Ивар сделал короткую паузу и посмотрел на Тиру.
– Кстати говоря, напрасно вы в плащ кутались, – обронил он. – От удара по голове леди Мак-Лайон оправилась похвально быстро. И вас узнала. Она тогда была слишком слаба, чтобы бороться, поэтому не подала вида, что пришла в себя. Зато теперь, если ярл Ингольф пожелает, мы можем пригласить сюда мою супругу и…
Закончить фразу лорд не успел. Тира вскочила с лавки, оттолкнув жмущуюся к ней дочь. Круглое, прежде такое миловидное лицо ее исказила гримаса ненависти.
– Чтоб тебе провалиться! – пронзительно взвизгнула женщина, сжимая кулаки. – И тебе, и ей, и вам всем!..
Она мазнула по застывшим соляными столбами хозяевам дома безумным взглядом и, подобрав юбки, опрометью бросилась к двери черного хода. Йен, на удивление пришедший в себя быстрее прочих, со свирепым рыком метнулся следом. Ларс с воплем: «Хватай! Уйдет!» – бросился за братом.
– Задержать! – опомнившись, крикнул Харальд. – Всех троих! Никакого самосуда!..
Большой дом ожил, задрожал от топота и воплей. Хозяева, гости, слуги, дружинники давили друг друга в узком коридорчике черного хода, и только лорд Мак-Лайон не двинулся с места. Стоящий рядом Жила вопросительно взглянул на шотландца:
– Этак ведь и правда уйдет!
– Не уйдет, – отозвался Ивар. – Харальд у главной двери своих людей поставил, а я у задней – своих. Можно не волноваться… Жила, этих семерых – в погреб. Глаз не спускать, до них еще дой…
И вновь лорду Мак-Лайону договорить была не судьба. С улицы, перекрыв гомон голосов, донесся дикий, нечеловеческий вопль, а следом – протяжный звериный вой. Дружинники Эйнара спали с лица. Плененные наемники вздрогнули. Советник Кеннета Мак-Альпина резко повернул голову в сторону черного хода.
– Какого…
– Псы, – булькнул Херд. – Метель же… И убийца навстречу… сама…
– Да чтоб я сдох! – сквозь зубы просвистел Ивар, срываясь с места. На бегу оглянулся, крикнул Жиле, чтоб приглядел за наемниками, растолкал теснящийся в коридоре народ и, выскочив из дома, встал, будто налетев на невидимую стену.
Задний двор был затянут снежными сумерками. Вилась рваным кружевом метель, студеный ветер гнул крыши. Ни земли, ни неба не было – только белесая мгла, холодная и безучастная. А еще – одинокая женская фигура посреди двора и девять темных длинных теней, окружающих ее со всех сторон. Псы. Уши прижаты, губы приподняты в молчаливом оскале… Девять. Ровно девять.
Загнанная жертва шатнулась в сторону – и тени вокруг сомкнулись, мягко пружиня на сильных лапах. Шаг – след в след, как по команде, как марионетки, ведомые одним хозяином. Еще шаг. Все ближе и ближе…
– Тира!
Голос Гуннара, полный мучительной боли, разорвал всеобщее оцепенение. Женщина, вскинув голову, качнулась навстречу мужу, протянула руки, словно моля о спасении. Откуда-то из коридора громко всхлипнула ее дочь. А псы, вздернув кверху морды, хором издали уже знакомый вой, в котором мешались тоска и торжество победы.
– Тира! Пусти!.. Не дам! Не позволю!..
– Рагнар, держите его!
– Мама!..
Серые тени сорвались с места. Ивар дернулся было за ними, но понял, что не может даже ноги оторвать от земли. Тело словно сковало – то ли холодом, то ли страхом, то ли неведомой и неподвластной человеку силой, пришедшей извне. Позади сопели дружинники, вдесятером навалившиеся на Гуннара, громко взывали к Одину слуги, в голос рыдала Дагмар, отчаянно ругались сыновья Рыжего… Кто-то из бойцов ярла рванулся к хозяйке, но тут же застыл, подобно Ивару, жалобно бранясь и не в силах сделать ни шага. Будто непроницаемая пелена – прозрачная, как вода, и твердая, как камень, преградила им путь.
