Осваиваясь, хозяева Горной Земли нашли, что у лифта этого (давно заброшенного в ту пору) – большой потенциал, и восстановили его, и даже модернизировали. Помимо прибытия и отбытия официальных и полуофициальных лиц на территорию, никаких других применений лифту не находилось.
После стремительного подъема на почти километровую высоту, двери лифта открылись плавно, бесшумно. Пицетти заступил в тускло освещенный коридор, прошел по нему двадцать метров, и оказался на террассе, где его уже ждал вуатюр – не нашответ какой-нибудь сраный, а самый настоящий шестиместный люкс, переделанный из армейского джипа. За рулем сидел сам толстый, белобрысый, потеющий Бота. Не послал шофера, сам приехал. Пицетти сел рядом и хлопнул дверью, и Бота быстро погнал вуатюр по серпантину вниз.
– Нельзя ли помедленнее, – сказал Пицетти.
Бота вздохнул, но скорость снизил.
Пицетти залюбовался видом. Горная Земля, освещенная диагонально солнцем, выглядела с этой точки обзора сказочным королевством. Вблизи хуже. Вблизи сразу выявляются – назначение некоторых построек, прямоугольность и прямолинейность, неудачные сочетания природы и благоустройства. А отсюда даже промышленный комплекс, увенчанный двумя нефтяными вышками, ласкает глаз.
– Сколько же они все-таки добывают нефти? – спросил Пицетти непринужденно.
Бота искоса глянул на него.
– Не очень много.
– Но им хватает.
– Да.
– И на пластмассу, и на медикаменты, а сопутствующий газ перекачивается сразу … – Пицетти влгляделся. – … на фертилизаторные нужды … Молодцы, ничего не скажешь. А фермы где? Там, за холмом?
– Да.
– Кто бы мог подумать. «Непропорционально».
Слово «непропорционально», устаревшее, глуповатое, употреблялось нынче применительно в основном именно к Горной Земле. Когда-то журналисты пытались прилепить этой полу-автономии ярлык вроде «Земля Второго Шанса», но у них ничего не вышло. А вот «непропорционально» – прочно укрепилось. Все здесь было именно непропорционально – наказания за проступки (смертная казнь), дисциплина (жестокая), процент белых (слишком высокий по любым меркам, чуть ли не половина), непримиримый закон, согласно которому новорожденные дети отбирались у матерей и определялись в приюты вне территории Горной Земли, и многое, многое другое.
– Двенадцать тысяч?
– А? – переспросил Бота.
– Население. Двенадцать тысяч?
– Около того.
– Не нужно грустить, друг мой. Посмотрите, какой чудесный день вокруг. Вы прекрасно водите, Бота.
Бота вытер пот со лба – рукавом, не платком.
Трехэтажное здание муниципалитета автономии построено было в стиле псевдо-барокко и радовало глаз. Уютный кабинет – с замысловатым узорным архитравом по периметру, с массивным дубовым столом, с книгами и бронзовой лампой, еще неделю назад принадлежал Директору Связи. Пицетти занял кабинет – как говорили знающие люди, временно.
– Временно, уверяю вас, Бота, – сказал Пицетти расслабленным голосом. – Я ведь всего лишь легионер. Понадобилось произвести чистку кадров, и никто не хотел этим заниматься, поскольку все знают, что тот, кто людей увольняет, тот сам будет уволен по завершении процесса. Пригласили меня со стороны, поманили сдельной оплатой. Авансом дали столько, что если бы кто-то узнал, сделалась бы революция. Обещали заплатить столько же по окончании, если не будет накладок. Дали доступ к любой документации, а кого именно следует увольнять – не сказали. Кого назначать – тоже не сказали. Разберись, Пицетти, поимпровизируй. Ну и духота!
Он шагнул обратно к двери, высунулся в приемную, и сказал пожилой, добросоветстной секретарше:
– Будьте любезны, кондиционер включите.
– Где? – подобострастно вскинулась секретарша, боясь не так понять. – Здесь?
– Нет, на улице.
Пицетти прикрыл дверь, прошел к столу, вытащил из пакета шляпу с панашем, и водрузил ее себе на голову. Перо опустилось вниз и закрыло ему один глаз. Он не обратил на это внимания, и уставился незакрытым глазом на Боту.
– Доувер парится наверху, в общей? – спросил он.
– Да, – сказал Бота.
– Ничего, пусть еще посидит. Нужно утолить жажду.
Он подошел к миниатюрному холодильнику и вытащил из него бутылку.
– Шпатен, – сказал он одобрительно. – Пусть. Скажите, Бота, вам нравился ваш бывший Директор Связи?
– Э…
– Вы не были против, когда я его уволил?
– А…
– Ничего. Ко всему привыкают. Наверное, у него много было материалов на вас лично? На всякий случай?
– Э…
– Были материалы, были. И многое он грозился унести с собой.
– В целях публикации? – отважился спросить Бота, поскольку этот вопрос его очень интересовал. И тут же прикусил язык.
– Уж не знаю, – Пицетти пожал плечами, отпивая из бутылки. – Но публикаций, конечно же, не будет. Какие еще публикации!
Бота помолчал некоторое время, а затем решился уточнить:
– Вы уверены, господин Пицетти?
– Да. Как только он попытается связаться с публикаторами, так сразу – бада-бинг, бада-бум. Или – как это у вас здесь говорят? – белагра.
– А кто?…
– Это зависит от того, на чьей территории он будет в момент попытки что-то публиковать. Если у русских, они его «ликвидируют», если у американцев, они его «исчезнут», если у китайцев, то будет «его потенциал реализован без остатка». Публикации о том, что у вас тут делается, никому не выгодны. Впрочем, это не ваше дело, Бота. Я хотел тут с вами посоветоваться по одному щекотливому вопросу … Не возражаете?
– Да, пожалуйста.
– Скажите, что мне делать с вами лично, Бота? Что-то вы от меня скрываете. Уволить вас или оставить? Или сперва разобраться, а потом уволить? Я бы мог переспать с вашей женой, и она бы мне все поведала, но баба она ужасно противная, из тех, которых обслуживать нужно. Я не люблю обслуживать. Я люблю лежать на спине, и пусть меня обслуживают. А скажите, Бота, вот к примеру … – он помолчал, поправил шляпу, и снова помолчал. – Сюда, в автономию эту вашу, поступают только репейники с пожизненными сроками? Или всякие есть?
Бота, багровый, молчал насупленно.
– Нет уж, отвечайте, пожалуйста, – строго сказал Пицетти.
– Всякие есть. Но в основном с пожизненными, – сказал Бота, не глядя на Пицетти.
– И каждый должен выполнять какую-то работу?
– Да.
– А назначает его на эту работу департамент президента автономии?
– Да, если петицию не подаст, что он, мол…
– Ну, ну?
Бота вдохнул и переместил вес тела с одной ноги на другую.
– Если прибывший подает петицию, что он может приносить пользу Горной Земле в качестве, отличном от того, которое ему департамент определил … – сказал он.
