— В противном случае у тебя будут очень серьезные проблемы, крошка, — продолжал изгаляться длинный. — Или ты гонишь деньги на бочку, или мы найдем достойное применение твоему красивому личику и телу, остроухая. На таких, как ты всегда полно любителей. Смазливые девчонки пользуются большим спросом в борделях.
Лиринна страшно побледнела. Назревала гроза.
Я поспешил выйти из-за укрытия, пока не случилось непоправимое. Если эльфийка сейчас отделает этих парней, Толстый Али развяжет против нее (а значит и против меня) войну с известным результатом. Чью сторону примет полиция в лице лейтенанта Морса — к гадалке не ходи. При таком раскладе Лиринна окажется между молотом и наковальней.
— Привет парни! — Улыбка до ушей на моем лице должна была стать свидетельством самых дружелюбных намерений.
— Тебе чего здесь надо? — недоуменно уставился длинный. — Мы тебя не звали. Проваливай-ка, пока цел.
— Зачем же так грубо? Ведь это вы пришли ко мне в гости, а не я к вам.
— Гвоздь, я, кажется, понял, кто это, — произнес один из дотоле молчавших молодчиков.
— Ну? — На лице длинного появился немой вопрос.
— Это босс эльфийки. Его Сухарем кличут.
— Откуда он нарисовался? Его же вроде в армию забрали… — удивился Гвоздь.
— Забрали, — подтвердил я, — а потом отдали. Так чем обязан, господа?
— Нам нужны деньги, — сообщил Гвоздь.
— Вы не очень оригинальны, господа. Всем нужны деньги.
— Нам нужны наши деньги. Разумеется, со всеми причитающимися процентами.
— О какой сумме идет речь?
Гвоздь назвал. Я невольно присвистнул: Лиринна вляпалась по-крупному.
— Насколько я понимаю, основную часть составляют проценты?
— Да, — не стал отпираться Гвоздь. — Девчонка не расплатилась вовремя, и мы поставили ее на счетчик.
Счетчик — страшная штука. Вы возьмете один золотой рилли и, если не отдадите в положенное время, то не успеете моргнуть глазом, как окажетесь должны сотню. В данном случае, Лиринне накрутили на пятьдесят золотых рилли, взятых в долг, почти полштуки. Это — вечная кабала.
У меня при себе было около семидесяти золотых — сержантская зарплата за год боевых и не очень действий. Я открыл бумажник и пересчитал купюры, потом отложил одну в задний карман брюк (есть и пить надо и мне, и Лиринне), оставшиеся деньги отдал Гвоздю.
— Здесь только часть. Следующую верну в субботу.
Суббота — это всего через три дня. Я рассчитывал на помощь Гвенни: свободных денег у него почти не водилось, но сотней разжиться вполне реально. Дальше оставалось полагаться на удачу. Вдруг подвернется хороший клиент, готовый оплатить любые издержки? Правда, в последнее слабо верилось, но парни Толстого Али об этом не знали.
Длинный забрал деньги, присоединив их к толстой пачке купюр, туго стянутых бечевкой. Лиринна была не первой, кого посетили эти ребята и, скорее всего, не последней.
— Хорошо, Сухарь, не забудь. Мы придем в субботу. Только попробуй обмануть и скрыться из города…
— Главное, вы не забудьте, — сказал я, захлопывая дверь. Жаль, что Гвоздь успел убрать свой слишком длинный нос.
Замок барахлил и нуждался в регулировке. Дверь закрылась неплотно, но это была не самая худшая из проблем.
Эльфийка заплакала. Такой подавленной я ее не видел.
— Прекрати, пожалуйста, Лиринна, — произнес я, утирая ей слезы носовым платком. — На улице и без того полно луж.
Плечи эльфийки тряслись, она содрогалась от рыданий и не могла взять себя в руки. Да, не такой я представлял нашу встречу после годичной разлуки.
— Хватит плакать, детка. Слезами тут не поможешь. Лучше расскажи, зачем ты связалась с этой компашкой?
— Гэбрил, — жалобно всхлипнув, начала эльфийка, — после твоего ухода, дела пошли наперекосяк. За весь год у меня было очень мало клиентов, к тому же двое отказались заплатить, потому что результаты расследования их не удовлетворили.
— Позже ты назовешь их имена, и я побеспокоюсь, чтобы они нанесли визит стоматологу. Продолжай, детка.
— Владелец здания поднял плату за аренду офиса. На нее пошли практически все деньги из компенсации, что тебе дали из королевской казны.
— Замечательно. Если наш владелец раньше был просто жадным ублюдком, то теперь стал очень жадным… До какого срока у нас заплачено?
— До понедельника, — снова заплакала Лиринна. — У меня совсем не осталось денег. Что будем делать, Гэбрил?
— Искать другую собачью будку. Эта стала слишком роскошной.
— Но, Гэбрил, мы тогда совсем растеряем клиентов. Богатые люди доверяют только тем, кто живет в центре.
— Детка, они доверяют репутации, а у меня с ней полный порядок. Стоит только свистнуть, как за дверями соберется целая очередь.
— Честно?
Я боялся, что меня выдаст голос, поэтому только кивнул. Лиринна чуточку успокоилась.
— Я стала искать, у кого можно было бы одолжить немного денег, — продолжила она уже не столь унылым голосом. — Мы сами живем бедно, и знакомые семьи тоже не могут позволить себе лишнего.
— А Гвенни? Ты к нему обращалась?
— Я постеснялась, — призналась Лиринна.
— Напрасно. Ты ему нравишься.
Лиринна польщено улыбнулась. Дальше можно было не продолжать. Девчонка набрела на одну из контор, принадлежавших Али. Там ей ссудили немного монет, а когда Лиринна не смогла вернуть долг — взвинтили проценты. История старая как мир.
В горле пересохло. За время поездке в дилижансе я успел наглотаться пыли и забыть что такое влага.
— У нас есть кофе? — спросил я.
— Нет, — потупилась Лиринна. — Чай тоже кончился. Можно заварить немного сушеной земляники, она помогает.
— Не в нашем случае, — хмыкнул я. — Посиди здесь, я что-нибудь придумаю. Буду скоро, никому кроме меня не открывай.
— Ладно, — чирикнула Лиринна.
— Вот и молодец! Ни о чем не переживай, все будет в порядке!
Кажется, я давно не видел аквариумных рыбок Гвенни, но встретиться с ними сегодня было не суждено.
— Дверь была плохо закрыта, поэтому я не постучал, — этот голос мог принадлежать только одному человеку.
Адвокат Марсен, мой сосед, стоял на пороге и улыбался, сверкая тридцатью двумя белыми как снег зубами.
— Привет, дружище, рад тебя видеть, — просиял я.
— Взаимно!
Сил у адвоката было хоть отбавляй. Его рукопожатие едва не сделало из моей руки блин.
— Я краем уха слышал, что у вас неприятности с парнями Толстого Али, — начал он.
— Пустяки, — сморщился я.
Не хватало еще и Марсена вмешивать в наши дела. Он мог одолжить свой смокинг, снять с себя последнюю рубашку, но денег не одалживал никому и никогда. Принципиально.
