«И когда она только успела?», – восхитился про себя Ник, методично нажимая на нужные кнопки мобильного телефона.
Иван Иванович выслушал историю о ночных похождениях подчинённого (исключая эпизод с гибридом кенгуру и гусеницы) очень внимательно и внешне совершенно спокойно, после чего пообещал помочь:
– Первым делом срочно выясни, к какому районному отделению приписаны милиционеры, их звания и фамилии. Попроси, чтобы Мария запомнила. Если тебя менты прихватят с собой в ментовку, то пусть она мне тут же позвонит. Поможем, чем сможем…. Ты, Николай Сергеевич, зря не нервничай и береги себя! – в голосе начальника послышалось беспокойство, странным образом переплетённое с откровенным довольством.
«Что же, всё предельно ясно!», – подумал Ник, прикасаясь пальцем к красной кнопке отбоя. – «С одной стороны, ему лишние заморочки и непонятки совсем ни к чему. А, с другой, Ануфриев откровенно рад, что я не утратил способности остро реагировать на опасные и внештатные ситуации. То есть, не растерял важных профессиональных навыков, из-за которых меня, собственно, и брали на работу…».
– Николай, спустись, пожалуйста! – позвал снизу далёкий голос жены. – Тут к тебе пришли посетители! Из милиции!
Подчёркнуто неторопливо спускаясь по лестнице, он услышал обрывок разговора:
– Вообще-то, у нас, в уголовном розыске, оперативные сотрудники предпочитают ходить на работу в штатской одежде, – смущённо объяснял молодой, чем-то взволнованный голос, – Но ходят упорные слухи, что проверяющие из Москвы рыщут поблизости. А этих господ лучше не раздражать и не злить, себе дороже…
На веранде неуклюже топтались два милиционера, посматривая с не наигранным смущением на стройные ножки Матильды, далеко не полностью скрытые короткой светло-бордовой юбкой. У моложавого мента на плечах красовались погоны старшего лейтенанта, а под мышкой располагалась скромная папка из искусственной кожи. Второй – уже в годах – по званию был сержантом, а на его правом плече – стволом вниз – висел-болтался короткий автомат с откидным прикладом. Охранник же, судя по всему, решил благоразумно вернуться на свой пост.
– Приветствую вас, господа! Присаживайтесь! – вежливо поздоровался Ник, указывая рукой на пластиковые садовые стулья, окружавшие такой же пластиковый стол. Вопросительно посмотрел на жену: – Маша, почему же ты не предложишь нашим гостям кофе?
– Одну минуту, милый! – проворковала Мария, демонстративно вертя в длинных пальцах светлый картонный прямоугольник.
«Молодец! Уже успела разжиться у наших гостей визиткой», – удовлетворённо отметил внутренний голос.
Старший лейтенант был – по внешним данным – ровесником Ника, но явно находился не в своей тарелке, как же: навороченный коттеджный городок, женщина с такими потрясающими ногами идёт ему за кофе…. Поэтому Ник решил прийти служивому на помощь и спросил напрямик:
– Извините, вы, наверное, не просто так заглянули к нам? Случилось что-то важное и, э-э-э, неприятное?
– Вот именно! – обрадовался лейтенант. – Что вы можете сообщить нам по существу дела?
– Извините, какого дела?
– Ну, как же, кровавые следы ведут до самого вашего дома…
– Ах, следы! – облегчённо махнул Ник рукой. – Вчера ночью я ходил пешком в дежурную аптеку, у жены неожиданно разболелась голова. Нужное же, специальное лекарство осталось на работе, Мария Владимировна – аллергик. А я вечером выпил, знаете ли, немного виски, вот и не стал садиться за руль. Решил немного прогуляться, подышать свежим воздухом…. Когда возвращался обратно, то случайно наступил в большую кровавую лужу. Возле автобусной остановки. Той, что под алюминиевым навесом. А испачканные кроссовки я выбросил в мусорный бачок. Они лежат на самом верху, можете убедиться. Вот, собственно, и всё.
– То есть, когда вы шли к аптеке, то лужи не было? – зачем-то уточнил старший лейтенант. – А когда возвращались, то она появилась?
– Получается, что так. Да, пожалуй, именно так всё и было…
– А не видели ли вы ещё чего-нибудь подозрительного, странного и необычного? Может, слышали?
– За строительным забором горел маленький костёрок. Вонючий такой и очень дымный, – Ник задумчиво, изображая старательное копание в ячейках собственной памяти, наморщил лоб. – А со стороны старого кладбища доносились голоса. Только отдалённые, я ничего и не расслышал толком. Кажется, ругались, активно применяя матерные выражения, двое мужчин. Но точно утверждать этого я не могу, извините…
Появилась Мария – невообразимо прекрасная – с серебряным подносом в руках, расставила на столе три фарфоровых чашечки с дымящимся кофе и, мило улыбнувшись, протянула Нику упаковку с таблетками и трубку мобильного телефона:
– Милый, прими, пожалуйста, сразу две штуки. На всякий случай, для профилактики. А коробочку с лекарством положи в нагрудный карман рубашки. И телефон не забудь взять с собой.
– Мария Владимировна! – со стороны уличной дорожки раздался голос Витьки-охранника. – Вы, пожалуйста, не забудьте, что сегодня вечером в сторожке состоится общее собрание жителей нашего посёлка! Начальство велело всем напомнить…
– Спасибо! Мы придём! – прокричала в ответ Марьяна и, дежурно улыбнувшись гостям, походкой манекенщицы прошла в дом.
Он с благодарностью посмотрел вслед уходящей жене, достал из упаковки два светло-розовых кругляшка, проглотил, торопливо – в три приёма – запил горячим кофе с молоком.
– А в районе автобусной остановки вы, случайно, не встречались с человеком, разговаривающим на английском языке? – небрежно спросил старший лейтенант. – Возможно, с иностранцем?
В голове противно и глумливо защёлкало, но он уже и так понял, что надвигается нешуточная опасность.
– Нет, с иностранцами я прошлой ночью не встречался, – ответил Ник, болезненно прикрывая глаза ладонью. – Слышал, что вроде где-то вдали пели на английском языке. Подумал, что это работает автомобильная магнитола. То есть, что едет машина с приоткрытым окошком. Нынешняя молодёжь обожает так делать по ночам: откроют окошко, врубят приёмник на полную катушку и катят себе, красуясь перед окружающим их миром. Понтярщики дешёвые…
– Да, это действо мне знакомо, – согласно хмыкнул дребезжащий старческий голосок. – Эти шальные и самовлюблённые юнцы нынче просто несносны. В наше-то время молодёжь умели воспитывать. Умели! По субботам – розги, вымоченные в соляном растворе, по будням – крепкие подзатыльники и акцентированные зуботычины.
Тяжело вздохнув, Ник отнял ладонь от лица, широко раскрыл глаза и с облегчением отметил про себя: – «Могло быть значительно хуже. Значительно! Похоже, что ещё повезло…».
