— Я знаю. И препарат для остановки крови у меня всегда при себе. — Он показал на небольшую сумку на поясе.
— А ещё я вижу, что велосипед у вас собственный. — Это было редкостью. Основным транспортом в городе был трамвай, но желающие пользовались общими велосипедами, каждый мог, за небольшую плату, проехать на таком велосипеде в нужное место и оставить его там. Собственные иметь разрешалось, но мало у кого они были. Это не поощрялось, и многие не понимали, зачем это нужно.
— Я работаю. И много езжу, — пояснил Ян. И сам удивился: как будто оправдывается. Полицейская улыбнулась:
— Разумеется. И я даже вижу, где. Наверное, едете домой после смены?
— Именно.
— Вероятно, устали? — участливо поинтересовалась она. А Ян подумал: с чего бы это? И ответил:
— Не очень. Хотя иногда думаю, зачем же мне всё это нужно, ведь в городе, работаешь ты или нет, — это почти ничего для тебя не меняет…
— Я бы на вашем месте … поосторожнее вела такие разговоры, сэр, — сказала Мартинес. — Тем более, что у каждого свои причины заниматься этим. — Она направилась к своему скутеру. — Счастливого пути, сэр.
Темп поездки был, разумеется, испорчен, и Ян переключил передачу на своём велосипеде для того, чтобы экономить силы при медленной езде. И, пока ехал до своего дома, всё время думал: почему эта патрульная вообще поехала за ним, зачем остановила, и чего, собственно, хотела..?
Выехав из парка, он оказался в застроенном жилыми домами районе. Это были здания в тридцать-сорок этажей, из серого бетона. При необходимости они строились очень быстро, — стены возводились методом 3D-печати, причём сначала печаталась арматура, а потом вокруг неё — наносился таким же образом бетон. Затем автоматика устанавливала оконные рамы и всё остальное, благо, проект был стандартным и единым для города, с небольшими вариациями. Например, на первом этаже кое-где были помещения для магазинчиков или кафе, в других местах — глухие стены. С молчаливого согласия властей они были разрисованы любителями граффити. Причиной этого согласия было то, что так появлялось хоть какое-то разнообразие, а условием — что делали эти картины неводостойкой краской. Первый же дождь смывал их; это устраивало и художников, которые получали возможность создавать на этом месте новые творения. Разумеется, никто им за это не платил, как и никто не знал, кто именно какой рисунок создал. Такие художники составляли особую группу, оставляя послания и друг другу, и остальным жителям; Ян не знал, сколько их всего в городе, и, в частности, в этом районе. А только ли там, где жил, рисовал каждый из них?
Каждая улица разделялась на пешеходную часть, вымощенную плиткой, и велодорожку с покрытием наподобие того, что применяется на стадионах. Разделены они были узкой полоской земли с высаженными деревцами, — там, где сейчас ехал Ян, это были пальмы. Возле каждого квартала проходила трамвайная линия. Никакого другого транспорта в городе не было, он был спроектирован так изначально.
Восходящего солнца не было видно за домами, но небо уже стало светлым; он выключил фару на велосипеде, — теперь она была не нужна. Повернул за угол, — здесь к дороге была обращена глухая серая стена, на которой обычно оставляли свои творения художники. Ян не всегда ездил этой дорогой, — преимуществом велосипеда была ещё и возможность выбирать каждый раз новый маршрут. Но когда бывал здесь, отмечал, что новенького появилось; кажется, это было игрой не только для него, но и для художников.
Однако в этот раз он увидел что-то, не просто притягивавшее взгляд. Резко остановился, прислонил велосипед к ближайшей пальме, переступил через полоску земли и оказался на пешеходной части улицы. Задумался, а потом достал из кармана смартфон. Это нужно было сохранить, решил он, потому что иначе … когда рисунок смоет дождь, или с ним случится что-то ещё… Никто не сможет увидеть его и задуматься.
