что, он понятливый.
Легенды – штука такая. Верить им следует с оглядкой. Хотя бы на Императора.
Крыс, снова вскарабкавшись по штанине, запищал.
- Что? А… да… я отойду?
- Куда? – встрепенулся Орвуд.
- Надо… кое-что глянуть.
- Я с тобой, если ты не против. Здешние пещеры – не то место, где можно разгуливать в одиночестве. Знаешь, в свое время мне рассказывали истории о древних катакомбах, что скрыты под городом. Я как-то не слишком верил.
А зря.
Но говорить не хотелось, и Эдди кивнул.
А потом пошел за крысом. Бертрам же пристроился сзади. Умный человек. Понимающий. Что до твари, то пара поворотов. Лестница вверх, причем с грубыми кривыми ступенями. Новый коридор, уже кирпичный. И ещё одна лестница.
Эдди подумалось, что найти обратную дорогу будет еще тем приключением.
Но вот тварь села на зад перед очередной лестницей, которая заканчивалась дверью. Причем весьма неплохой такой, почти новой дверью, которую Эдди, хмыкнув, высадил с полтычка. Дверь, может, и хорошая, а петли проржавали напрочь.
- Знаешь, друг мой, - Бертрам вошел следом. Здесь снова пахло кухней. Копченостями. Сырами. Кажется, приправами. – Хозяева этого места могут понять тебя… превратно.
Плевать.
Главное, что ублюдок, убивший девочку, пришел отсюда.
Эдди бодрым шагом минул подвал, чтобы оказаться в другом. И на кухне, чем вызвал небольшой переполох.
- Грабят! – взвизгнул кто-то.
- Спокойно! – Бертрам Орвуд поднял руки над головой. – Именем Императора… идет расследование.
- А оно идет? – шепотом поинтересовался Эдди.
Бертраму кажется не поверили. А тут жарко. Горят печи. В открытом камине покрываются корочкой гуси. И запах… запах умопомрачительный стоит.
- Орвуд? – осторожно поинтересовался пухлый тип в белом колпаке. – Господин Орвуд?
- Трекстон? – с не меньшим удивлением спросил некромант. – Погоди… если ты тут, то мы вышли… мы в клубе, верно?
- Несомненно! Да успокойтесь вы! Милтон, у тебя соус сейчас подгорит! Я кому говорил, что нужно постоянно помешивать!
- Но…
- Даже если грабят! Пограбят и уйдут! А ты останешься мало что ограбленным, так еще и с горелым соусом. Господин Орвуд, вам, думаю, будут рады… и это недоразумение лучше разрешить… ужинать будете?
- Естественно, - Бертрам опустил руки. – Это святотатство, отказываться от вашей готовки. И мой друг, вне всяких сомнений, будет рад.
Это он зря, но Эдди кивнул.
И…
Клуб. Мать его, очередной клуб… что за манера у здешних психов, по клубам собираться?
Глава 45 В которой леди получает неожиданный диагноз и предложение
Глава 45 В которой леди получает неожиданный диагноз и предложение
Целитель обошел меня кругом. Двигался он против часовой стрелки, причем круг был уже третьим. До этого он заложил несколько по часовой стрелке. А теперь и вовсе застыл, потирая красный клювообразный нос.
- Что? – не выдержала я.
- В том и дело, леди, что я удивлен.
- Заметила.
- Никогда прежде не встречал столь здоровую юную леди.
Это он упрекает или хвалит? Я нахмурилась. И покосилась на мужа, который этого целителя, собственно говоря, приволок.
Сперва сам куда-то пропал, оставив меня наедине со свекровищем.
И явился только к ужину.
С целителемкоторый так сверлил меня взглядом, что едва кусок поперек горла не встал. А потом вот осматривать взялся.
И за руки щупал.
И в глаза заглядывал. И руками водил над головой.
- То есть, все в порядке? – Чарльз выпал из состояния задумчивости, в котором и пребывал весь вечер. Наверняка опять во что-то вляпался.
И без меня!
Нечестно!
- Как сказать, как сказать…
- Прямо! – рявкнула я.
И Чарльз протянул конфетку.
- Спасибо…
- А говорите и вправду прямо. Милисента… нервы у нее крепкие.
- В этом я абсолютно уверен. У столь здорового человека не могут быть слабые нервы. Иначе он был бы не таким здоровым.
То есть помереть мне не грозит. Но вот чую, не договаривает что-то этот человечишко.
- Тогда почему мне все время жрать хочется?
- Милли!
- Чарли, если бы я хотела просто есть, это не было бы проблемой. А мама учила, что целителям нужно говорить правду. Правда же в том, что мне хочется именно жрать. Причем постоянно.
- Гм…
- А если я буду постоянно жрать, то это ж никаких самых крепких нервов не хватит. Это уже не говоря о том, что скоро на мне ни один корсет не сойдется. Хотя, может, и к счастью…
- Это вряд ли… леди не грозит потерять фигуру. Сколь я понимаю, энергия весьма стремительно расходуется.
- На что?
Не понимаю. Я ем. Сижу. Лежу. Смотрю вот модные журналы, любезно присланные леди Диксон. Интересно, а если леди Диксон сейчас две штуки, люди не запутаются? Или, может, нумеровать как-то будут?
Главное не это. Главное, что расходоваться ей не на что.
- На формирование энергетического ядра. Одаренные дети, это известно давно, отличаются повышенным аппетитом. Причем есть мнение, что чем ярче будет выражен дар, тем этот аппетит, как бы сказать… выше. Хотя имеются и исключения.
- Я не ребенок, - заметила я, хотя, признаться, немного успокоилась.
- И тем любопытнее процесс, который я имею честь наблюдать. Не волнуйтесь, все останется, скажем так, между целителем и пациентом.
Радует.
И пугает одновременно. Где-то я уже видела подобный взгляд, превнимательный, с легкой толикой предвкушения и безумия.
- Так вот, ваше ядро было сформировано, как сие происходит обыкновенно, в годы юные. Однако сейчас оно словно очнулось и начало… доформировываться? Переформироваваться? Точно не скажу, но сугубо по ощущениям, оно становится словно бы плотнее? Насыщенней?
Ничего не поняла, кроме того, что жрать будет можно.
- Милисента не получила должного образования, - Чарльз все-таки слушал. – Поэтому… будьте добры объяснить.
- Чтобы объяснять, нужно понимать самому, а мы весьма далеки от этого, но… по принятой ныне теории ядро тонкого тела – это скопление энергетических линий. Как наш мозг управляет телом, так ядро управляет даром. Чем более развито оно, тем выше насыщенность этих линий. Ваши… подобное я видел лишь один раз в жизни.
Он осекся.
- Извините, точнее не скажу, хотя рисунок, безусловно схож… к слову, да, по рисунку многое можно сказать. Он наследуется, нет, нет, не весь, некоторые характерные элементы узора… удивительно. И невозможно.
- Что невозможно?
Человечек отмахнулся.
- В мире хватает невозможного, но… если допустить мысль, что я прав, то
