пропал. Тогда да, собираемся всем миром, что называется. А для приезжих у нас специальное триединство – лесничество, охотинспекция и рыбнадзор. Совсем тяжелый случай образуется – солдатиков присылают для прочесывания местности. Ориентировки с приметами, фотографии – энто ведь так, на случай, ежели пропавшие из лесу к нашему шалашу выползут в полубессознательном виде. Ну или ежели какой-нибудь охотник из тутошних наткнется…
– А сейчас? Ну, скажем, в последние полгода-год – не увеличилось число пропавших?
Участковый помолчал, пошевелил раздумчиво бровями.
– Я ведь так понимаю, – наконец медленно проговорил он, – что энти вопросы неспроста. М?.. Думается мне, что в энти полгода-год, о которых вы спрашиваете, кто-то важный исчез. Из Иных – я только об Остыгане слыхал. Ишшо были пропавшие?
Сунув и позабыв ладонь в заднем кармане брюк, Сибиряк заходил по кабинету, поминутно натыкаясь на углы столов и шкафов.
– Меня интересует, так сказать, – повращал он в воздухе свободной рукой, – так сказать, общая статистика. Да, вы правы, любезный Федор Кузьмич, помимо Остыгана Сулемхая пропало еще некоторое количество Иных. В больших городах тоже ведь всякое случается – ну, надоела кому-то суета, решил отдохнуть на лоне природы, а предупредить, зарегистрироваться позабыл или намеренно не стал ставить в известность, чтобы уж наверняка не побеспокоили. Бывает, целый год от Иного ни слуху ни духу, а потом возвращается, посвежевший и набравшийся новых знаний-умений. Некоторые вообще предпочитают жить в полном уединении, в такой глуши, что нельзя бывает сразу сказать, здесь он еще, или на другой континент уже перебрался, или и вовсе – не справился с каким-нибудь хищным зверем. Но это все… – Теперь он повращал рукой в обратную сторону. – Это все – единичные случаи. А вот так, чтобы массово, – для этого серьезный повод нужен, не находите? – Он налетел со всего маху на край стола, механически потер бедро и поменял руки – теперь левая была на свободе, а правая спряталась в карман. – Последнее на моей памяти массовое исчезновение вполне объяснимо – это когда Конклав Ведьм разогнали. Очень многих ведь тогда найти не смогли. Разбежались, попрятались в норы. Но сейчас… Сейчас-то ведь ничего подобного не происходит, никаких облав, арестов и репрессий, однако… И это, дорогой мой Федор Кузьмич, наводит на тревожные мысли. Так?
Участковый мрачно посопел, почесал кончик носа.
– Так – да и не так. Я, конечно, всей картины не вижу, наверняка у вас информации больше. Но по мне – мало что меняется. Исчез Остыган – появился Химригон. Вот по зиме у меня с Евгением Юрьичем разговор был, я его тогда убеждал, что сильных Темных в наших краях нету. Евгений Юрьич, ты помнишь ли? Ну, вот. И ведь нельзя сказать, что обманывал его. Вы верно заметили – иногда отшельник так запрячется, что через десяток-другой лет о нем уж и забудешь, а он – нате вам, вылез из берлоги! Так и Химригон – я давненько уж решил, что он отседова перебрался в другие какие места, а он туточки, снова нарисовался. Или вон Маруся Бухарова – в конце сороковых с цыганским табором ушла. Знахарка, что тогда в таборе обитала, почуяла Марусину потенциальную силу, ну и… В общем, сколько лет-то прошло? Кто Бухарову ждал-то обратно? И вдруг – раз! Целительница неслыханной силы вернулась в родные места. Да ишшо и под другим именем. Вроде погостить, а там – кто знает? А ить ишшо год назад в районе отделений Ночного и Дневного Дозоров не было; приехала бы она прошлым летом – где ей тут регистрироваться? Вот и выходит, что человек и не думал исчезать, живет, не скрываясь, а где-то его вполне могли потерять. Мало ли в нашей необъятной стране таких заповедных мест, где ни почты, ни телефона, ни вообще какой-нибудь цивилизации?
Сибиряк со страстью сунул сразу обе руки в карманы тенниски; одну тут же вынул, другая закопошилась внутри.
– Вы правы, многоуважаемый Федор Кузьмич! Такой вариант вполне возможен. Но я как руководитель не должен рассматривать проблему только с одной стороны. С таким-то противником! Я должен быть параноиком, я должен подозревать, выслеживать и, как вы удачно выразились, видеть картину целиком! – Свободной рукой он поправил очки на переносице, поморгал отчего-то растерянно. – И если я каких-то кусочков холста не вижу – я становлюсь еще более подозрительным. Скажем, для чего могут скрываться законопослушные Темные? С чего бы им дружно прятаться, если они пока ничего не натворили? Разумеется, ради осуществления какого-то замысла. Возможно, преступного. Значит, нужно их найти и не дать осуществить задуманное. Верно? Вам ясна моя логика?
