песком. И, стерев первую надпись, тут же заменил её другой. — Деньги, сопровождение, оружие?
— Ты серьёзно? — удивилась Дайна, но, увидев мой взгляд, осеклась и, благодарно улыбнувшись, договорила: — Не стоит, Грым. Оружие и деньги у меня есть, а сопровождение… найму пяток бойцов в Пампербэй. Их должно хватить.
— Увер-рена? — прищурился я, и орчанка кивнула, резко, без малейших сомнений. Что ж… Я нырнул под стойку бара и, вытащив из спрятанного там сундучка небольшой медальон, заказанный мною у Уорри специально для такого случая, положил его перед Дайной. — Капни каплю крови на рубин, надень медальон на шею и никогда его не снимай.
— Это что? — с интересом покрутив в руках серебряный кругляш на цепочке, поинтересовалась Дайна.
— Амулет возврата, — отозвался я. — Берриоз сделал по моей просьбе специально для тебя. Кровь нужна для привязки. Капнешь на медальон, и его не то что сорвать или украсть, даже обнаружить на тебе не смогут. Зато, в случае опасности, тебе достаточно будет крепко сжать его в ладони, и он вернёт тебя сюда из любой точки мира.
— Грым… — орчанка запнулась, катастрофически потемнела лицом и, вдруг перегнувшись через стойку, решительно ухватила меня за шею. Поцелуй вышел до-олгим. — Спасибо, синенький!
Глава 3. Правильно заданный вопрос не подразумевает отсутствия ответа
Пока находящаяся под неназойливым присмотром Агни, Дайна наводила шороху, собираясь в поездку, я нашёл-таки время побеседовать с незадачливыми пациентами саксготтского доктора с характерной фамилией, которых ему сам же и «организовал». И начал, понятное дело, с подчинённых владельцев кабака на Часовой площади. Ну… бывших владельцев бывшего кабака, если быть совсем уж точным. Но тут мне не особо повезло. Вышибалы, работавшие под началом братьев Ротти, оказались тем, чем и выглядели — то есть, классическими дуболомами-исполнителями из разряда: есть приказ — ломай, нет приказа — отдыхай. Иными словами, ничего толкового они мне рассказать так и не смогли, хоть и горели желанием угодить заглянувшему к ним в гости улыбчивому синему носорогу, во что бы то ни стало. Всё же, несмотря на общую ограниченность, с памятью у этих «мускулов» всё было в порядке, и нашу недавнюю встречу, в результате которой они оказались на больничных койках, подчинённые братьев-франконцев помнили замечательно.
После этой неудачи я было нацелился на встречу с их хозяевами, но… когда не везёт, тогда не везёт. Доктор Тодт, в чьей лаборатории-лечебнице, собственно, последнюю неделю и проживала вся компания разозливших меня членов профсоюза дубинки и поварёшки, напрочь запретил приближаться к братьям Ротти, по крайней мере, до тех пор, пока те не расплатятся с ним за лечение — своё и подчинённых.
Спорить с танатологом? Я ещё не выжил из ума… а потому, извинившись перед доктором за беспокойство, поспешил сбежать из его владений, пока саксготтский профессор не разобрал меня на запчасти. Мелькало что-то такое… безумно-исследовательское на дне его невыразительных глаз, да… Ну, химеролог-вивисектор, что с него взять?
В общем, ввиду недоступности франконских индюков, пришлось искать встречи с вейсфольдским каплуном. И вот тут удача мне, наконец, улыбнулась, хотя и не совсем так, как хотелось бы.
Предупреждённый доктором Тодтом о необычности питомцев рыжего вейсфольдинга, я уже начал раздумывать над нейтрализацией химер, в преддверии «задушевного» разговора с их хозяином, и даже придумал несколько способов — как опирающихся на мои невеликие умения, так и с применением некоторых зелий Падди. Честно говоря, я бы и артефактами Дайны не постеснялся воспользоваться, если бы в её хозяйстве нашлось что-то подходящее. Но, увы, чего нет, того нет.
Как бы то ни было, все задумки и приготовления на поверку оказались совершенно бессмысленны, поскольку предмет моего интереса нашёл меня первым. Просто однажды вечером, уже перед самым закрытием «Огрова», на его пороге нарисовался рыжий вейсфольдинг… в совершенном одиночестве. Никаких химер, никакой охраны… даже пресловутых вышибал с собой не привёл.
Сверкающий надраенной медью пряжек башмаков и двойного ряда пуговиц на вычурном франконском сюртуке, одышливый толстяк снял с головы широкополую кожаную шляпу с обвисшими полями и, растянув губы в приветственной, но насквозь фальшивой улыбке, отвесил мне самый натуральный поклон.
— Доброго вечера, уважаемый Грым, — произнёс он с порога. Пришлось мне поставить на стойку и без того надраенный до блеска стакан и, отложив в сторону полотенце, отвечать на вежливость вежливостью.
— И тебе того же, почтенный Леддинг, — отозвался я, насилуя свои связки, и кивнул гостю, указывая на столик в углу зала. — Пр-рисаживайся. Я подойду чер-рез минуту.
Делать вид, что я принял гостя за обычного посетителя, желающего пропустить стаканчик горячительного на сон грядущий, я не стал. К чему? Да и сам вейсфольдинг явно не был настроен на игру в «непонимайку», иначе драхха лысого припёрся бы в моё заведение. А ведь ему куда проще было бы сделать вид, что он не в курсе дела и вообще понятия не имеет о моём конфликте с братьями Ротти и их подчинёнными. Явной-то связи меж ними всё равно нет. Не в глазах обывателей, по крайней мере.
И, тем не менее, не прошло и трёх дней с момента столкновения с его людьми… и нелюдью, как вейсфольдинг явился в гости. Неужто только для пустого трёпа? Вот уж вряд ли.
Собственно, так оно и вышло. Леддинг терпеливо дождался, пока я отдам последние распоряжения крутящимся вокруг хеймитам, запру опустевший зал и устроюсь за столом напротив него. И первое, что я услышал от гостя, были извинения за ошибочные действия его «чересчур резких и любящих проявлять порой неуместное рвение друзей, принявших почтенного владельца пратта за обычного подёнщика, занявшего не своё место». Не сказать, что речь вейсфольдинга была полна раскаяния или хотя бы искреннего сожаления о случившемся, но, объяснения поступку своих людей он дал вполне честные, да и сказано всё было очень вежливо и без какого-либо намёка на угрозы, что уже немало. А ведь и такой вариант был вполне возможен. Да что там! Учитывая методы, которыми ведут дела его подчинённые, я бы совершенно не удивился, услышав из уст Леддинга пару-тройку завуалированных… «предупреждений». И, тем не менее, их не было.
А уж когда синевласый Луф приземлил на наш стол поднос с бутылкой крепкого в сопровождении пары стаканов и миски с полосками вяленого мяса и копчёным сыром… я и вовсе успокоился. Хеймиты чрезвычайно чувствительны к эмоциям и настроению разумных, и им в голову не придёт угощать того, кто
