не верю, — разозлено сказал Тео. — Он ваш. Делайте, что нужно.
— Это ты сейчас кому?.. — удивился Фёрхи, но Тео не стал отвечать.
Отвернулся.
В палате, словно из воздуха появились Василиса и Рэхтон, а вместе с ними и четыре охранника. Увидев такую компанию, Фёрхи здорово испугался и даже не подумал о том, чтоб оказать сопротивление. Да и каким образом, если б хотел?! Он далеко не крепыш, больше на обжору смахивает, а против него пять демонов и дракон! Совершенно не его весовая категория…
Скрутили его в два счёта и Рэхтон, пользуясь артефактами из чемоданчика Тео, достал красивую диадему. Смотрелся в ней демон самым нелепым образом, но как только Рэхтон активировал артефакт, читая нужное заклинание, как Фёрхи мог говорить только правду, и ничего кроме нее.
В целом, его рассказ подтвердился. И о языческой секте, и об обряде, на который он всех подбивает, и о том, что стащил регуляторы настроения.
Подтвердилось и то, что больше Фёрхи ничего не крал, лишь это устройство, однако под натиском диадемы, которая заставляла его говорить правду, Фёрхи выдал ещё кое-что интересное.
— У нас в общине тоже есть инженер, он усовершенствовал все регуляторы так, что они могут действовать не только на всё окружение рядом, но и на одно конкретное существо. В день последнего суда над Клодбером, — говорил он, — регулятор был у меня с собой… Пока все были увлечены происходящем, я отвлекся и зачаровал регулятор на Клодбера, поэтому он свихнулся прямо во время суда, и начал нести чушь и сдался.
— Иначе его бы отпустили… — вздохнула Василиса.
— Именно… — согласился Фёрхи. — Я знаю, что Клодбер действовал против города не один. Даже в нашей общине у него были сообщники, с которыми после своего освобождения хотел поделить добычу. Они ждали его освобождения, как чего-то святого, ведь только Клодбер знал, где деньги. Об этом прямо не говорилось, держалось в секрете, но случайно подслушанные разговоры говорили мне о многом. Я не мог допустить, чтобы это чудовище вышло на свободу… Он убил всю семью Лилиан, она сама чудом осталась жива. Я должен был что-то сделать, вот и… Только Клодбер понял, что много говорить начал не по своей воле. Понял, что его предали, а потому дал тебе намек, Василиса, что ты сможешь найти сокровище и вернуть деньги законным обладателям. Ты этим и занялась, вот только планировалось, что тебя накроют на этом деле и все отберут, а ты вместе с Тео так отлично спелась, что их планы рухнули.
— И поэтому у многих твоих дружков появился на нас зуб, да? — спросила она.
— О… Это не то слово! Я пытался все выяснить самостоятельно, но в общине у меня не самое высокое положение. Вежливо попросили не лезть, намекнув, что будет с Лилиан, если я не перестану вынюхать. Я не мог ею рисковать, вот и оставил расследование…
— Нас планировали убить, а ты решил, что можно нам не сказать? — спросил Тео.
— Я не знал, что планировалось что-то такое, да и… По-моему ничего такого и не планировалось. Вы сами влезли во что-то еще, вновь как-то сами порушили их планы, о которых я, честное слово, ничего не знаю, вот они и разозлились. К сожалению, из-за того, что я подкинул устройство, которое нечаянно сломалось, у них получилось убрать тебя с дороги, Василиса. Мне очень жаль, что из-за меня ты сорвалась и убила кого-то… Это целиком и полностью моя вина.
— Не бзди ты так… — фыркнула Василиса. — Никого я не убила. Пусть устройство и будило во мне что-то не хорошее, но мой дракон улетал в лес, в горы, и крепко спал. Есть доказательства. Вот только девушек всё же кто-то убил, и на меня решили повесить не просто так, а потому что я помаячила перед важными господами. Я так понимаю… господин Эулат один из твоих дружков по секте, не так ли?
— В общине состоит вся верхушка города, и все мое начальство, Василиса, и твое тоже, — прямо ответил Фёрхи. — Думаю, все из-за пропавшей шкатулки, и из-за того, что вы естественно, как вас и попросили, слишком усердно начали ее искать.
— Так ведь до сих пор не нашли! — возразил Тео. — Я и не искал!
— А я, кстати, в курсе! — сказала Василиса, и муженек, состроив самый невинный вид, счел, что разглядывать наволочку резко стало интереснее, чем участвовать в допросе.
— Но ты-то накинулась сразу на Эулата, — сказал Фёрхи Василисе, — а он её не крал, но ужасно испугался, что раз ты на него накинулась, значит, другие, те, кто это сделал на самом деле, с удовольствием всё повесят на него, вот и поторопился убрать тебя с дороги.
— У меня нюх — я сразу знаю, кто виновен! — возразила Василиса.
— А я и не говорю, что Эулат весь такой белый и пушистый. Есть у него грешки. Однако если и садиться в тюрьму, то за свои, а не чужие, — возразил посол.
— Но ему требовалось содержимое шкатулки больше чем кому-либо!
— Уже нет. Дочка мертва, жена в трауре, её отправили в лечебницу для душевнобольных. Он разбит морально, ждет сейчас лишь одного, когда мэр отпустит его к жене, а никого никуда не отпустят, пока Алмаз Силы не будет возвращен на место, впрочем, как и все остальное.
— Я запуталась, — буркнула Василиса и повернула голову к мужу. — Выходит… Я ошиблась?.. Эулат ничего не крал?.. А что ты там говорил тогда? Шкатулку стащили из-за волшебной палки?
— Повежливее, любимая, ты все-таки говоришь о первородном могущественном артефакте!
— Так бесполезная ведь, давно утратила свои силы! Толку-то от нее?
— А почему вы не рассматриваете вариант, что крали в первую очередь Алмаз, а с ним всё остальное? — спросил господин Рэхтон.
— Слишком скучно… Ну, кому он надо? — резонно спросила Василиса. — Вот что собственно с ним можно сделать? Кому его продашь, если даже последняя собака знает, что это такое?
— Ммм… — задумался начальник мужа. — Ну так-то да… Вы правы. Но мысли о
