втянул её в опасные приключения.
I
Я бежала к своему маленькому бунгало. Ноги слегка утопали во влажном лазурном песке, молочная волна океана то покрывала их, окутывая пышной искристой пеной, то отступала прочь с тихим и нежным плеском. Лёгкий ветер, который обычно мягко овевал лицо, теперь бил наотмашь, ударял в грудь и трепал волосы за спиной. Наверно я слишком торопилась. Наверно слишком…
Полчаса назад мне сказали, что кто-то звонил из моего бунгало с просьбой передать мне, что меня ждут. Был лишь один шанс из тысячи, что это он. Он вряд ли стал бы звонить и уж в любом случае не стал ждать, но эти две недели, видно, слегка помутили мой разум. Один шанс из тысячи всё-таки был, и я бежала к своему бунгало, как антилопа, удирающая от тигра.
Всё было глупо, глупо до неловкости. Глупо было изнывать две недели, глупо бежать сейчас. Кому это нужно, всё время смотреть на дверь? Находясь внутри бунгало, надеяться, что он сейчас появится на пороге, возвращаясь с прогулок, что он встретит меня. Если б кто-нибудь сказал мне, что ждать мужчину так трудно! В древности женщины были слабее, но могли прождать всю жизнь, а меня почти свели с ума эти две недели. Казалось бы, эта бесконечная мука должна была истощить меня, но как бы не так! Мик Тэмпэста, бродяга Ближнего космоса, который умудрился к тридцати годам сколотить в колониях миллионное состояние, и чья вилла расположена в пяти милях от моего бунгало, утверждал, что я хорошею день ото дня, у меня что-то зажигается в глазах, что-то творится с моим телом, что-то окутывает меня загадочной дымкой. Мик знает в этом толк, знает настолько хорошо, что уже два года живёт в своём дворце как монах, потому что отчаялся встретить безупречную женщину. Пусть продолжает вздыхать по ночам, глядя на луну и запивая вздохи шампанским. Мне не до него.
Уже две недели меня мутит от одного вида чёрной одежды, и уже две недели я не была в ангаре. Я брожу по берегу океана или пропадаю в косметических салонах, выслушиваю высокоумный бред моего единственного друга морского змея Хого или веду куртуазные беседы с Миком, занимаюсь верховой ездой или фехтованием. И везде я думаю только об этом, о двери моего бунгало и о том, кто должен однажды её распахнуть.
Дверь была открыта, но я сразу поняла, что это не он. Однако я вспорхнула на порог и заглянула внутрь. В кресле у камина сидел живой экспонат для музея культуризма, здоровенный бритый парень с боксёрской челюстью и свирепыми глазами. Он ничуть не изменился. Всё та же серо-зелёная форма, едва не лопающаяся под напором мускулатуры, та же абсолютная уверенность в своей правоте, основанная на объёме бицепсов, всё то же выражение еле сдерживаемой ярости на физиономии.
Я вздохнула и, не отреагировав на его поспешный прыжок из кресла в боевую стойку, медленно прошла к бару, присела на краешек лёгкой банкетки и налила оранжевой жидкости в наполненный льдом высокий стакан.
— Что будешь пить?
Он стоял навытяжку, хотя выражение восторга, граничащего с буйным помешательством, уже сменилось на его лице растерянностью. Однако на привычный вопрос он отреагировал с автоматизмом дрессированной собаки.
— Виски без содовой.
Я кивнула, налила ему полный стакан и поставила рядом на стойку. Он крякнул, подошёл, взял стакан и выпил, не отрывая от меня глаз. У него был такой вид, словно он тридцать лет провел в монастыре под замком и вдруг угодил в сераль сказочного халифа.
— Ты что, давно женщин не видел? — спросила я, усаживаясь поудобнее и закидывая ногу на ногу. — Итак, Стив, что ты хочешь мне сказать?
— Здравствуй, Бентли, — начал он и тут же смолк, смутившись неловким обращением.
— Можешь звать меня Лоранс, если тебе так удобнее.
— Здравствуй, Лоранс.
Здравствуй, Стив. Что дальше?
— Ты не рада меня видеть? — он звякнул пустым стаканом по стойке.
— Видишь ли, Стив, я не люблю возобновлять прежние знакомства. Это просто проклятие какое-то: только отделаешься от груза прежних связей, как моментом обрастаешь новыми, и всё начинается с начала.
— Мы с тобой неплохо поработали на Кронвере, — заметил он, присаживаясь на соседнюю банкетку.
— Да, — вяло кивнула я. — было дело… Как тебе Рокнар?
— Неплохая планетка.
— Курортная. Понял? Я здесь отдыхаю, Стив. А когда я отдыхаю, я предпочитаю не то, что не говорить, но даже не думать о работе.
— Жаль, — без тени сожаления сообщил он. — А я хотел предложить тебе отличную работёнку.
— Я пока не страдаю от безработицы. Появятся проблемы — я тебя найду.
— За неё хорошо платят.
— По-твоему, это меня интересует?
— По-моему, нет. Но это рисковая работа, очень престижная, а главное — она нужна.
— Настолько нужна, что её не может выполнить никто другой?
— Это полёты в зоне нулевой видимости.
— Перестань. В Объединении тысячи асов, не хуже меня.
— Не хуже, но ты не сказала: лучше.
— Честолюбие не позволило, но если желаешь…
— Там стреляют, Бентли.
— Я потрясена до глубины души. Ангажируй Джила.
— Джил погиб. Там. Вместе с Орфо. Там погибли уже четыре экипажа. Джой тоже погиб.
— Ясно, — улыбнулась я. — Теперь моя очередь. За что ты меня так ненавидишь, Стив?
Он в ярости саданул кулаком по стойке, вскочил с банкетки и прошёлся по ковру.
— Погибло уже восемь парней! Отличные лётчики, элита Флота. Их сбивают, и они падают, исчезая в облаках кристаллического водорода, а эти мерзавцы продолжают терроризировать ближайшие базы, обстреливать транспорты, брать и уничтожать заложников, и готовить мятеж, грозящий распространением преступной заразы на всё Объединение! А ты остришь.
— Ты меня заинтриговал, — проговорила я, отпивая из своего стакана и косясь на дверь, потому что мне показалось, что в небе мелькнуло что-то похожее на звездолёт. — Женщину допустят до полётов в подобных условиях?
— У них не будет выбора! — Стив сел обратно на банкетку и заглянул мне в глаза, отчего меня передёрнуло. — Тебе они разрешат.
— Понятно, — кивнула я. — Моя особа не представляет интереса для их генофонда.
— Кончай вилять! — рявкнул он.
Я посмотрела на него с укоризной и негромко заметила:
— Со мной так нельзя, Стив. Ты
