Один из них достал блокнот, не сводя с меня пристального взгляда. Второй, скосив усы набок, приступил к допросу:
- Назовите себя.
- Виктор Римель, - не моргнув глазом соврал я.
Но на первом же вопросе я оступился. Только приготовившийся писать жандарм поднял голову и недовольно заметил:
- Как Вы тогда объясните, что два человека уже назвали Вас Августом?
- Это моё прозвище, я родился в августе.
- А фамилия Хромер из-за того, что Вы металл хромировали?
Времени на ответ мне не дали - второй дознаватель рубанул напрямую:
- Скажите, Вы иоаннит с Альбиона?
- Нет, Август - это моё прозвище, а фамилию я приставил себе, потому что звучит. Да, получилось, как у того колдуна с острова. Но будь я им, превратился бы в дым и утёк из камеры... или сжёг бы отделение дотла - не знаю, на что он там способен.
Как во мне взыграло красноречие. Жандарм за блокнотом что-то скупо чиркнул. Выражение лиц у обоих так и не поменялось. Полагаю, они мне не поверили.
- Как давно Вы состоите в банде Белой Бестии.
Хотел уже было я возразить, что в банде не состою, но тут вспомнил, что проходил чёртов обряд посвящения. Приходилось пить абсент с кровью и порохом.
- Около недели.
- Недели? - похоже, недоверие ко всем моим словам уже вошло у писаря в привычку.
- Именно.
- Сколько человек из банды находилось на мосту вчера ночью? - со строгой монотонностью спрашивает дознаватель.
- Трое.
- Назовите их имена.
- Виктория, Роде и я.
- А их фамилии?
- Этого я не знаю, мне пока не доверяют в банде, - по-моему, умело отвертелся я.
Размяв шею, усатый жандарм взглянул на меня исподлобья, готовый пуститься в очередную атаку.
- Давайте я поведаю Вам, что сама Виктория назвала свою фамилию Хромер. У Роде, как она заявила, фамилия Кавеньяк. Салли Шорш, в девичестве Фер, при этом сказала, что она и её муж Истериан Шорш, я цитирую, "с ними", - дознаватель сделал драматическую паузу. - У меня возникают вопросы. Во-первых, как так получилось, что Ваша, якобы, ненастоящая фамилия Хромер совпадает с фамилией Виктории?
- Чистое совпадение, я понятия не имел, какая у неё фамилия, - неубедительное оправдание выдумал я.
- Допустим. Во-вторых, почему Вы не сказали, что Салли и Истериан Шорши тоже состоят в банде?
- Да потому что они в ней не состоят.
- И Вы в этом уверены? - подперев кулаком подбородок, вставил писарь. - Вы же всего две недели в банде.
- Нет, в этом я уверен.
- Тогда, и это в-третьих, что имела в виду Салли Шорш, когда говорила "мы с ними".
Я словно встал на лыжню: ложь сыплется из меня без запинок. В голову мне пришло, что во всей этой истории Салли с Истером выглядят самыми невиновными. Кто знает, не исключено, что у меня есть шанс отвести от них обвинения. Это будет невпечатляющий ход, однако выручить ребят будет крайне полезным.
- Они были у нас в заложниках, - покопавшись в ворохе идей, выдал я.
- В заложниках, значит, - разгладил усы цепкий, как бультерьер, жандарм. - Почему тогда Салли не сообщила об этом нам?
- А она не сообщила? - прикинулся я дурачком.
- Именно так. Насколько мне известно, заложники предпочитают обращаться за помощью к служителям закона. Скажу больше, она вела себя так, словно пыталась защитить Вас и Бестию... прошу прощения, Викторию Хромер. Вы можете это объяснить?
- Проще простого: в заложниках по-прежнему её подруга. Её удерживает вторая половина нашей банды. Мы предупредили Салли, что если она станет себя плохо вести, мы убьём её подругу. Уверен, чтобы с ней всё было хорошо, Салли и защищала нас.
- Как зовут заложницу?
- Арика Ивэнс.
Писарь отметил это у себя, посчитав, что мои слова могут быть правдой.
- С какой целью было совершено похищение этих троих? - жандарм старается держать высокий темп, чтобы я не успевал обдумывать свою ложь и сбился.
- Ради выкупа: у мадемуазель Ивэнс богатые родители.
- Как их зовут?
- Понятия не имею, - скривился я. - Банда прознала о богатой династии Ивэнсов, одна из представительниц которой как раз путешествует по Каледонии. Вот мы её и взяли, а заодно и её друзей.
- Где и когда вы их схватили?
- Три дня назад у Собора Святого Бруно.
- И куда вы направлялись вчера ночью, когда на вас напали на мосту?
- К себе.
Дознаватель нахмурился.
- Куда это "к себе"?
- Туда, где проживают члены банды. Если вам нужен адрес...
- Не стоит отвечать на вопросы, которые мы не задавали. Откуда вы направлялись?
Чувствуя дефицит идей в остывающей голове, я подался вязать свои выдумки с реально происходившими событиями:
- Из порта. Там у нас есть люди, доставляющие почту на Альбион. Мы отправили письмо родителям мадемуазель Ивэнс - решили в этом деле воспользоваться собственным каналом доставки.
- Кто в этом участвует?
- Не знаю, - криво ухмыльнувшись, пожал я плечами. - Меня оставили сторожить экипаж, пока обстряпывали дело.
Писарь придвинул лампу поближе к себе и застрочил с удвоенным старанием. Последнюю минуту он ни разу не поднял головы, так что я успел позабыть про диковинное сходство стражей порядка.
Сжигая меня взором неистового праведника, дознаватель продолжил допрос:
- На вас напали на Мосту Миллениума, так ведь?
- Я не в курсе, как называется тот мост, но да, на нас напали.
- Это как-то связано с похищением вами четы Шоршей и мадемуазель Ивэнс? - склонил хренов цербер голову набок.
- Не думаю. Скорее всего, это старые враги банды.
- Не считая членов банды и заложников, на мосту были найдены пятнадцать убитых и шесть раненых, из которых трое уже скончались. Вы подтверждаете, что нападающих было двадцать один человек?
- Мне показалось, что их было около двадцати. Вот только ещё один упал с моста, так что всего их должно быть двадцать два.
Бумагомарака запнулся, но вскоре продолжил орудовать стальным пером. Его товарищ вывалил локти на стол и подался вперёд, сверкая глазами, как довольный котяра.
- А теперь начинается невероятное: трое разорваны в клочья, большинство костей у них переломано. Сделать это могли огромной шипастой перчаткой, очень кстати оказавшейся в крови. Скажите, это было Ваше оружие?
- Да, моё, - не решился я лукавить.
- Мы его взвесили. Вы сражались оружием, весящим тридцать один килограмм?
- Я из Альбиона, мне сложно сориентироваться. Сколько это в фунтах?
- Думаю, в районе семидесяти. Так что?
Когда лепетал всякую чушь без продыха, даже и не замечал, сколько в ней дыр. На вопрос жандарма я могу ответить только молчанием. Понимая это, он продолжает:
