За окном минуту тому назад начал идти лёгкий пушистый снег. Крупные невесомые хлопья, вращаясь, падают на землю. Ветер стих.
– Так что ты собираешься делать дальше, Саманта? – отвлёк меня от созерцания снегопада дридж.
– Понятия не имею, – честно призналась я, – Даже когда знаю, что дело связано с Пятым Синдикатом, мне будет очень непросто выяснить, что эти ребята задумали.
– Можно поспрашивать всяких типов, – неуверенно предложил Шнихт, – Кто-нибудь обязательно что-то знает…
– Вот только сколько же придётся искать такого? Это тебе не слухи, которые можно выведать практически у каждого встречного… И представь, какая это информация, и что придётся сделать, чтобы раздобыть её.
– Когда это тебя останавливали трудности?
– Никогда – в этом ты прав, Шнихт, – мысль об этом вызвала улыбку.
– Но сейчас?
Я откусила кусок эклера, так что отвечать пришлось с набитым ртом:
– Но сейчас мне не даёт покоя тот факт, что времени чертовски мало. Хочется сесть, хорошенько всё обдумать. И ведь не выходит: что-то внутри постоянно требует идти, что-то делать, искать, разгребать это всё.
– Возможно, следует просто махнуть рукой?
– Как это?
– Да очень просто! – серьёзно ответил Шнихт, – Нас это, по большей части, не касается! Какая разница, что вытворят эти синдикатовцы?
– Ошибаешься, нас это касается, потому что видение пришло именно ко мне…
– Это твой самый веский аргумент? – с сарказмом произнёс дридж.
– Именно так, – ответила я, не моргнув глазом.
Шнихт почти минуту пронзительно смотрел на меня, после чего равнодушно отвернулся в сторону музыкантов. Гончар нередко был изобличён в любви к музыке, хотя всеми силами старается это отрицать. У дриджей никогда не было музыки и танцев, так что у них в крови относиться к этим видам искусства с прохладцей.
Вообще, когда началось смешение культур не только разных людских рас, но и нелюдских, мир стал более интересным, многогранным, но беспокойным. У расизма открылось второе дыхание. После того, как это движение стихло пару десятков лет назад, после войны, в наши дни оно поднимает голову.
– Я дверь в доме Отто не закрыл, – с полным равнодушием вспомнил дридж.
– Да и какая разница?
– Соседи быстрее обратят на это внимание. Потом и полиция обратит внимание на труп. Вдруг сумеют выйти на нас?
– Не сумеют, Шнихт…
– С чего ты это решила?
– Соседи Отто ненавидят, – озвучила я содержимое головы маньяка, – Они только рады будут, что дверь открыта, и воры могут обчистить дом. Когда сообразят, что твориться что-то действительно неладное, наши следы уже остынут.
– Ну, – Шнихт смешно шлёпнул губами, – Тогда я совершенно спокоен.
Послушав ещё немного темнокожих джазменов, дридж достал из кармана деньги и положил на стол.
– Пойдём. А то эти ребята на меня тоску нагоняют.
Когда не знаешь, что делать, порой творишь совершеннейшую глупость. Мы со Шнихтом, например, принялись просто бродить по городу, заходить в бары, искать людей на улицах и всюду спрашивать о Синдикате.
Кто-то молча уходил, кто-то настойчиво требовал убираться, кто-то советовал не задавать впредь таких вопросов. И никто не произносил тех самых слов, что я хотела услышать.
Похоже на лабиринт с тысячей тупиков и всего одним правильным путём, который либо совсем незаметен, либо охраняется таким свирепым минотавром, что и идти по нему нет никакого желания…
Шнихт сопит и ворчит, требует забыть про всю эту чушь и идти домой. Не знаю, что держит его со мной. Возможно, какое-то давно забытое детское чувство, жажда приключений заставляет глубже втягивать голову в плечи и идти дальше. Не исключено, что оно же гонит и меня.
Взрослой девочке захотелось сделать что-то важное, потому что ей приснился сон. Так и делаются великие дела в нашем унылом мире: либо ради денег и власти, либо ради возможности хоть немного побыть героем… А зачем ещё делать что-то грандиозное? Для пользы людям? Ложь! Плевать я хотела на них!
Вот и говори о величии, когда историю творят корыстолюбивые негодяи и наивные дети…
А в каждом следующем баре нас посылали во всё более и более экзотические и неведомые места. Так, в скитаниях, прошло не меньше трёх часов…
Так мы забрели на пустынную узкую улочку. Машин здесь совсем нет, поэтому мы смело пошли прямо посередине дороги. Как гром среди ясного неба, справа раздалось:
– Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!
Я тут же повернулась на звук. Судя по аналогичной реакции Шнихта, мне не послышалось. Жуткий крик, от которого по спине бегут мурашки, размером с монету, раздался из здания библиотеки…
В сером двухэтажном здании горит свет, двери и окна не тронуты. Ничто не говорит о страшной трагедии, которая, возможно, происходит внутри…
– Ты это слышала? – шёпотом произнёс дридж.
– Разумеется.
– Надеюсь, это библиотекарь придумал так заманивать клиентов…
– Не похоже, – я принялась сканировать место, – Что-то тёмное творится внутри.
– Неужто предлагаешь пойти посмотреть? – с ужасом просипел Шнихт.
– Ты правильно меня понял.
Когда я двинула ко входу, дридж поначалу не сходил с места, но затем пересилил себя и нехотя поплёлся следом. Озираясь по сторонам, он в любую секунду ждёт нападения хоть самого Небожителя.
Шлёпая губами, он явно пытается найти доводы отговорить меня, но ничего в его голову, опутанную щупальцами страха, не лезет.
Тихо войдя в здание, я начала прислушиваться… Звуки доносятся из глубины помещения.
– Смотри-ка, – шепнул Шнихт, – Здесь совсем никого не видно: ни посетителей, ни библиотекаря…
– Потише, – шикнула я на товарища, – Слышишь что-то в задней части здания?
– Да. И мне это очень не нравится.
Я не отреагировала на его слова. С интересом и непониманием я вчитываюсь в энергетику этих стен. Что-то здесь витает настолько чёрное, что в висках начинает разливаться боль, а сердце – биться быстрее.
Страх… Следы вполне человеческого страха… Даже не страха, а ужаса…
Я двинулась на звук. Нехотя следом пошёл дридж, ворчащий и трясущийся.
Мы попали в лабиринт из громадный книжных стеллажей. Воняет пылью. Помещение ярко освещено, куда не кинь взгляд – всюду пестрят разноцветные корешки.
Звуки становятся похожи на всхлипы…
За углом я увидела целую россыпь книг. Часть раскрылись, часть разлетелось на ворох листьев, часть лишилось обложек… Словно кто-то пронёсся мимо и свалил их на пол, задев, например, плечом.
Нам явно сюда.
– Пожа-а-а-алуйста!!!
Новый крик заставил нас вздрогнуть и прильнуть к стеллажам. Жертва каких-то извергов вопит так, словно её подвергают ужаснейшим пыткам. Просто горло перехватывает от этих нечеловеческих звуков…
