землю. Одно дело Лизка — она уже большая, но Денис же еще совсем ребенок. И его пока хочется уберечь от реалий нашего мира.
— Она оставила свой номер телефона? — упавшим голосом спросила у брата, внутренне уже смирившись с поражением.
— Да. — Он вскочил с места и выбежал из кухни.
Я недоуменно посмотрела ему вслед. С чего вдруг такая прыть из-за какой-то совершенно незнакомой человеческой девушки?
— Он с ней уже раз пять разговаривал, — заметила Лизка.
— О чем?
— Не знаю. Был бы постарше, решила бы, что у них не просто разговоры.
Прищурилась и перевела взгляд с двери на сестру.
— На что ты намекаешь? Ему всего двенадцать.
— Почти тринадцать. И с прискорбием вынуждена тебе сообщить, что наш братик растет истинным рыцарем, который готов в любой момент убить дракона и совершить подвиг во имя прекрасной дамы…. Не смотри так на меня, Тань. Я говорю то, что вижу. Денис умудрился каким-то образом вырасти совершенно неправильным колдуном, даже на нашем аномально-дефектном фоне он выглядит белым орлом.
Голод сразу отошел на второй план. Почему-то меня несколько напрягли эти непонятные разговоры Дэна с Никой. Что надо от моего брата этой девчонке с макаронами вместо мозгов?
Когда через минуту прибежал братишка, я забрала у него листок и тихо произнесла:
— Спасибо, Дэн. Я обязательно ей позвоню.
— Давай сейчас. — Серебристо-серые глаза ярко засверкали на его красивом лице.
За последние два месяца он заметно вырос. Мы уже два раза меняли ему гардероб. Еще чуть-чуть, и голос начнет ломаться. И как-то не могла у меня в голове уложиться мысль, что этот школьник, увлекающийся компьютерными играми, интересуется девочками… и не только девочками, а вполне взрослыми девушками.
Меня передернуло.
Красная пелена на мгновение заволокла глаза. Убью ведь, тварь.
— Денис, спасибо, но я сама с ней поговорю.
Наверное, я произнесла все это слишком резко, потому что он вдруг замкнулся, отвел взгляд и кивнул. Надо бы задуматься, обсудить с ним ситуацию, но я отложила наш разговор на потом.
Утро воскресенья плавно перешло в день.
Повседневные хлопоты — приготовление пищи, уборка, подпитка щитов мелким (как ни старалась, я так и не смогла вычленить в их структуре что-то необычное и атакующее). Затем создание своего собственного щита, после которого мне пришлось полчаса валяться пластом на кровати, пытаясь восстановить утраченную энергию.
Все хорошо, даже просто замечательно. Но от этого становилось еще страшнее, слишком хрупким оно было — мое счастье.
Может, все дело в том, что завтра понедельник. Мне предстояло идти утром на работу, а там Дима. А я так и не могла придумать объяснение произошедшему, вернее, не могла решить, в какую форму надо облечь мои оправдания. Пару раз возникала мысль: а есть ли она у меня еще, работа? Может, Димка в приступе злости уволил меня к черту. Но я сразу гнала прочь из головы эти неправильные мысли. Нет, что бы между нами ни произошло — Соколов не опустится до такой изощренной, но справедливой мести.
Следом возникала проблема колоссального и даже, я бы сказала, катастрофического масштаба. В пять часов вечера к нам явится Саид, наверняка при полном параде, а мне придется разрушить все его планы, да что уж там, обломать, причем конкретно. У меня, конечно, есть щит, но сможет ли он выдержать взбесившегося оборотня?
В четыре часа дня неожиданно раздался звонок в дверь, что заставило нас испуганно повыскакивать из своих комнат. Для Саида слишком рано.
— Кто это? — Лизка, бледная как смерть, испуганными глазищами посмотрела на меня.
Охранка реагировала совершенно спокойно, значит, ничего опасного для нас, так что я пошла открывать. И оказалась совершенно не готовой к тому, что на пороге стоял он.
— Привет, — легкая улыбка, которая с трудом удерживалась на его лице, нехотя приподняла уголки губ… Синие-синие глаза на красивом лице.
И мое тихое:
— Здравствуй, Дим.
— Впустишь или как? — Обаятельная улыбка, и сердце предательски пропустило удар.
Что я испытываю, всматриваясь в его совершенное лицо? Трудно сказать. Конечно, он очень красив, чисто физически просто невозможно им не любоваться. И чертовски умен. Это не просто смазливая мордашка, этакий изысканный фасад, за которым чернеет пустота. Это — могущественный колдун и настоящий стратег, который без зазрения совести пользуется своей эффектной внешностью как отвлекающим фактором. И делает это мастерски. Стоит только дать слабину, и вы пропали. Конечно, огненная сущность периодически берет верх, и Димка может вспыхнуть, но это лишь исключения, подтверждающие правила.
— Проходи, — отошла в сторону, пропуская его вперед, и закрыла дверь. — Не ожидала тебя сегодня увидеть.
— Знаю. — Он снял пальто и повернулся ко мне. — Поговорим?
— Поговорим.
— Здравствуйте, Дмитрий… Александрович. — Лизка сделала шаг в коридор и замерла с преданной улыбкой на губах.
— Здравствуйте, Лиза. — Соколов бегло улыбнулся и быстро зашел в гостиную, а я могла наблюдать, как радостное выражение медленно сходит с лица сестренки.
Сейчас темнеет рано, и в гостиной было уже достаточно сумрачно.
Я включила свет и села в кресло, откинулась на спинку и закинула ногу на ногу. А перед глазами стояла растерянная мордашка сестры.
Дима сел напротив и смотрел так пристально, что кожа моментально покрылась мурашками. Считывает… прошелся по ауре, измерил уровень силы… непривычно, неприятно… он словно раздевал меня, заглядывая в самые далекие уголки души. Сущность слабо ворчала и зарывалась глубже. Ей тоже не нравилось это сканирование.
— Сильна, — закончив обзор, произнес Дима.
— Спасибо.
— И большой выброс был?
Если бы я знала. Да, я видела все эти артефакты на столе у Сережки, но никогда не задумывалась о силе выброса. Мне, если честно, в тот момент было неинтересно, да и обсуждать это совсем не хотелось. Тем более с шефом.
— Ты для этого пришел сюда, Дим?
— Не жалеешь? — Он тоже откинулся назад, положил руку на спинку дивана и неотрывно следил за мной.
Длинные пальцы монотонно барабанили по кожаному покрытию дивана в известном только ему одному ритме.
Тук-тук-тук…
Это раздражало и нервировало еще больше.
— О чем?
Мне хотелось встать, пройтись по гостиной. Сделать хоть что-нибудь, чтобы стряхнуть с себя его назойливый взгляд, который будил во мне непонятное чувство… вины?
— Значит, не жалеешь. — Горькая улыбка и скорбные складки в уголках губ, неожиданно уродующие его совершенное лицо.
Мне нечего было ответить, и я просто молчала.
Молчал и он.
Тикали старые часы, а чувство вины все нарастало. Ведь не обещала ему ничего, а все равно чувствовала себя предательницей. И это чувство неприятно горело внутри.
— И что дальше?
— В каком смысле?
— Будете встречаться несколько раз
