Почему-то подумалось, что нет. Он бы послал туда кого-то из своих людей, а потом, может быть, приехал бы сам.
— Я думал мы завтра сходим куда-нибудь, Жень. Я билеты купил на концерт «Арии» в самом лучшем месте…
В приемнике заиграла музыка и я на секунду задохнулась от нахлынувших воспоминаний. Оказывается, все же существует машина времени…несколько вступительных аккордов, и ты уносишься на много лет назад. Словно растворяешься во времени и в пространстве.
Я знаю, что есть что-то в твоей улыбке
Я понимаю это, взглянув в твои глаза
Ты построила любовь, но она рухнула
Твой маленький кусочек небес потемнел
Прислушайся к своему сердцу
Когда он зовет тебя
Прислушайся к своему сердцу
Ты ничего другого не можешь сделать
Я не знаю куда ты собираешься
И я не знаю почему
Но прислушайся к своему сердцу
Прежде, чем сказать ему прощай
© Listen to your heart. Roxette
* * *
Дом тетки, стоял на самом берегу, огороженный с обеих сторон высоким белым забором. Если взобраться на насыпь, то открывался вид на небольшой порт. Я любила фотографировать яхты, лодки и корабли, небо в причудливых разводах, море особенно в шторм. Когда была помладше представляла, как стою на этой насыпи, смотрю вдаль, а там корабль плывет с алыми парусами. Как в романе Грина. Плывет за мной. Потом перестала ждать. Когда вырастаешь все меньше и меньше веришь в чудеса потому что жизнь доказывает, что их не бывает.
Летом любила рассвет. Прохладно, влажно. Легкий ветерок дует и по воде не волны, а рябь. И солнце только взошло — не печет, не жарит, только слегка ласкает лучами, как крыльями кожи касается. Осторожно, нежно. На небе разводы бруснично-огненные на синей рваной вате облаков. Я по привычке наверх взобралась, устроилась поудобней, настроила объектив.
Только снимать собралась, как услышала рокот мотоцикла. Какой-то парень заехал прямо на песок. Соскочил с мота, швырнул шлем. На ходу сбросил куртку, стянул через голову футболку. Поставил на песок магнитофон и врубил музыку.
Я в объектив посмотрела, приближая изображение. Что он здесь делает? Эта зона закрыта для отдыхающих. Как его охрана пропустила в частные владения? Но судя по всему таки пропустили. Потому что он и не скрывался совершенно, запрыгнул на одну из яхт, вытащил доски на песок, ведро, инструменты. Я продолжала наблюдать за парнем. Он закатил джинсы до колен и старательно что-то выковыривал на доске, потом запрыгнул обратно на яхту. Послышался стук молотка, а я снова глянула в объектив и затаила дыхание — каждый раз, когда он замахивался молотком мышцы на его руке сильно напрягались, а у меня почему-то от этого дух захватывало.
Парень меня не замечал, а я вперед подалась, чтоб лучше рассмотреть. Его смуглая кожа лоснилась от пота, а в коротких темных волосах поблескивали солнечные блики. Я не знаю почему он привлек мое внимание. Возможно потому что здесь редко кто появлялся из чужих или потому что мне просто понравилось за ним наблюдать. За его движениями, за тем, как перекатываются мышцы под загорелой кожей. Солнце поднималось все выше и выше. Я видела, как парень смахивает тыльной стороной ладони пот со лба, и сама облизывала пересохшие губы.
А потом он прямо с носа яхты прыгнул в воду. Здесь обычно никогда никто не купался. Только рыбаки выходили в море.
Он долго плавал. Заплыл далеко, потом обратно. На берег вышел, а я пригнулась, чтоб не заметил и снова рассматривала. Красивый он. Волосы короткие темные, четкий профиль и тело такое сильное, накачанное. Улегся на песок, тяжело дыша. В небо смотрит. А я сама не понимаю, как щелкаю камерой. В разных ракурсах. То целиком, то части тела. Ноги длинные в мокрых джинсах, сильную руку, закинутую за голову. Капли воды на смуглом, загорелом торсе с рельефом мускулов на плоском животе и этот профиль. Отчеканенный. С ровным носом, высоким лбом и чувственными губами.
