здании напротив Сиреневого парка. Он же стоял здесь, когда они вышли.
- Вы все поняли, мистер Бэнкс?- спросил доктор, повернувшись к полицейскому прежде, чем сесть в экипаж.
- Все понял, сэр.
По лицу толстого констебля было видно, что ему неприятно обращаться к доктору почтительно, но сейчас они работали сообща, и он рассматривал все это, лишь как временное неудобство и вынужденное перемирие для достижения цели. А еще полицейский был крайне огорчен: они уже почти сцапали чопорного богатея, но им приходилось уходить отсюда с пустыми руками. К тому же выполнять поручения, не понимая их сути, казалось констеблю Бэнксу унизительным и недостойным его. Но новенький самокат, повышение… что ж, это того стоило…
Вместе с констеблем Хоппером они сели в полицейский фургон и двинулись в сторону Дома-с-синей-крышей.
Что касается кэба доктора Доу, то он рванул как угорелый на восток. «Полицейское дело» обычно является неплохим погонщиком для различного рода личностей, которые поторапливаться не привыкли.
Внутри кэб был полон напряженного молчания и… запаха, исходящего от Вамбы.
Доктор искоса поглядел на сидящего напротив туземца и приоткрыл окошко. В салон тут же проникли холодный воздух и звуки уличного движения.
Вамба сидел тихо, словно опасался, что его вот-вот выгонят и заставят бежать следом за экипажем. В кэбе он ехал второй раз в жизни (первый был, когда они прибыли в Клуб).
Дышать в салоне стало немного легче, но от напряжения, облачившего пассажиров в невидимые тесные и глухие костюмы, так просто было не избавиться.
Мистер Келпи был растерян. Дрожащими пальцами он сжимал котелок, обтирал лоб платком и часто-часто моргал, словно ему в глаза попало целое облако соринок. Лекарство бабочника закончилось еще ночью, и ему не терпелось вернуться в ГНОПМ, где хранился его запас. Подбирающаяся все ближе лихорадка делала его нервным и раздражительным.
- Доктор, я ничего не понимаю,- сказал он.- Что там произошло, в Клубе? Вы обвиняли сэра Уолтера Фенниуорта, но… я не уверен, что вы вообще считали его подозреваемым. Или я не прав? Изначально у нас было очень мало доказательств его вины – слишком мало, чтобы пытаться его арестовать. У вас был только лишь мотив?
- Еще был запах чернослива,- негромко вставил Джаспер.
- О, этот запах чернослива…- сказал доктор Доу.- Очень умно…
-Вас нисколько не удивило известие о болезни сэра Уолтера,- продолжил бабочник.- Получается, вы и прежде не считали его убийцей? Зачем в таком случае вы ввели всех в заблуждение?
- Мне нужно было узнать все о пари сэра Фенниуорта и сэра Крамароу, мистер Келпи. Я видел реакцию сэра Уолтера в прошлый раз, когда речь зашла о Черном Мотыльке – он был возбужден и… обрадован. Это никак не вязалось с нашими подозрениями – это им противоречило. К тому же вся эта история с пари не давала мне покоя с самого начала – уж очень она походила на изворотливую попытку получить желаемое и скрыть при этом свою заинтересованность. И когда я сейчас переступил порог Клуба джентльменов-любителей науки, меня волновало лишь то, как они так обыграли, чтобы пари предложил сэр Крамароу. Мы уже были в этом Клубе, говорили с данным джентльменом, и он ничего не рассказал. Что ж, я решил применить встряску – как следует огрел сэра Уолтера электрическим угрем и погрузил его в ванну со льдом, чтобы у него не было возможности юлить и скрытничать. Я знал, что сэр Уолтер из-за его болезни – лишь косвенный участник всего этого дела. Но панацея из слез Черного Мотылька… Подумать только! Как… смело!
- Вы хотели сказать «отвратительно»?- Мистер Келпи крепко сжал поля котелка, почти смял их.- Эти мерзавцы хотели мучить бедное создание – выжимать из него слезы, чтобы делать свое это лекарство для богачей… Гнусно!
Натаниэль Доу пожал плечами. Он был не согласен с мистером Келпи: да, методы злоумышленников оставляли желать лучшего, но результат… Он как практикующий доктор знал, что многие революционные открытия были сделаны в весьма неоднозначных условиях и то, что сейчас спасает жизни, когда-то было открыто и изобретено на костях, слезах и крови – причем буквально.
- С медицинской и научной точки зрения…- начал было доктор, но бабочник впервые за все время их знакомства перебил его:
- Это гнусно с любой точки зрения!
Доктор Доу был не из тех людей, кто вступает с кем-либо в дебаты, посему решил промолчать. К тому же он знал, что стрелка на компасе его личной морали слегка отклонена вбок от общепринятой, и ему не хотелось лишний раз огорчать такого приятного и доброго (хоть и наивного) человека, как мистер Келпи.
- Вы сказали, что знаете, кто убийца,- продолжил помощник главы кафедры Лепидоптерологии.- Что именно вы имели в виду, велев тем констеблям обратить особое внимание на подпол? И кому вы отправляли письма по пневмопочте из Клуба? Кто же? Кто настоящий убийца?
- Ох, мистер Келпи,- только и сказал доктор, отвернулся и уставился в окно.
Поняв, что ответа не получит, мистер Келпи раздраженно засопел и тоже повернулся к окну.
Джаспер был раздражен не меньше. Он глядел на дядюшку и мысленно представлял себе, как держит в руке дрель для черепа и проникает в дядюшкину голову, чтобы выудить оттуда то, что тот так подло держит при себе, невзирая на пожирающее его племянника любопытство. До того, как они покинули Клуб, мальчик нисколько не сомневался, что сэр Уолтер и есть убийца, и когда выяснилось, что это не так, его постигло ни с чем не сравнимое разочарование. А еще он очень злился на дядюшку из-за того, что тот держал его в неведении. Он мог понять, почему дядюшка не доверился констеблям, но отчего он продолжает скрывать все от него, Джаспера? Потому что и сам не уверен? Или есть другая причина?
- Почему мы его все равно не арестовали?- спросил мальчик.- Он ведь участвовал в заговоре!
- Провоцировать кого-то на пари даже в Габене не является преступлением,- ответил доктор Доу.- Вот если бы предметом спора было убийство или же самоубийство, это другое дело…
Джаспер был с этим крайне не согласен. Мертвы два профессора, убит пересыльщик, незаслуженно арестовали и едва не отправили в тюрьму мистера Келпи, Вамбу похищали, их самих едва не убили… Мальчик не понимал, как так вышло, что сэру Уолтеру удалось задурить всем головы. Он считал, что этот мнимый старик виноват
