– И я пробудился?
– А ты разве не чувствуешь? Иначе тебя не было бы в лодке со Мной.
– Значит, на том распятии был ты, Учитель?
– Это знает только Тот, Кто послал тебе этот сон.
– Женщина держала меня за руку, и Ты сказал Ей: «Жено! се сын Твой». А мне сказал: «Се Матерь твоя!» Значит, я – Твой брат?
– Да, Иоанн. Ты Мой брат. И Петр, и Андрей, и твой брат Иаков – вы все мои братья, – сказал Учитель, с любопытством взирая на Иоанна и поражаясь, как тот все запомнил.
– И что, им тоже были такие сны? – спросил Иоанн.
– Такой сон был только тебе.
– Значит, из братьев я главный? – искренне обрадовался юноша.
Учитель вынул руку из воды и переменил позу. Теперь он сидел спиной к берегу, в сторону которого двигалась лодка. Иоанн, перестав грести, смотрел на него вполоборота и ждал, что Он скажет.
– Не знаешь, что говоришь, – мягко сказал Учитель. – Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.
Иоанн вдумывался в слова Собеседника. Он понимал и не понимал Учителя. Потом сказал, возвращаясь к своему сну:
– Значит, весь тот ужас, который я видел во сне, мне предстоит пережить на самом деле?
– Да, Иоанн, ты должен быть готов к этому.
– А что будет с Тобой, Учитель?
– Сие знает лишь Пославший Меня. Но давай, брат мой, Иоанн, больше не будем говорить об этом, пока не настанет время.
– А когда оно настанет?
– Ты говоришь совсем как ребенок, Иоанн. Тебе надо знать лишь то, что время близко и что ты – брат Мой возлюбленный… Если у тебя руки устали, давай я сяду за весла.
– Нет, нет, Учитель. У меня теперь словно прибавилось силы. Я верю Тебе. И сохраню эту веру до самой смерти.
– Еще что-нибудь спросишь?
– А можно?
– Спрашивай.
– В том сне рядом с Тобой на кресте были распяты два разбойника. Один злословил Тебя, другой останавливал его. Я слышал, как он сказал Тебе: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» А Ты отвечал: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Разве может разбойник оказаться в раю?
– Может. Если раскается и верою, и праведной жизнью искупит грехи свои…
– И тот разбойник искупит вину верой?
– И верой, и делами праведными. Придет время, и он станет братом твоим возлюбленным…
– А сейчас он где?
– Сейчас он Мне и тебе враг лютый. Злобный гонитель нашей веры…
Какое-то время оба молчали. Иоанн обдумывал, как это может быть, чтобы лютый враг стал братом возлюбленным. Ведь мудрый Моисей учил: «Око за око, зуб за зуб».
– Скажи, Учитель, правильно ли я понял, что в Твоем учении главное – возлюбить ближнего, как самого себя, даже если он враг твой?
– Я говорил не так, – сказал Учитель. – Я говорил: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки». Да удержит сердце твое, Иоанн, слова Мои.
Потом они опять долго молчали. Слышно было, как с тихим всхлипом опускаются в воду весла и легкая озерная зыбь бьет о борт лодки.
Иоанн помнил предшествующие поездки с Учителем. Их, учеников, у Него уже было больше десяти. Иоанн был младшим из них. От этих общений с Учителем неокрепшая еще, юная душа Иоанна была полна неземной благодати; в голове юноши бродило множество разных мыслей. Одна мысль обгоняла другую, мысли сталкивались, исчезали, возникали вновь, смыслы менялись, Иоанн пытался удержать их, порой это удавалось, и он радовался, ликовал, вникая, кивал головой, соглашался, когда Учитель говорил собравшимся на берегу селянам: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся». Но Иоанн терялся и недоумевал, когда слышал из уст обожаемого Учителя: «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…» «Я не такой, – думал Иоанн. – Нет, не такой! Я бы не смог молиться за обижающих и проклинающих меня». И, когда однажды отец, вернувшись из Иерусалима, рассказал братьям, что священники и стражники Храма ищут Галилеянина, чтобы судить Его и убить, заявил отцу, что будет всю ночь молиться, чтобы Бог наслал на тех священников громы и молнии и не оставил от них даже праха, и призвал брата Иакова тоже молиться за это. Учитель, узнав о такой молитве, запретил братьям призывать на гонящих Его священников громы и молнии и сказал: «Простим, возлюбленные, этих заблудших, ибо не ведают, что творят». Он при всех учениках возложил руки на головы братьям и произнес: «Будем теперь называть их Воанергес – Сыны Громовы …»
Так и стал Иоанн прозываться среди учеников Сыном Громовым или Сыном Грома.
Лодка шла, оставляя за кормой едва заметный качающийся темно-голубой след… Неожиданно Иоанн услышал в воде недалеко от лодки какое-то похрюкивание, причмокивание. Он вгляделся в водную рябь и поразился: это плескалась не рыба. Из воды торчали уши и розовый нос свиньи. Юноша не верил своим глазам. Где это видано, чтобы свиньи плавали там, где Господь поселил рыб морских? Да и свинья ли это? А если не свинья, то кто? Странное существо двигалось толчками и, казалось, чувствовало себя в своей стихии. Кто же это? Чудо морское или бес, ищущий, в кого бы вселиться?
Иоанн повернулся к Учителю и кивнул в сторону неведомого существа, пытавшегося опередить лодку.
– По-моему, это бес. Мы с Андреем пробовали выгнать одного старого беса из рощи: он там пытался запрыгнуть на козу; кидали в него камни, и ничего не вышло. Он свистел и смеялся над нами, а потом пустил в нас вонючую струю и обжег руку Андрею.
– Почему же ты не испепелил его молниями, Сын Громов? – спросил Учитель.
Иоанн покраснел. Действительно. Какой же он Сын Громов, если не смог справиться со старым, ослабленным похотью бесом… Так как Иоанн сидел на веслах спиной к Учителю, Тот не заметил смущения юноши и сказал:
– То был не бес, Иоанн. Изгнать беса непросто. Камень тут тебе не помощник. Изгонять их ты будешь постом, молитвой и крестным знамением. Истинно говорю тебе, Иоанн, – произнес Учитель и показал на небо.
Иоанн поразился. В небе, при полном безветрии со стороны Тивериады к ним стремительно приближалась темная туча. Иоанн понял, что это значит, и ужаснулся. Это были тьмы саранчи. А нашествие саранчи, говорил отец, – одна из казней египетских. Если туча пройдет над лодкой, то может случиться непоправимое. Саранча облепит суденышко, заполнит его своим живым месивом до бортов и потопит. Такие случаи бывали.