Он приходил туда каждый день в одно и тоже время, а я также каждый день его фотографировала пока он лежал на песке и отдыхал. Я гадала кто он такой и сколько ему лет, гадала как его зовут. А по вечерам проявляла фотографии, которые уже успела проявить. Черты его лица, длинные ресницы, четко очерченные скулы и губы. У него были невероятно красивые губы. Они казались мягкими и упругими. К ним хотелось прикоснуться кончиками пальцев и проверить такие ли они на самом деле. Я представляла себе, как спущусь с насыпи и заговорю с ним, но так и не решилась этого сделать. Нет я не была робкой, даже наоборот мне всегда хватало уверенности в себе. Он заметил меня сам. То ли в объективе сверкнул солнечный луч, то ли просто посмотрел в мою сторону. Я тут же спрятала фотоаппарат за спину, когда увидела, как он на меня смотрит.
— Эй. Ты что там делаешь? — крикнул мне и прикрыл глаза от солнца рукой и поднимаясь во весь рост, сжимая в руке лобзик.
— Тебя фотографирую, — крикнула я.
Он рассмеялся, продолжая прикрывать глаза рукой.
— А чего прячешься?
— Я не прячусь. Отсюда ракурс замечательный. Ты работай-работай. Не отвлекайся.
Усмехнулся и снова склонился над досками, а мне показалось, что сердце заколотилось где-то в районе горла. Музыка орала на весь пляж и от нее хотелось вспорхнуть и улететь.
Теперь парень изредка бросал на меня взгляды и улыбался, а у меня от его улыбки дух захватывало, а пальцы щелкали и щелкали, то приближая, то отдаляя изображение. А он вдруг крикнул мне, положив молоток и вытирая лицо о плечо:
— Фотки потом покажешь?
Я усмехнулась, опуская руку с фотоаппаратом.
— Как-нибудь покажу.
— А вблизи пофоткать не хочешь. С яхты в воде рыбу видно.
— Высоко здесь. Как я спущусь?
— Прыгай — я поймаю.
Он подошел к забору, разглядывая меня снизу. Порыв ветра приподнял платье и я удержала подол рукой, прижимая фотоаппарат к груди.
— Мне и тут неплохо.
— Боишься?
— Да.
— Меня? — снова усмехнулся и я вместе с ним.
— Нет. Высоты боюсь.
Засмеялся, а у меня дух захватило. Невероятная улыбка. Так нельзя улыбаться. Такие улыбки надо запретить законом. В уголках темных глаз морщинки появились и между сочных губ зубы сверкнули белые, ровные.
— Точно поймаешь?
— Точно поймаю. Слово даю.
— С чего бы мне тебе верить?
— Ни с чего. Верить никому нельзя. А вот рисковать интересно.
Очень интересно. Особенно если учесть, что я никогда в своей жизни не рисковала. И внутри появился вот этот бунтарский дух противоречия. Возможно, настал момент, когда я все же могу делать так, как хочу я. А я хочу? Даааа. Я безумно хочу.
— Ну если слово даешь…то лови. Главное фотоаппарат.
— Я вас обоих поймаю. Прыгай.
Наверное, только в семнадцать можно быть настолько безрассудной. Сейчас бы я…Сейчас бы я тоже прыгнула. Но уже по другой причине. И даже не с забора…а в бездну вместе с ним…
Он и правда поймал. Очень легко. Словно всю жизнь только этим и занимался. Ловил идиоток, которые прыгали к нему в бездну. Есть такой тип парней, мужчин на которых посмотришь один раз и сразу понимаешь, что они опасные. Опасны тем, что женщины от них тут же сходят с ума. И даже понимаешь, что их много этих женщин. Самых разных. Ты это чувствуешь и в семнадцать, и в двадцать, и в сорок. А ты в их числе. Потому что в принципе ничем не отличаешься. Его взгляд. Пронзительный и темный. Не цвет глаз, а именно взгляд. Бывают светлые, от них тепло внутри становится, а у него темный от которого становится жарко.
Вблизи его глаза казались небесно-голубыми, прозрачными. Наверное, солнце так в них отражалось. А я смотрела и мне показалось, что пауза растянулась на вечность. Статичность снимка ни на секунду не могла передать его мимику, движение губ, взгляд, голос. Снимок ничто в сравнении с живым человеком.
— Как тебя зовут, фотограф? — спросил он и убрал волосы с моего лица, а я тут же отшатнулась назад, поправляя платье.
— Женя, — ответила и снова посмотрела ему в глаза. Глубокие с чуть приспущенными уголками. Очень большие и ресницы длинные, пушистые. В зрачках черти пляшут.
— А я думал снежинка. Белая такая. С севера что ли приехала?
