Безоружная, Виктория просто замирает, готовясь к неминуемому...
Устанавливается безумная тишина. Даже последний раненный испустил дух и прекратил стенания. Рамон заносит шпагу для удара. Но тут щёлкает взводимый курок.
Все оборачиваются на звук - нетвёрдо держась на ногах, Истериан пытается удержать плавающий у него в руках гигантский револьвер. Сглатывая, полукровка делает неровный шаг вперёд и стреляет. Яркий всполох огня освещает полутёмный мост, с рёвом и свистом полыхающий снаряд врезается в Рамона и сносит его, бросая за парапет.
Охваченный пламенем крошечного демона Вулкана, гончий пёс Монарха пролетает полтора десятка ярдов и падает в реку. Иномирное пламя нескоро затухает под водой. Отделившись от затухающего трупа Рамона маленькой светящейся точкой, демон с проворством рыбы уплывает вдаль.
На мосту остаётся всего четверо живых.
- Истериан! Истериан! - кидается к упавшему навзничь полукровке Салли. - Истериан, очнись!
Она падает перед ним на колени и с трудом переворачивает на спину. Я снимаю с руки Дикобраза. Без лишнего веса получается встать на ноги. Шаркающими шагами я доковылял до парапета, опираясь на который перебираюсь к дочери. Мы опираемся друг на друга, только так удерживаясь на ногах. Я чувствую, как она трясётся, словно рыдая, но слёз нету.
Всё ближе становятся бьющие по брусчатке копыта. Новые ли это гончие Клаунга или сама Смерть в дубовой повозке[36], мне уже нет дела. Будто я в состоянии сопротивляться.
- Он жив? - хриплым голосом окликнула Виктория Салли.
- Да, но ему очень плохо. Надо срочно в больницу. Вам тоже, вы еле на ногах стоите.
- Сейчас, дай нам пару минут, - отвечаю я.
Голова еле держится на ослабшей шее. Экипажи останавливаются где-то поблизости, стук колёс затихает, но слышатся каблуки большого числа людей. Они скоро будут здесь.
Перед моими глазами вальяжно, играя красотой тонких граней, проплывает белая снежинка. Её товарки появляются следом, танцуя свои загадочные, воздушные танцы назло гравитации. Я поднимаю взгляд и вижу сотню белых красавиц, усеявших небо морозным великолепием.
- Господи, ты посмотри на эти тела!
Небо надумало, что ему делать с толстобокими тучами. Оглядываясь назад с ностальгией, оно всё же решило двигаться дальше, к зиме.
- Сколько убитых. Где там врачи? Тут есть ещё живые!
Снежинки подобны каплям серебра. Они гипнотизируют, вытирая из рассудка мысли о боли.
- Тут люди!
- Жандармерия Фанека! Всем не двигаться!
И тут всё стало кончено. Последние выстрелы уже отгремели, а скорый суд и виселица поставят жирную точку в этой истории. Палец судорожно дёрнулся... всё кончено.
Глава XIX
Международная полиция
Небывалое событие: миру, привыкшему к воровству денег, людей, шляп и лошадей, отныне предстоит свыкнуться с воровству и в более крупных масштабах. Речь идёт о краже гигантского дирижабля компании "Пегас". Напомним, что компания разорилась и предприняла единственно возможный шаг, позволяющий ей остаться на плаву, а именно, компания отказывается от перевозки пассажиров по воздуху, сосредотачиваясь на наземных и водных видах транспорта. В связи с этим "Пегас" продаёт четыре своих дирижабля (без крыльев какой же это "Пегас", пусть будет просто "Конём").
Однако лишь трое гигантов нашли своих покупателей (по крайней мере, законных). Двое отошли конкурирующей фирме "Ветер странствий", а третий - частному лицу. Последний должен был отойти государственной почтовой службе, однако выяснилось, что он бесследно исчез.
Представьте себе громадину, объёмом полтораста тысяч кубических метров, и оцените всю невозможность незаметно угнать её, пусть даже дело происходило тёмной ночью! Удивительно, но это удалось сотруднику "Пегаса". Жандармы быстро определили, что виновен в краже некто Луи Маль - бухгалтер компании, который не вышел на работу на следующий день после обнаружения пропажи.
Вскоре Луи Маль был арестован в поезде, идущем в Валарию. Очевидно, что он намеревался покинуть страну. В ходе допросов выяснилось, что дирижабль, в самом деле, был незаконно продан Малем. Точно неизвестно, кому именно, как и неизвестна судьба вырученных на сделке денег (а это должна быть огромная сумма), но нам был дан недвусмысленный намёк, что дирижабль теперь в руках мафии.
Точно нельзя сказать, зачем преступной группировке свой дирижабль, тем более что прятать его - задача ещё более непростая, чем украсть. Имеющихся у нас данных, к сожалению, недостаточно, чтобы прояснить ситуацию.
Хорошо написано, жму Этьену руку.
При обыске жандарм не посчитал газету сколько-нибудь стоящей внимания, поэтому сунул мне её обратно в карман. Часы, проведённые за решёткой, я коротал, перечитывая её. Особенно меня заинтересовал фрагмент про украденный дирижабль.
Мафия... На неё достаточно удобно валить все преступления, исполнитель которых неизвестен. Разве что чуть удобнее, чем обвинять Монарха. Впрочем, напиши про него "Нуиси Орлей", никто бы так и не понял, о ком речь.
Меня посадили отдельно от друзей - компанию мне составил один из людей Рамона, забившийся в угол. Думаю, это единственный, кто так легко отделался: у него всего лишь порезана рука, да пол-лица покрывает пёстрая гематома. Перед тем, как швырнуть нас за решётку, жандармы протащили нас через лазарет, где всем забинтовали раны. Краем глаза я видел нескольких людей Рамона, находящихся либо при смерти, либо в очень тяжёлом состоянии.
Многие так и остались оправляться в лазарете. Среди них был Истериан.
Вообще, я удивлён, нас не пытались завалить на землю и избить, не пытались плевать в лицо и орать на ухо, как сделали бы сантибы Гольха. Обошлись наручниками, но разве это причина остаться недовольным жандармерией? Словно им так уж важно, чтобы мы дожили до суда.
Что нас ждёт на суде? Сложно предугадать, но когда тебя обнаруживают в окружении двух десятков трупов, а сказать тебе в оправдание нечего... в общем, я разрываюсь между виселицей и расстрелом.
Я оборачиваюсь в сторону сокамерника. Тот делает вид, что после смертельной сечи на мосту ему нет до меня дела, но взгляды искоса один за другим стреляют в меня.
Даже при моём текущем состоянии, которое я не постыжусь назвать плачевным, большого труда прикончить его мне не составит. Но ни малейшего смысла в этом нет. У меня есть к нему личная вражда, не стану отрицать, в конце концов, именно он мог подстрелить Дени, или Гурмана, или Соловья... или какой птицей звался тот паренёк? В общем, не буду лепетать всякий бред про то, что он - всего лишь пешка, его использовали, он не хотел никого убивать.
