свои видения от Хейнелен, как мои прародительницы умирают молодыми и в страшных мучениях. Ведь я никогда не интересовалась причинами их смертей, а надо было. И тогда помню, меня это смутило, и напугало, что уж врать то себе, но я, почему-то даже не пыталась ничего узнать, — ну да меня тогда сердечные волнения больше волновали.
— Я смог, там, в Тамбове найти манускрипт, с пророчеством и мало что понял, тем более мне помогал в поисках именно Питирим. — Да, да, — заметил дед мой недоверчивый взгляд. — Он помогал нам, долгое время, ведь без его помощи мы бы и на твою семью не вышли, и только не так давно я понял, что он подчистил этот манускрипт, предварительно сняв с него копию. — И он воспитывал тебя так, как, чтобы обойти проклятия, он смог догадаться, как это сделать.
— А, какие там были условия? — спросила я недоверчиво, как-то слишком много вокруг меня суеты, да и сюжет закручивался слишком круто.
— До принятия дара ты должна была вырасти без любви и привязанностей, что-то такое, — проговорил дед, — говорю же, манускрипт был в плохом состоянии. — И насколько я знаю, ты жила в деревне, со своей уже тогда очень старой бабушкой по матери, практически в нищете и по строгим правилам. — Второе условие, ты должна была выжить от смертельного яда, и ты к счастью выжила. — А третье условие звучало высокопарно и так же непонятно, — ты должна пойти испытание любовью. — А что это и как понять я просто не знаю.
Дед беспомощно развел руками, бабушка снова заплакала, а я просто сидела в растерянности, не зная, что же я могу сказать. Все так обрушилось на меня, мне сложно было принять моих родных, я мечтала в детстве о том, чтобы была у меня семья, и вот вроде бы свершилось, но. Перед глазами встало лицо той бабушки, которая меня растила, и та нищета в которой мы жили, невероятный контраст, пропасть между моими родными, — и все это для того что бы с меня снять проклятия. Бабушка Татьяна Ивановна, мечтала, что бы родовое проклятье исчезло, ведь и ее жизнь была изломана. Какие они все разные, мои родные и что мне делать со всей этой информацией. Отец, меня разыскивал, чтобы получить наследство и никак больше, теперь я была уверенна, что он догадывался, кто я такая. Подсунул мне эту глупышку Вику, кажется, чтобы подобраться ко мне, а ведь я чуть ему на шею не бросилась, так мне хотелось иметь семью, такие слова он мне говорил о том, как он переживает за пропавшую дочь, каялся. А зачем я теперь нужна своим родным, что они хотят от меня? Как бы я не уговаривала себя, что так было нужно, но как забыть то, что пока я была без дара и в нищете — мной никто не интересовался.
Видимо я не смогла скрыть своих эмоций, и теперь бабушка стала быстро говорить, взяв меня за руку.
— Прости, что мы так тебя оглушили, но я до сих пор, считаю, что мы должны были сразу же рассказать тебе все. — Мы любим тебя и всегда любили как свою дочь и кровь, даже я уверенна в этом, что когда с тебя сойдет твоя личина, ты будешь похожа на нас, мы просто хотим, чтобы ты заняла свое место по праву рождения. — Я прошу тебя, поживи с нами, мы не будем устраивать претензий Питириму, но ты наша дочь, и должна знать это. — К тому же ты, даже если не останешься с нами, то все равно так и останешься нашей наследницей.
— Да я вроде так то и не бедна, — растерянно пробормотала я, — мне наследство и неинтересно.
Дед с бабушкой засмеялись, затем он сказал.
— Не спеши отказываться от того что ты не видела, я уже затребовал все твое наследство сюда. — В свое время мне пришлось хорошо побегать, чтобы собрать и выкупить ваши семейные ценности, по крови твоей матери. — Пообещай мне пожить с нами какое- то время, пока все не успокоится, ты досталась нам, слишком, дорогой ценой. — Не торопись делать выводы или подозревать нас в чем-то, просто поживи с нами.
— Хорошо, — пообещала я, да и бежать, куда — то не было смысла пока. — Только мне бы хотелось предупредить мою мать, что я жива, ко всем интригам Питирима она точно не имеет отношения, она растила меня как родную дочь и одна верила, что я выживу в своих передрягах и только благодаря ей мне удалось выбраться с русалочьего озера, — попросила я Деда.
Дед поскрипел, но согласился, исподлобья взглянув на бабушку.
Но не удержался, сказав, — хотелось бы мне также отомстить Питириму и держать его в неведенье, но ладно, я обещаю тебе сейчас позвонить и рассказать, но трубку тебе не дам уж прости, я слишком еще зол на всех твоих воспитателей.
Я вспомнила и остановила деда жестом, — может, вы не знаете, но ваш новый внук тоже с магическими способностями, — сказала я, — ведь лечила Веронику от бесплодия, и знаю, о чем говорю.
Дед странно посмотрел на меня, — возможно, но он мальчик и сам заработает себе на жизнь, а мы только поможем ему с обучением.
Я поняла, что дед уже все знает про новую жену сына и их ребенка.
— Ты бледная, Мари тебя еще покормит, и отдыхай, — и дед, развернувшись, вышел, а бабушка засуетилась вокруг меня.
— Как мне называть вас, — спросила я ее, — бабушкой мне неловко, вы слишком молоды для такой внучки.
— Мне плевать, — ответила она тихо, — зови хоть бабушкой, хоть Марьей Александровной, я не боюсь своего возраста, сердце мое рвется глядя на тебя. — Я ведь почти рассудка лишилась, потеряв тебя и винила во всем Ивана Анатольевича, твоего деда. — Такая боль ежедневно, ежечасно, а сейчас ты рядом, я чувствую тебя и не могу на тебя налюбоваться, боюсь отпустить тебя, мне кажется ты тут же исчезнешь. — А больше всего я боюсь, что ты решишь, что мы для тебя чужие, я вижу, как ты пытаешься проверить все наши чувства, насколько мы с тобой искренны, понимаю, что тебе досталось от жизни, но хочу, чтобы ты нас полюбила.
Бабушка даже как-то состарилась за время нашего долгого разговора, и мне было искренне жаль ее, невероятно, ведь это только для меня приобретение новых родственников, а я для них болезненная, страшная потеря. И как они с таким грузом столько лет прожили, постоянно переживая о том, что не смогли меня уберечь,
