юноша. Тихо. Все закончилось. Впечатляюще, ничего не скажешь…
Он усадил меня в кресло, несколько раз провел рукой перед глазами. Стало легче.
— Благодарю за сотрудничество, — широко улыбнувшись, сказал Корф. Его улыбка казалась настолько неуместной, что мне захотелось плюнуть ему в рожу.
— Что вы натворили? Это насилие! — Отец, выставивший над домочадцами защитный барьер, погасил свечение и отряхнул пиджак. — Мы подадим жалобу.
Корф расправил полы плаща и снова уселся на кушетке.
— Выйдите все, кроме членов семьи, — велел он бойцам.
Один из них хотел было возразить, но Корф лишь жестом поторопил своих людей.
— Ну же, быстрее, — он обернулся к отцу. — Я бы не отказался выпить чего покрепче. И вам рекомендую.
Ошарашенный отец кивнул и подошел к серванту, где в ряд выстроились графины и бутылки с алкоголем.
— Плесни и мне на два пальца, — попросила бабушка.
Отец разлил виски по стаканам и вручил один из них Корфу. Нам с Олей, естественно, не предложили.
— Блок мощный, но работа грубая, — пригубив напиток, заявил тайный советник. — Впрочем, от вас я не ожидал филигранной техники. Все же, насколько я помню, вы, Николай Владимирович, специализировались на иных задачах.
Отец залпом осушил свой стакан и наградил Корфа тяжелым взглядом.
— Какое наказание меня ждет?
— Я увидел достаточно для того, чтобы вы окончили жизнь в тюрьме, — ответил Вальтер Макарович, покрутив бокал в руке. — Призывы родового духа запрещены. И, уверен, вы знали о запрете.
— Разумеется, знал. В свое время мои предки голосовали о запрете.
Корф сделал еще глоток.
— И погорели на том, за что боролись. По-человечески понять я вас могу. Но закон есть закон.
— Дайте мне время попрощаться, — попросил отец. — Род останется без главы, я должен успеть завершить дела.
Я молча слушал разговор, соображая, как мог помочь. Голова все еще гудела от постороннего вмешательства, сконцентрироваться получалось с трудом. Ну и вжарил мне этот Корф. Не будь он государевой ищейкой, вломил бы ему по первое число. Но этим я сделаю только хуже. И так уже устроил такое, от чего даже этот тайный советник напрягся.
Не кипятись, Миха. Думай, как помочь отцу.
Корф быстро допил виски и поставил пустой стакан на столик.
— Впрочем, я могу предложить вариант избежать наказания, — понизив голос, проговорил он. — Тайное отделение прекрасно осведомлено о положении, в котором оказался ваш род. Из уважения к заслугам ваших предков мы бы не хотели допустить угасания семьи преданных слуг императора лишь потому, что один из ваших предков оказался неблагоразумен. И я понимаю, что именно отчаяние толкнуло вас на проведение запретного ритуала.
— А как бы вы поступили на моем месте, Вальтер Макарович? — с вызовом произнес отец. — Я — глава семьи, и я буду оберегать свой род до конца.
Корф равнодушно пожал плечами.
— Повторюсь, я здесь не только для того, чтобы обвинять, но и чтобы предложить помощь. У рода Соколовых есть шанс выпутаться.
— Как? — вмешался я. — Что мы можем сделать?
— Послужить стране и императору, конечно же, — улбынулся тайный советник, но его улыбка вышла странной, безжизненной. Словно гипсовая маска. — Однако мое предложение будет иметь силу лишь в том случае, если ваш наследник, Михаил, подойдет.
Корф уставился прямо на меня. Взгляд его был тяжелым, мертвым. От ищейки вновь фонило давящей энергией.
На этот раз я выдержал его взгляд и выше поднял голову.
Не начинай, мужик. Я ж отвечу.
— Для чего подойду, ваше превосходительство? — спросил я.
Тайный советник улыбнулся чуть теплее. Значит, все же был живым человеком. Хотя я уже было начал в этом сомневаться.
— Сперва небольшая проверка, — он снял с шеи свой медальон и протянул мне. — Просто возьмие в руки, Михаил Николаевич.
— Что это?
— Око. Не переживайте, это не доставит вам никаких неудобств. Всего лишь маленькая проверка на профпригодность.
— Око позволяет определить ранг владения Благодатью, — шепнул отец мне на ухо. — Он прекрасно знает, что ты — «десятка». Хотя сейчас уже никто в этом не уверен. После того, что ты только что здесь устроил…
Корф снова улыбнулся.
— В том и дело, что уже не «десятка». И даже не «девятка». У вашего сына ранг явно повыше. Когда я ломился в его сознание, сопротивлялся не только установленный блок, но и сам Михаил. И скажу, что у вашего сына получалось держать оборону куда лучше, чем у барьера, который вы наспех установили на его памяти.
Я с опаской взял Око в руки. Едва я дотронулся до камня, тот начал часто мерцать, а через несколько мгновений вспыхнул насыщенным фиолетовым цветом.
Отец, Оля, бабушка и Корф синхронно переглянулись.
— Не может быть… — прошптала сестра.
— Невозможно, — кивнул отец. — Как?
Я пялился на свет Ока, не понимая происходящего.
— Что это значит? — обратился я к Корфу. — Объясните, пожалуйста.
— Седьмой ранг владения Благодатью, — ответил он.
— Выше, чем у меня, — отозвался отец. — Но… Как?
Тайный советник вытянул руку и сложил ладонь лодочкой. Я вернул ему медальон.
— Кажется, родовые духи Соколовых решили сделать юноше подарок, — сказал ищейка. — Однако у меня все равно остались вопросы.
— Теперь у меня они тоже появились, — отозвался я.
Тайный советник обернулся к отцу.
— Николай Владимирович, как вы умудрились временно повысить ранг?
Отец снял с пальца массивный перстень, сделал какой-то ловкий жест пальцами, и тот раскрылся. Удобно. Колечко с секретом.
— Принял винамий. Теперь уже нет смысла скрывать, — вздохнул папа. — Двадцать лет ждал подходящего случая…
Я покопался в дырявой памяти прежнего Михаила. Он слышал о винамии, но никогда не пробовал его. Этот редчайший минерал добывали в Уральских горах, толкли в порошок и продавали наделенным Благодатью за сумасшедшие деньги. Грамм винамия стоил как целая квартира. А все потому, что на короткое время винамий позволял увеличить ранг Благодати.
Так вот как отец смогл провернуть все это… И если он меня так крепко шарахнул, то какой же тогда ранг был у Корфа? Третий? Второй?
Что-то расхотелось называть его Пистолетом Пистолетычем, пусть даже и не вслух.
— Так я подхожу? — напомнил я, наблюдая за тем, как Корф вешал Око на шею.
— Да, вполне.
— Для чего подходит? — отец наконец-то справился с удивлением. — Михаилу восемнадцать только через подгода. До этого момента его опекуном являюсь я. И мне следует знать, на что придется согласиться.
Чем бы оно ни было, я уже согласился в глубине души.
— Если это поможет спасти семью от наказания, я в деле.
Корф усмехнулся.
— Возможно, Михаилу Николаевичу это даже придется по нраву. Мне нужен свой человек в Аудиториуме Магико при Университете. И я хочу, чтобы Михаил им стал.
