Виктория пошла за мной следом, однако она понимает не больше, так что не скажу, чтобы догоняла она уверено. Надо объясниться, но в стенах это дома я даже не подумаю.
Уже у выхода меня обогнал чёрти откуда взявшийся тип, что нас встречал. Он открыл передо мною дверь с лицом, на котором разборчиво выписано желание, чтобы я убрался. Как взаимно, чтоб меня.
Застыв в дверном проёме, я дождался дочь. За её спиной маячит Молох, злой и поражённый. Самое время наплевать на нелепые просьбы Виктории:
- Ты, поганец в халатике, - взглянул я из-под полей шляпы на Молоха, - если твои люди посмеют следить за нами, я их расчленю. Потом вернусь и расчленю вот этого, что двери тебе открывает. Будет желание, ты тоже чего-нибудь лишишься.
- Как ты смеешь? - нагло ткнул Молох в мой протез.
Он так и не понял серьёзности намёка.
Мы вышли, дверь захлопнулась за нами с неожиданным спокойствием.
Всю дорогу вниз я чувствовал, как Виктория лепечет, подбирая несложные слова. Когда мы вышли на улицу, ей так и не удалось понять, как у меня получилось, так что она набралась духа спросить:
- Он в гостинице "Заводь", точно? - чрезмерно издалека начала она.
- Не могу сказать, мог съехать за последние дни...
- А откуда ты узнал?
- Я прочитал Молоха. Пойдём, времени мало.
- Подожди, - поражаюсь дочери: я хромаю, а она умудряется отставать, - ты прочитал его? Мысли его, да? Как и у того демона?
- Именно.
Я не имею понятия, где в Фанеке Соколиная улица. Но память Молоха не даст мне заблудиться. Я уверено направляюсь на свидание с Дашлем. По крайней мере, он так назвал себя.
- И как ты себя чувствуешь? - спрашивает дочь всё подряд, не зная, о чём именно спрашивать.
Но вопрос вышел правильный... мне дерьмово. Словно бы слегка подташнивает, но ты при этом не сомневаешься, что тебя смачно вырвет.
- Голова кружится и тошнит. Знаешь, я как пьяный. Хотя я не представляю, какого быть пьяным. О, прости, ты же ведь тоже.
- В самом деле... - робко проронила дочь, удосужившись поравняться со мной.
- Думал, если сделаю это ещё раз, даже браслет не поможет. А вот сейчас стало всё равно, решил, что выбора нет. Точнее, выбор есть, а времени нет. Дьявол! - лениво и вальяжно в виске распустилась вспышка тупой боли. - Нет, в следующий раз меня точно сломает.
- И ты так мог...
- Да, решился бы прочитать Монарха, сразу бы стало меньше проблем. Ремап, Пито... много же полезных умов я пропустил, достался этот Молох. Ты, кстати, обещала его уговорить.
- Я думала, мои доводы убедят его.
- Не получилось, - чуть не оступился я, так что Виктории пришлось поддержать меня. - Ещё ты говорила, что он приличный человек.
- Это ты привираешь - такого я не говорила.
- Короче, он оказался хуже, чем ты расписывала.
Красочный, словно из карамельного городка домик - городская библиотека, кажущаяся тёмной ночью мрачной, несмотря на сказочную архитектуру. Приметный ориентир, здесь надо свернуть налево. На повороте я предложил дочери задержаться и подождать.
Странно, но следом никто не ползёт. Либо Молох внял угрозе, либо его шпионы слишком хороши для нас.
Идём дальше.
- Пап?
Она подёргала меня за рукав, словно ей не больше десяти. Ощущения такие, как будто я помню её в этом возрасте.
- Да, Виктория?
- Ты теперь продержишься меньше, так ведь?
- Вроде того...
- А сколько?
- Не знаю, - постарался я ответить мягче. - Я и раньше считал, что осталось два-три дня. Сейчас не знаю...
Как это и бывает с напуганными детьми, Виктория сделала всё возможное, чтобы поскорее забыть. Я не уверен, что у неё получится.
С каких пор я стал так часто ошибаться?
Нам повезло с гостиницей: "Заводь" оказалась средней руки ночлежкой, умело прячущей свою убогость за обоями и новенькими коврами. Как рябая старушка возвращает молодость тоннами косметики. Персонал оказался под стать: за услужливым портье скрывался пьянчуга и плут, раскусив которого, мы задёшево купили сведения, где остановился Дашль Принс. Могли бы ещё ключи докупить - цены не слишком отличались.
Мы поднялись на пятый этаж. В полутьме коридоров витает дух оборотной стороны Фанека. У города этих сторон полно: Чудо-город, мрачная сторона Монарха и вот ещё одна, ночная сторона интеллигентного центра. По ночам не спят даже самые утончённые каледонцы: студенты и профессора грызут гранит науки круглосуточно, поэты считывают с лика луны новые рифмы, неудавшиеся юристы ищут утешения у стаканов и куртизанок.
Эта сторона любого порядочного города почти не видна, но есть места, где её образ буквально искрится. Всюду за углами слышны шепотки, этажами выше и ниже скрипят половицы, из-под дверей показываются лучи света, словно караулят бессонницу хозяина.
За поворотом мы даже встретили двух представителей незасыпающей жизни - это два седобородых джентльмена, высовывающихся из своих номеров, что напротив. Повиснув на ручках дверей, они тянут друг к другу головы и негромко обсуждают что-то. На секунду обратив на нас внимание, они продолжили прерванный разговор:
- А Вы слышали о "Вечном короле"?
- Пароходе? Кто же не слышал! Только вышел в плавание, как пошёл на дно. Столько человек утонуло... Я так и не понял насчёт королей, пишут всякое.
- Кеннерский точно погиб, его супруга выжила. Насколько мне известно, насчёт фламандийского пишут то одно, то другое. Это всё газетные прохвосты, им лишь бы раздуть скандал.
- А это само по себе не скандал? Столько людей погибло. И что это были за люди! Величайший пароход в Кеннере, а возможно и в мире, высший свет со всего Континента, и всё это отправляется на дно. Это ужаснейший скандал, чтобы газетчики ни писали по этому поводу. Королю Кеннера, можно сказать, повезло, что он не выжил...
- Сказано грубо, но с Вами не поспоришь.
Мне пришлось выслушивать эти сплетни из высшего света, пока я прикрывал собой Викторию, возившуюся с замком. Тот, впрочем, поддался быстро, Бестия дольше выбирала отмычку.
Я бы ещё много услышал, каким позором покрыл Кеннер затонувший "Вечный король", но мы поспешно шмыгнули в комнату и прикрыли за собой дверь.
Дашль, в отличие от многих, предпочитает спать в столь поздний час. Тем лучше. Мы зажгли узоры на руках - призрачный свет вырвал из темноты фрагменты окружения. Примитивно обставленная комната явно рассчитана на человека, поселившегося здесь на несколько дней.
А портье не уточнил, здесь ли ещё Дашль.
Но искомый сукин сын нашёлся. За нелепой перегородкой посреди комнаты оказалась кровать, на ней мирно почивает горбоносый мужчина с идеально неприметной для шпиона внешностью. Рядом на тумбочке разложены накладные борода и брови, баночки, надо полагать, с гримом и очки.
