А с одним человеком Верзила готов встретиться всегда, везде и в любых условиях.
Он осторожно коснулся рукой ближайшей стены. Вибрация значительно усилилась. Идет в этом направлении.
Верзила осторожно двинулся в полной темноте, продолжая касаться рукой стены. Слишком беззаботно звучат эти шаги. Либо тот считает, что один в шахтах (как только что считал сам Верзила), либо не очень привык к условиям вакуума.
Шаги самого Верзилы превратились в легкие прикосновения кошачьих лап: шаги того не изменились. Если бы он шел за Верзилой по звуку, неожиданное изменение характера шагов должно было бы его насторожить. Но этого нет.
Верзила свернул в боковой туннель направо. Дрожь в стене вела его к незнакомцу.
И вот он далеко впереди увидел свет фонаря. Верзила замер.
Свет исчез. Тот миновал вход в туннель, по которому шел Верзила. Он идет не по нему.
Верзила легко двинулся вперед. Он найдет пересечение и окажется сзади.
Тогда они встретятся. Он, Верзила, представляет Землю и Совет Науки, а враг представляет — кого?
Глава восьмая
Враг в шахтах
Верзила рассчитал правильно. Он обнаружил пересечение и увидел впереди свет. Тот о нем не подозревает. Не должен подозревать.
Бластер Верзилы был наготове. Он легко попадет в цель, но после бластера мало что останется. Мертвецы ничего не расскажут, мертвый враг никаких тайн не раскроет.
Верзила двигался с кошачьим терпением, сокращая расстояние, идя на свет, стараясь определить, кто же его враг.
Приготовив бластер, он пытался вступить в контакт. Вначале радио. Он быстро настроился на общую волну. Может быть, враг не настроен на волну Верзилы. Маловероятно, но возможно. Очень маловероятно и почти невозможно!
Но неважно. Всегда можно выстрелить в стену. Это ясно скажет о его намерениях, С бластером связана власть, и его высказывание поймут на любом языке.
Он сказал, вложив в свой тенор всю силу:
— Стой, ты! Стой на месте и не поворачивайся! На тебя направлен бластер.
Верзила включил свой фонарь, и в его свете враг замер. Он не повернулся: Верзила понял, что его услышали.
Он сказал:
— Теперь поворачивайся. Медленно.
Фигура повернулась. Верзила держал свою правую руку на свету. Металлическая перчатка плотно сжимала рукоять крупнокалиберного бластера. Он был хорошо виден в свете фонаря.
Верзила сказал:
— Этот бластер полностью заряжен. Я убивал им людей и раньше и хорошо стреляю.
У врага, очевидно, было радио. Он, вероятно, слышал, потому что взглянул на бластер и сделал попытку поднять руки, будто пытаясь защититься ими.
Верзила изучал костюм врага. Обычный костюм (есть ли такие же у сирианцев?).
Потом коротко спросил:
— По радио говорить можешь?
От неожиданного звука в ушах он подпрыгнул. Голос, даже по радио, искажающему звук, был знакомым.
— Это коротышка, что ли?
Никогда в жизни не требовалось Верзиле столько силы, чтобы не пустить в ход бластер.
Бластер подпрыгнул в его руке, и стоящий против него человек быстро наклонился в сторону.
— Эртейл! — закричал Верзила.
Удивление его сменилось разочарованием. Никаких сирианцев. Всего лишь Эртейл.
И тут же острая мысль: что Эртейл тут делает?
Эртейл отозвался:
— Да, Эртейл. Убери свою горохострелку.
— Уберу, когда захочу, — ответил Верзила. — Что вы здесь делаете?
— Мне кажется, шахты Меркурия — не ваша частная собственность.
— Пока у меня в руках бластер, они мои, толстомордый подонок.
Верзила напряженно размышлял, но ни к чему не мог прийти. Что делает здесь эта ядовитая вонючка? Отправить его назад в Купол значило бы выдать отсутствие Лаки. Верзила мог бы сказать им, что Лаки застрял, но они все равно забеспокоятся и станут подозревать, когда Лаки не ответит на вызов. И в каком преступлении он может обвинить Эртейла? В конце концов всем можно находиться в шахтах.
С другой стороны, он не может бесконечно держать его под прицелом бластера.
Лаки бы что-нибудь придумал…
И как будто обладая телепатией, Эртейл неожиданно спросил:
— Кстати, а где Старр?
— Об этом можете не беспокоиться, — ответил Верзила. Потом с неожиданным убеждением: — Вы ведь следили за нами? — И сделал знак бластером, побуждая говорить.
— В свете фонаря Верзиле было видно, как Эртейл слегка склонил голову и посмотрел на бластер.
— Ну и что?
Опять тупик.
Верзила сказал:
— Вы шли по боковому проходу. Хотели подобраться к нам сзади…
— Я сказал: ну и что? — Эртейл говорил почти лениво, спокойно, как будто ему нравилось стоять под прицелом бластера. — Но где ваш друг? — продолжал Эртейл. — Где-нибудь поблизости?
— Я знаю, где он. Не беспокойтесь.
— А я беспокоюсь. Позовите его. Ваше радио на местной волне, иначе я бы не слышал вас так хорошо… Не возражаете, если я включу подачу воды? Пить хочется. — Рука его слегка шевельнулась.
— Осторожней, — сказал Верзила.
— Только попью.
Верзила напряженно следил. Он не думал, что с грудной пластины можно привести в действие оружие, но костюм вдруг может ослепительно засверкать или… или что угодно.
Пальцы Эртейла двигались, Верзила стоял в нерешительности; послышались звуки глотания.
— Испугались? — спокойно спросил Эртейл.
— Верзила не нашел, что ответить.
Эртейл резко сказал:
— Вызывайте его! Вызывайте Старра!
Под действием приказа рука Верзилы дернулась и застыла.
Эртейл рассмеялся.
— К радио потянулись? Нужна далекая связь? Его нет поблизости?
— Ничего подобного! — горячо воскликнул Верзила. Он сгорал от стыда. Этот ядовитый Эртейл умен. Он стоит под прицелом бластера, но выигрывает схватку, становится хозяином положения, а положение самого Верзилы, который не может ни выстрелить, ни опустить бластер, становится все невыносимее.
Его грызла мысль: а почему бы не выстрелить?
Но он знал, что не сделает этого. Не сможет объяснить причину. А если и сможет, насильственная смерть человека сенатора Свенсона принесет Совету Науки огромные неприятности. И Лаки тоже!
Если бы только Лаки был здесь…
Он так сильно этого хотел, что сердце его дрогнуло, когда луч фонаря Эртейла сместился и осветил что-то сзади. Он услышал слова Эртейла:
— Нет, я ошибался, а вы были правы. Вот он идет.
Верзила повернулся.
— Лаки…
В обычном состоянии Верзила дождался бы, пока Лаки подойдет к нему, положит руку ему на плечо, но он не был в обычном состоянии. Его положение становилось невыносимым, желание вырваться из него победило.