Гибкие тела псов взлетели вверх, а застывший морозный воздух прорезал громкий крик их жертвы – последний, предсмертный, оборвавшийся на самой высокой ноте.
– Тира-а-а!
Сгрудившаяся в центре двора стая распалась на девять темных клякс, дрожащих в белесом мареве. Ярко-голубые, цвета неба глаза, вздернутые хвосты, опадающие загривки… И бесформенное бледно-розовое пятно на снегу, прямо под толстыми лапами. Псы Локи взяли то, за чем пришли.
Лорд Мак-Лайон, с трудом подняв тяжелую, будто налитую свинцом руку, вытер мокрое лицо. И почувствовал, что ледяной ветер, еще мгновение назад с остервенением бивший по щекам, сдает свои позиции. Снежные вихри, кружащие в воздухе, медленно осыпались вниз белой пылью. На двор упала тишина. А девять псов, вновь сбившись в стаю, одновременно подпрыгнули – и побежали. Не по земле, по воздуху, с каждым прыжком поднимаясь все выше и выше…
– Мама!..
Бегущая последней рыхлая серая сука, замедлив шаг, на миг обернулась. Тускло блеснули во мраке лазоревые глаза, качнулся из стороны в сторону пушистый хвост – и стая исчезла. Вся, бесследно, беззвучно, как ее и не было. Только чье-то нагое бездыханное тело осталось лежать на снегу.
Ивар, заторможенно глядящий в пустое небо, почувствовал, как на его плечо опустилась тяжелая рука.
– Тебе я не верил, – глухо сказал Ингольф Рыжий. – Но богам не поверить я не могу… Убийца найден и наказан. Ты свободен, Мак-Лайон.
Ответа ярл не ждал. А если б и ждал, то все равно не дождался бы.
Нэрис, зевнув, открыла глаза. Сонно прислушалась к окружающей тишине и приподняла голову с подушки: в комнате было темно, огонь в очаге едва тлел. «Сколько же я проспала?» – подумала леди. Задумчиво покосилась на пустой стол и наморщила брови. Сон был, может, и недолгий, но тяжелый, маятный. Обрывками вспоминались Тихоня, Ивар, размытые человеческие силуэты, заслоняющие очаг, тревожный шепот у изголовья кровати, чьи-то холодные пальцы, запах горьких трав… Это все было взаправду или пригрезилось? Утро сейчас или вечер? Нэрис протерла кулаками глаза, снова зевнула и, оставив вопросы на потом, села на постели. Легкая слабость, голова тяжелая, мысли вялые, но в остальном жаловаться не на что. Только есть хочется! Она улыбнулась. Ну, раз уж аппетит проснулся – тогда и вовсе можно не беспокоиться, болезнь отпустила.
Только едой в доме даже не пахнет. А ведь вроде с ужина что-то оставалось? Ивар почти не ел, она тоже, Мак-Тавиши больше говорили, чем ложками стучали… Господи! Ивар! Леди Мак-Лайон подпрыгнула на кровати. Остатки сна, липнущего к ресницам, испарились в мгновение ока.
– Ульф! – крикнула она, вытянув шею. – Ульф, ты тут?!
В сенях громыхнуло, кто-то невнятно выругался – и из-за перегородки высунулась голова Мэтью.
– Ну и напугали же вы меня, госпожа! – сказал он. – Я уж отвык… Тихони нет, я за него. Воды принесть? Иль дровишек подкинуть?
– Да ну их совсем! – нетерпеливо отмахнулась леди. – Где Ивар? Он уже вернулся, все благополучно?