На стене были изображения того, о чём каждый житель города знал, как оно выглядит, — или когда-то выглядело, — но никогда не видел своими глазами. Эйфелева башня в Париже, Биг-Бен в Лондоне, участок Великой китайской стены, разрезающий морские волны пассажирский лайнер «Юнайтед Стейтс», — на обращённой к улице стороне здания было достаточно места, чтобы изобразить всё это. Но сколько же труда на это ушло? А под рисунками, большими готическими буквами, голубой краской, было выведено: А ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ НАС?
Эта мысль поразила его. Но и смысла стоять и глазеть на рисунок не было никакого. А потому Ян вернулся к велосипеду, сел в седло и продолжил путь.
Оставшееся расстояние он проехал чисто механически. Дом, где жил Ян, был, разумеется, такой же сорокаэтажной башней. Правда, граффити тут не было: обращённую к улице стену занимала витрина магазина, в который, впрочем, мало кто заходил. Он обогнул здание, поднёс кольцо к небольшому щитку, — и раздвижные двери открыли путь внутрь. Ян закатил велосипед в подъезд, а потом — в лифт; тот был достаточно большой, чтобы транспортное средство без проблем поместилось, лифтов было несколько (поскольку в небоскрёбе жило много людей), и их не приходилось ждать. Однако среди соседей были недовольные тем, что Ян возит в лифте велосипед (разумеется, те, у кого не было велосипедов): самой популярной претензией было, что колёса пачкают пол, хотя на самом деле их собственная обувь носила ту же самую грязь с тех же самых улиц, или даже больше, — велодорожки, как правило, были чище пешеходной части. Сегодня, впрочем, никто из недовольных он не встретил. Это было ещё одним преимуществом работы в ночную смену. Когда возвращаешься домой, те, кто сам работает, уже ушли, а те, кто не работает, скорее всего, ещё спят и никуда не выходят. Да и вообще почти никуда не выходят. Зачем им?
Что останется после них? — подумал Ян, поднося кольцо с идентифицирующим чипом к двери своей квартиры, чтобы оказаться, наконец, там, где никто не мог потревожить. Ну, теоретически.
Одним из недостатков работы в ночную смену было то, что питался он, не как все нормальные люди. Сейчас вот вернулся домой, — по времени это было похоже на то, что у них, нормальных, называлось бы завтраком. Ну, может, чуть позже. Но если приходишь с работы — обычно ты ужинаешь… Если, конечно, вообще откуда-то приходишь. Хм… Ну ладно. Кукурузные блинчики с вишнёвым соусом? Почему бы и нет..? Правда, Ян давно чувствовал, что обычная еда не восполняет сил, потраченных на работу и дорогу туда и обратно. Впрочем, так бывало после тяжёлых смен, — сегодня было наоборот. А потому без добавок можно будет обойтись.
О работе дома думать не хотелось. Да и думать, собственно, не о чем, там не происходит ничего интересного. А о чём?
Не о компьютерной же игре, которую ему предложили попробовать (душа как-то не лежала). А что касается событий… Их было два. Картина, на которую обратил внимание по дороге. И встреча с офицером Мартинес.
Картина никуда не денется … как минимум, из памяти смартфона. Кем бы ни был художник, он явно хотел заставить зрителя задуматься. И, в случае с Яном, ему это удалось. Но это не требовало никаких действий. А вот что касается полицейской…
Ян не очень-то любил полицию, но … с данной её представительницей не прочь был бы познакомиться поближе, и не в связи со службой. И как она предупредила его насчёт разговоров на некоторые темы… Это явно было за пределами того, что она должна делать по службе. Может быть, она так намекала … что предпочитает другие темы?
А ещё его поразило, что обычной патрульной видна вся информация о нём, — не только имя, место жительства и работы, но даже состояние здоровья. Да есть ли, чёрт побери, что-то, чего о тебе не знает чуть ли не первый встречный? Сотрудница полиции, конечно, — не совсем первый встречный, но…
Что ж, постараемся ответить тем же, подумал Ян. Поставил посуду в моечный аппарат (просто вымыть под струёй воды — это перерасход ресурса, а так — при использовании комбинации ультразвука, пара и тонких струй под напором, — воды уйдёт минимум) и сел за стол, где стоял компьютер.
