— А доза? Актрисе вручили смертельную дозу?
— Да. Тем ядом, что ей дали, можно отправить на тот свет полдесятка людей.
— Понятно. Тот человек, которого собирались отравить…
— Якобы собирались, — поправил подполковник. — Мы не знаем, собирались его убивать или нет на самом деле.
— Согласна. Так он жив?
— Жив, и ему ничего не угрожает. За ним надёжно присматривают наши люди.
Других вопросов я придумать не смогла, а все попытки выяснить, кого же террористы собирались травить, остались безуспешными. От вчерашней болтливости подполковника не осталось и следа, теперь из него не получалось вытянуть и одного лишнего слова. Пришлось попрощаться и нажать кнопку отбоя.
— Его же теперь убьют! — встревожено вскричал Юра, который, похоже, слышал весь разговор, хоть громкую связь я и не включала. — Жалко всё-таки! И никакой особой охраны там нет, плевать им на его смерть!
— Не понимаю, — призналась я. — Говори со мной попроще. Я не выспалась и очень плохо соображаю. Если ты сейчас скажешь, что я и когда высыпаюсь, соображаю не очень, превращу тебя в крысу.
— А почему не в жабу?
— Потому. Кого убьют и почему плевать? Подробнее излагай, юноша.
— Понимаешь, яд на самом деле для депутата. Главарь сказал санитару, что для другого человека, но это фигня. Он хочет, чтобы Юрий Николаевич и товарищ подполковник думали, что депутата убьют взрывчаткой.
— И что?
— Теперь, когда федералы узнали про яд, главарь попытается убедить их, что яд — для другого. А что для этого нужно?
— Что?
— Тётя Лена, ты действительно плохо соображаешь! Нужно этого другого отравить! А что они теряют? Яда много, на пятерых хватит. Если одного отравить, останется достаточно. Но это и федералов устроит. Они попытаются поймать убийцу, а тот человек будет просто приманкой, наживкой, червяком на крючке! Разве рыбака волнует, выживет червяк или нет?
— Юра, скажи мне без всяких выкрутасов: кого попытаются убить?
— Неужели ты не поняла? Они — мстители, невинных людей убивать не будут. Жертва должна быть связана с преступным миром, иначе их совесть остановит.
— Так кого? Меня, что ли? Я связана, мой отец сам знаешь кто, — и только сейчас я поняла, о ком он говорит. — Так, молчи. До меня, наконец, дошло. Если ты прав, мне его тоже жалко. Но это всего лишь догадка, её надо проверить.
* * *
Нежный совсем не обрадовался моему звонку. Явно хотел послать меня подальше, но сменил гнев на милость, когда я ему сообщила, что вчера обстоятельно поговорила с подполковником. Правда, не забыл заявить, что от дела отстранён и совершенно им не интересуется. Я ему вкратце изложила всё, что мы с Юрой узнали из ночной беседы, а в конце задала вопрос:
— Он прямо не сказал, что яд предназначен Пиротехнику, но ясно дал это понять. Юрий Николаевич, скажите, это так и есть, или федерал морочил мне голову?
— Не морочил. Яд — для Берендея, с одной поправкой — это санитар так думает. На самом деле, я уверен, травить будут только депутата. Что ж, интересные вещи вы рассказали. Конечно, я почти всё это уже знал, у меня есть свой источник в спецслужбе, но вот, к примеру, о том, что эксперт по манере исполнения второго муляжа приписал и его Берендею, впервые слышу от вас. Лично я в это не верю, считаю, что эксперт лажанулся.
— Я — тоже. А что ещё вы узнали, испив из своего источника?
— Да есть кое-что. Товарищ подполковник вечно сходит с ума из-за секретности, многое скрывает, причём там, где никакой необходимости скрывать нет. А узнал я вот что. Коллеги нашего товарища, которые из соседнего города, раздобыли ‘пальчики’ актрисы. Как вы понимаете, они совпали с ‘пальчиками’ нашей фигурантки. Её личность установлена окончательно. Но интереснее другое. В квартире, где держали Светлану, нашли коробку, в которой предположительно принесли бомбу. Так вот, на ней — те же отпечатки. Ваш юный родственник прав, курьер — очередная роль нашей актрисы.
— Вау! — заорал Юра и пустился в пляс с абсолютно счастливым выражением на лице.
— Что там за обезьяньи вопли? — поинтересовался Нежный.
— Это мой талантливый родственник немного вернулся назад по эволюционной лестнице.
— А, понял. Стал макакой. С подростками это бывает.
— Юрий Николаевич, так что будем делать с Берендеем? Жалко старика, если убьют.
— Если я правильно понимаю, убивать его незачем. Всё что мог, он уже разболтал. А показывать нам, что яд не для депутата — глупо. Всё равно не поверим.
— А если всё-таки главарь решит убрать Берендея?
— Тогда уберёт. Люди подполковника его не остановят.
— Почему? Разве спецслужба не умеет охранять?
— Умеет отдел охраны, а не борьбы с терроризмом. Вы всерьёз думаете, что эта экономка сможет защитить старика? Нет, она не по этой части.
— А почему подполковник не обратится в отдел охраны?
— Елена Михайловна, если Берендея будут охранять профессионалы, к нему даже комар не подлетит с враждебными намерениями. А нашему товарищу нужно совсем другое. Он хочет взять с поличным актрису, а может, и самого главаря. Но, как я уже говорил, у него нет ни единого шанса при любом варианте. Или покушения не будет, или будет удачное и нераскрытое.
Я попросила, чтобы Нежный защитил Берендея, но тот заявил, что против федералов не попрёт. Это, по его словам, иногда вредно для здоровья, а для карьеры вредно всегда. На том и распрощались. Юра продолжал самозабвенно танцевать под звучащую только в его голове музыку, и прерывать его вдохновенные телодвижения я сочла преступлением перед хореографическим искусством.
Немного поразмыслила над мелкой нестыковкой. Нежного отстранили от дела, да ещё и в грубой форме, но он продолжал если не вести расследование, то уж следить за ним — наверняка. То, что у полицейского майора есть осведомитель в федеральной спецслужбе, меня не удивило. Но вот представить, что этот ‘источник’, как называл его Нежный, по своей инициативе поделится новостями, удавалось с трудом. Нет, майор сам поинтересовался, и получил информацию. Но зачем ему это? Профессиональная гордость не позволяет бросить неоконченное расследование, или приказ о его отстранении отменён?
Так или иначе, но Берендея надо хотя бы предупредить. Я позвонила ему, но в трубке долго звучала только мелодия вызова. Я уже собиралась отключиться, как вдруг услышала ‘Алло!’, сказанное бархатным женским голосом, в котором сквозила растерянность. Я предположила, что это экономка, не то, чтобы я её узнала, но кто бы ещё это мог быть? Но почему она отвечает по телефону Берендея? Он что, уже мёртв?
— Доложите обстановку! — рявкнула я.
