– Что тебе не нравится? – спросил Гейб. – Она тебе ничего не сделала. Чем она тебя не устраивает?
Брюс остановился, сунул руки в карманы камуфляжных штанов и рассерженно вздохнул.
– Я просто говорю, что никто не объявлял ее главной.
– А кому какое дело? – покачал головой Гейб. – Она хочет побыть боссом, так пусть будет им.
– Какая-то тупая девка из замкнутого сообщества?! – воскликнул Брюс. – Да она ничтожество!
Гейб поднялся на ноги. Спина до сих пор немного болела после стычки в переулке, произошедшей несколько дней назад. Сжав кулаки, он обошел кушетку Губернатора и встал нос к носу с Брюсом.
– Так, давай-ка проясним кое-что. Ничтожная стерва, о которой ты говоришь, на днях спасла мою задницу. У этой ничтожной стервы яйца покрепче, чем у большинства мужиков в этом городе.
– И что? И что, черт тебя дери?! – глаза Брюса сверкали, он чуть не наскакивал на Гейба. – Она умеет давить на курок. Большое, мать твою, дело.
– Что с тобой, дружище? – спросил Гейб, снова покачав головой. – Встал не с той ноги сегодня?
– Я пошел!
Брюс быстрыми шагами пошел к двери, сердито бормоча себе под нос изощренные ругательства. Он вылетел в коридор и хлопнул железной дверью с такой силой, что грохот еще долго отдавался эхом от плиточных стен.
Гейб несколько секунд стоял, ошеломленно глядя на дверь, как вдруг с другого конца комнаты до него донесся звук, от которого мурашки побежали по коже.
Лежащий на кушетке человек, похоже, заговорил.
Сначала Гейб решил, что ему почудилось. Впоследствии вспоминая этот момент, он пришел к выводу, что на самом деле услышал голос Губернатора в следующее мгновение после оглушительного хлопка дверью, но речь была необычно четкой и ясной, и он в первую секунду предположил, что ему лишь показалось, как раздался вопрос:
– Давно?
Гейб повернулся к кушетке. Больной не шевелился, забинтованная щека все так же касалась подушки, изголовье кушетки было приподнято на сорок пять градусов. Гейб медленно подошел ближе.
– Губернатор?
Движения не было, но вдруг, словно в ответ на вопрос Гейба, единственный оставшийся на лице глаз, выглядывавший из-за толстой марлевой повязки, задергался.
Сначала веко подрагивало лишь слегка, но постепенно движения становились все сильнее, и наконец единственный глаз полностью открылся и уставился в потолок. Еще несколько раз моргнув, он начал фокусироваться на окружающей его обстановке. Зрачок немного расширился при приближении Гейба.
Придвинув к кушетке складной стул, Гейб сел, положил ладонь на холодное и бледное предплечье Губернатора и заглянул в его единственный бегающий глаз. Сердце колотилось как сумасшедшее. Гейб смотрел в этот глаз так пристально, что практически видел собственное отражение в блестящей поверхности глазного яблока.
– Губернатор? Вы меня слышите?
Больной сумел слегка повернуть голову в сторону Гейба и посмотрел своим единственным глазом на крепко сбитого мужчину с армейской стрижкой, склонившегося над кушеткой. Сухими, растрескавшимися губами он снова пробормотал:
– Давно?..
Гейб был так поражен, что не мог даже сформулировать ответ. Жуткая секунда тянулась бесконечно, и он просто смотрел в изможденное, забинтованное лицо Губернатора. Затем он отогнал наваждение и очень тихо произнес:
– …вы без сознания?
Очень слабый, очень медленный кивок.
Гейб облизал губы, даже не понимая, что улыбается от радости.
– Почти неделю.
Он с трудом сдержался, чтобы не закричать от счастья и не обнять больного. Может, позвать Боба? Хотя Губернатор и был на несколько лет младше самого Гейба, именно он был его шефом, его наставником, его компасом, его непререкаемым авторитетом.
– Вы время от времени приходили в себя, – сказал Гейб как можно спокойнее, – но, наверное, ничего не помните.
Губернатор медленно повернул голову из стороны в сторону, словно проверяя свое состояние. Наконец он хрипло произнес еще одну фразу:
– Вы нашли доктора Стивенса? – он втянул в себя воздух, словно на этот вопрос ушли все его силы. – Вы заставили его подлатать меня?
Гейб тяжело вздохнул.
– Нет, – он нервно облизал губы. – Доктор мертв. Его нашли по другую сторону стены. Он сбежал вместе с этой стервой и ее друзьями… но долго не протянул.
Губернатор ответил не сразу. Он с трудом сглотнул и неровно задышал через нос. Несколько раз моргнув, он уставился в потолок, словно ожидая, когда сгинут остатки кошмарного сна и холодный свет реальности прогонит прочь все тени. Через некоторое время он снова заговорил:
– Этот засранец получил по заслугам, – его глаз сверкал гневом, и этот гнев постепенно возвращал его к жизни, позволяя ему собраться с мыслями и осознать происходящее. Губернатор посмотрел на Гейба. – Но, если доктор погиб, какого черта я еще жив?
Гейб встретился с ним взглядом.
– Боб.
Зрачок единственного глаза Губернатора расширился от изумления.
– Боб?! – тяжелый вздох. – Это… просто смешно… Старый пьяница? Да он и прямую линию не сможет провести, не то что залатать меня, – он сглотнул. Голос прерывался, как мелодия с поцарапанной пластинки. – От отказался быть ассистентом Стивенса, пришлось учить эту вздорную девчонку.
Гейб пожал плечами.
– Видимо, у него было не так уж много работы – и слава Богу! Он сказал, что вашу руку хорошо прижгли и что огонь дезинфицировал рану, но он хорошенько обработал все остальные повреждения, дежурил у вашей постели, давал вам антибиотики и еще что-то. Я точно не знаю. Насколько я понял… когда она отрезала вам… хм… когда она полоснула вам мечом между ног, она не повредила крупную артерию, поэтому кровотечение было не таким сильным, каким могло бы быть, – Гейб прикусил губу. Ему не хотелось вываливать на Губернатора всю информацию прямо сейчас – он все еще был слишком слаб. – Но, если бы она задела ее, вы бы точно не выжили, – он сделал паузу. – Глаз едва не загноился, но все обошлось, – еще одна пауза. – Боб сказал, она действовала очень аккуратно. Он полагает, что она хотела оставить вас в живых, как будто у нее есть на вас планы.
Правый глаз Губернатора вспыхнул чистой, неподдельной ненавистью.
– Планы на меня?! – он кашлянул. – Нужно только дождаться вестей от Мартинеса, и я напишу целую книгу планов на нее!
Желудок Гейба скрутило. Он усомнился, стоит ли сообщать обо всем Губернатору, но все же сказал:
– Э-э… шеф… Мартинес ушел вместе с ними.
Губернатор вдруг скривился – то ли от боли, то ли от небывалой ярости, вспыхнувшей внутри него, то ли и от того, и от другого одновременно.
– Да я, мать твою, в курсе, что он ушел вместе с ними! – судорожно вдохнув, он продолжил: – Я понятия не имел, что доктор и его шлюха тоже решат сбежать, но у меня был план, – он снова вдохнул и заполнил воздухом налитые свинцом легкие. – Мартинес помогает им с побегом, а потом возвращается и рассказывает, где находится их хренова тюрьма, – пауза. – Если я неделю был в отключке… он должен вернуться со дня на день.