– Ясна, – пожал плечами Денисов. Дескать, что ж тут непонятного?
– Тогда скажите мне как следователь…
– Я не следователь, я оперуполномоченный!
– Ну, не важно… Вот если бы я вам, любезный Федор Кузьмич, сообщил, что за прошедший год бесследно, без каких-либо видимых причин и предпосылок, пропали, например, двадцать Темных и, допустим, восемь Светлых магов разного ранга и специализации, какая версия первой пришла бы вам на ум?
Денисов пуще прежнего нахмурился, пожевал губами, решительно отставил чашку.
– Первой? Ежели руководствоваться вашей логикой, то Темные спрятались сами, устроили заговор, организовали банду с целью методичного уничтожения Светлых.
– А если руководствоваться не моей логикой, а вашей?
– Ежели моей, то… Я бы не стал делать никаких выводов до той поры, пока не узнал бы, как ведут себя оставшиеся Темные – и Дневной Дозор, и не состоящие в Дозоре, но проживающие на той же территории.
– Та-ак… – Сибиряк остановил свой бег, уселся на краешке стола, загородив собой Евгения, и с любопытством уставился на Денисова.
– Ежели бы выяснилось, что Дневной Дозор также ведет поиски своих исчезнувших подопечных, стало быть – на той стороне тоже проблемы.
– Ну, не обязательно ведь, чтобы те, кто намеревается спрятаться от нас, вводили в курс дела свой Дозор, – из-за спины руководителя подал голос Угорь.
– Есть такое понятие – презумпция невиновности. Да вы энто и без меня прекрасно знаете! – Сибиряк размашисто кивнул, соглашаясь с Денисовым, и поправил съехавшие очки. Участковый продолжил: – Пока вина Темных не доказана, я бы относился к ним так же, как к Светлым. Тоись – не как к преступникам, а как к исчезнувшим, похищенным, пропавшим без вести.
– И?..
– И искал бы третью сторону, повинную в массовом исчезновении.
– Та-ак, – с удовольствием протянул Сибиряк и оглянулся на Евгения. – Отлично, Федор Кузьмич! И что дальше? Что бы предприняли лично вы? Какие следственные мероприятия провели бы?
Участковый пожал плечами. Ему мерещилось, что в данный момент идет какая-то проверка. Чего? Его милицейских качеств? Лояльности? Или, может быть, Ночной Дозор действительно зашел в тупик?
– Мероприятия-то? Для начала я бы сравнил обстоятельства, предшествующие и сопутствующие кажному исчезновению.
– Каким образом?
Денисов поднялся, взял свободный стул и подсел к столу, заставив посторониться Сибиряка. Из папки участковый вынул лист с фотографией и мелким текстом, положил на стол, припечатал ладонью.
– Вот, например, томский композитор по фамилии Михальчук. Вроде известный. Как тут написано – «основоположник суггестивно-трансового направления в симфонической музыке»… что бы энто ни значило.
– Знаю такого! – обрадовался Угорь. – Очень странную музыку пишет этот Михальчук. Оч-чень! Поговаривали, что кое-кто с катушек съезжал на его концертах.
– Прям с катушек? Ишь ты! И как же такое допустили?
– Волшебная сила искусства! – хохотнул Евгений, разводя руками. – А скорее – покровители у Михальчука хорошие. Так что там с ним?
– То ли творческий кризис у него случился, то ли вожжа под хвост попала – сел в машину и рванул из Томска в область. Без видимой, заметьте, причины.
– Ну-у, – засомневался Сибиряк, – творческие личности весьма ранимы. Если, как вы говорите, творческий кризис… Это – причина, и оч-чень даже серьезная. Многие с жизнью расставались во время творческого кризиса.
– Ну, допустим. Проехал он несколько сотен километров, аккурат до границы нашего района, – и все: ни его самого, ни машины. Да, можно было бы предположить, что с жизнью расстался, разогнался – и с обрыва в речку!
– Но?
– Но… – Участковый потер лоб. – Во-первых, зачем так далеко ехать, когда Томь буквально под боком? Во-вторых, машина у него новенькая, всего месяц назад купленная, да не просто купленная: последняя модель «Волги» с салоном, выполненным по индивидуальному заказу, – стало быть, не все так плохо в его жизни было, чтобы топиться! Ну, хорошо, можно допустить, что месяц назад ишшо терпимо жилось, хотелось тратить деньги и поражать молоденьких поклонниц роскошным автомобилем, а намедни совсем прижало… Но незадолго до того, как окончательно исчезнуть, в районном центре навроде нашего он потратил цельных семнадцать рублей в универмаге, в отделе «Культтовары»: купил сто батареек «Сатурн».
