— Может, и так. Это снова теория.
— Ник, а почему отец послал именно тебя? Он что, не мог договориться с настоящим сыщиком?
— Настоящие — это какие? Из министерства? Так лучшие из них уже здесь. Отставники? Есть такой сыщик, о котором можно сказать «вот этот давно бы дело раскрыл, жаль, что он в отставке»? Ты слышала о таком?
— Нет.
— И кто остаётся? Охотники за головами? Они хороши отлавливать разбойников, а в этой школе их и на порог не пустят.
— Ещё есть сыщики Иного мира. Они умеют искать убийц без магии.
— Они умеют искать своих убийц. Здешнего языка не знают, обычаев — тоже. Сколько времени они потратят на то, чтобы хоть чуть-чуть понять нравы этого очень благородного сообщества?
— А ты, значит, лучше них?
— Конечно. Ваш благородный мир и для меня чужой, но мы хотя бы говорим на одном языке. А ещё я примерно представляю, на какие подлости способны лорды и сэры. Да и леди тоже.
Я чуть не вспыхнула от возмущения, но тут вспомнила рассказ Инги о постоянных издевательствах знати, и прикусила язык.
— Благородные разные бывают, — только и смогла возразить, сама понимая, что это неубедительно.
— Да, разные, — согласился Ник. — Пока ты мылась, я кое-что разузнал о здешних нравах. Знаешь, это просто отвратительно. Мерзость!
— Ты видишь в нас только плохое! — я всё-таки не удержалась и вспыхнула. — Мы для тебя — прямо воплощение зла, я же чувствую! Неужели твоя чернь чем-то лучше?
— Благородная леди гордится тем, что по части мерзостей она ничем не хуже черни.
Я предпочла промолчать. Тем более, в чём-то этот негодяй был прав.
* * *
Говорить с ним дальше мне не хотелось, но он не только не ушёл, но и снова втянул меня в разговор. Наверно, купцов этому специально учат, а он, хоть и не стал купцом, учился в школе Гильдии. Я подробно пересказала ему разговор с Ингой, не обращая внимания на ехидные смешки. Ему, видите ли, очень нравилось, что знать издевается над потомством чинуш.
— Неплохой мотив, — согласился Ник. — Мотив — это причина преступления.
— Я знаю.
— Да, если знать слишком далеко зашла в издевательствах над чинушами, довела кого-то из них до отчаяния, вполне возможен ответный удар. Причём неважно, кто именно из знати. Мстят не самому большому мерзавцу, а тому, до кого могут дотянуться. И пусть тебя не смущает возраст мальчишки. В девять лет обиженный ребёнок способен очень на многое. А там, кроме него, ещё три девицы. Эта Инга — явная дура, но если план разработает кто-то другой, она вполне справится со своей частью. Остальные две — кто они? Какого возраста? Ты с ними, наверно, знакома?
— Не знаю, кто они, — смутилась я. — Забыла спросить у Инги. Наверно, знакома, наши семьи часто встречаются.
— У Инги? Ты едешь расследовать убийство, а у тебя нет списка подозреваемых? Учеников, магистров и слуг? Ладно, ты ещё почти ребёнок, но твоя мать! Наследный министр, — презрительно протянул он.
— Не смей так о маме! А у тебя самого есть этот список?
— Конечно, — он достал из кармана рубашки сложенный вчетверо листок бумаги и протянул мне.
— Да, я их знаю, — сказала я, прочитав список. — Но не очень хорошо. А что тут у тебя за непонятные пометки?
— Пока ты сплетничала с Ингой, я тоже нашёл собеседника. Если ему верить, у Эльзы перед принцем был роман с каким-то наследным графским сынком. Но кто такой будущий граф по сравнению с Его Высочеством? Кстати, принц на два года младше неё, твой ровесник. Но и у принца с ней дело быстро шло к расставанию. Нам это даёт ещё несколько подозреваемых. Его Высочество, который или обиделся, или не хочет, чтобы она о нём что-то болтала посторонним. Дальше, девушка принца, которая была до Эльзы. Графский сынок, брошенный и опозоренный. Нынешняя подружка опозоренного лорда, которая боится, что принц бросит Эльзу, и та вернётся к своему бывшему. Если пофантазировать, можно ещё пару-тройку найти, кому смерть благородной девицы выгодна. Например, другие знатные девушки, которые метили в жёны принца, а тут эта Эльза их опередила.
— Но у неё же с принцем не сложилось. Зачем её убивать?
— Думаешь, принц или Эльза всем докладывали, как они ладят друг с другом? Кто-то догадался, а кто-то и нет.
— Кто тебе всё это разболтал? Магистры?
— И не магистры, и не чинуши, и не слуги. И даже не знать. Понимаешь, у меня тут нашёлся один знакомый. Не очень близкий, но лучше, чем ничего.
— Но ты перечислил всех. Кто же тогда остался? Сыщики? Стражники? Неужели демоны?
— Какие демоны? Ты что? Как с ними говорить без магии? Я всего лишь побеседовал с Его Высочеством.
— Что? Ты знаком с принцем?
— А что тут этакого? Мой папа — королевский поставщик, иногда я его сопровождал во Дворец. Принц очень много заказывал разных штук из Иного мира, папа их доставлял, а я иногда показывал Его Высочеству, как ими пользоваться. Если сам знал, конечно.
— И он тебе так прямо выложил все эти непристойности?
— Его Высочество — очень толковый парень. Понимает, когда надо что-то скрывать, когда не надо, а когда надо бы, но бесполезно. Его же готовят в короли. Я даже слышал, что Его Величество подумывает передать трон не сыну, а сразу внуку.
— Все слышали. Но это будет нарушением традиций.
— Ладно, заболтался я тут с тобой, — кряхтя и морщась от боли, Ник поднялся с моей кровати. — Ты поговори с кем-нибудь из магистров, о травле чинуш и романтических похождениях Эльзы. Мне они ничего не скажут, а тебе могут и сказать.
— А ты что будешь делать?
— Перекинусь парой слов со слугами. Они частенько знают больше, чем хотелось бы тем, кому они служат. Эти — ничего не скажут тебе, а мне — кто знает? Встретимся за обедом.
— Обед уже прошёл.
— Значит, за ужином.
Я отперла дверь, и Ник ушёл. Вместо того, чтобы идти к магистрам, я занялась совсем другим. Бабушка, та, что с папиной стороны, научила меня одному заклинанию, о котором не пишут в учебниках магии. Дело в том, что человек излучает мысли и эмоции головой, и если эмоции сильные, они впитываются подушкой. Иногда их можно почувствовать самой. Я когда-то уже пробовала, на подушке в родительской спальне, потом не могла папе с мамой в глаза смотреть. Пришлось мчаться к бабушке и всё ей рассказывать. Но она меня успокоила, сказала, что ничего плохого мои родители не делали, просто я ещё мала такое смотреть. Интересно, если на подушках родителей это заклинание мне проверять рано, то на чьих тогда? На подушках слуг?
Я закляла подушку, легла на кровать и вошла в транс. Заклинание сработало на отлично, я увидела самые яркие мысли Ника. И была очень сильно разочарована. Он застал меня без одежды, уж не знаю, случайно или нет, но самым сильным чувством, которой он испытывал, лёжа на моей кровати, оказалась боль в заднице! И я восприняла эту боль со всей её силой.
