— Только по трем числам этого утверждать нельзя. Суммируя ваши и мои данные, я нахожу траекторию его луча очень странной, и это говорит в пользу разумности. Все неразумное ведет себя крайне дисциплинированно и просто.
Говард спросил:
— На каком уровне развития должна находиться цивилизация, чтобы создать такой передатчик?
— Думаю, ее уровень не обязан превосходить наш. Проект, который сейчас затевается возле каппы Южного Треугольника не менее амбициозен. Вопрос в концентрации усилий. Было бы желание, мы бы звезды двигали, только зачем это нам.
— Пожалуй, вы правы. Надо будет обработать все данные. Возможно, мы найдем другие закономерности. Если получить аналогичную информацию с других радиотелескопов, мы сможем лучше понять траекторию луча. Возможно, он пытался прицелиться в какую-то определенную точку, но у него не сразу это получилось. Имея больше материала, мы установим, куда он прицеливался. Я думаю, надо послать запрос на те станции, с которыми сотрудничал университет Энно.
— Если вы найдете список станций, то это, конечно, сильно поможет. По поводу анализа данных я что-нибудь придумаю. Наш компьютер сильно загружен. Вероятно, придется, ждать до завтра.
— У вас найдется, где переночевать?
— Безусловно. Пойдемте, я покажу вам каюты.
Они вышли с центрального поста и углубились в жилые недра «Ока Галактики».
06.04, Парацельс
В пол-одиннадцатого Долорес соизволила позвонить. Она ушла за результатами анализов два часа назад, и я уже начинал нервничать. Голос у нее был странно слабым, и номер, с которого она звонила, выглядел незнакомым.
— Что-то случилось?
— Нет-нет, милый, все в порядке, тебе не о чем волноваться.
Как тут не волноваться, когда тебя так называют!
— Как анализы?
— Все в порядке, милый. Ну, почти в порядке. Мне придется задержаться тут до завтра. Доктора хотят еще кое-что обследовать.
— Почему ты не звонишь со своего комлога?
— Стены экранируют. Я звоню с местного телефона.
Я порывался прийти, она упорно отвечала, что это ни к чему. Мы договорились, что в пять вечера она сделает контрольный звонок. Если звонка не будет, я считаю до ста и штурмую клинику.
Знает ли Эдвардс о ее самодеятельности? Я настрочил ему донос. Заодно, я попросил его выяснить, с какими радиотелескопами сотрудничал Клемм. Ответ попросил послать прямиком Гору Говарду.
До пяти я решительно не знал, чем себя занять. Я несколько раз проанализировал разговор Долорес с Майей. На какой мой вопрос она ответила? Предупреждены они или нет? Меня это действительно волновало. А теперь — еще больше.
Потом я представил себя инопланетянином, посылающим в другую галактику сигнал 1-4-12. Что я бы имел в виду?
Позвоните на этот номер? Угадайте следующее число?
Ровно в пять она позвонила.
— Мне надо остаться здесь до утра.
— Это необходимо?
— Абсолютно. Не волнуйся, все будет в порядке.
— Позвони в три утра, чтобы я в этом убедился.
— Не говори глупостей. Я позвоню в девять.
Начался новый отсчет времени.
В седьмом часу просигналил комлог. Это был вызов от распознавателя образов. Чтобы не пялиться в экран, следя за теми, за кем следит микрокамера, я настроил распознаватель на молодых женщин. На этот раз он не ошибся. Девушка вышла из туннеля, где клиника, и повернула к отелю.
Догнать и поговорить?
Я не стал заманивать ее в ресторан. Это было бы двусмысленно, учитывая, что «жена» будет отсутствовать до утра. Мы разговаривали по дороге к монорельсу. Она действительно познакомилась с Долорес, и они поговорили.
— Странно, что ваша жена ни словом о вас не обмолвилась, — сказала она.
— У нас сейчас трудный период, вы понимаете?
Она понимала. Как и Майя, она участвовала в исследовательской программе. Пробыла в клинике две недели. Две тысячи марок — не лишние деньги. Через полгода приедет еще раз. Ей сказали, что можно участвовать несколько раз, а деньги ей не помешают.
Вот это новость, подумал я. Когда я, будучи студентом, хотел второй раз подработать в одном эксперименте (не буду уточнять в каком), меня выставили за дверь.
Подошел ее поезд, и мы расстались.
Этой ночью я спал часа три. От нечего делать, я попробовал настроить распознаватель образов на двух роботов, тащащих мешок для переноски трупов. Но подобная комбинация не входила в программный пакет, поэтому я пялился в экран, пока не провалился в сон.
Утреннего звонка не последовало. Вот оно, началось. Единственное, что меня смущало, это объект штурма. До сих пор ко мне благосклонные, СМИ не запишут женскую клинику мне в актив. Наоборот, я рискую стать посмешищем обеих галактик. Но не в этом ли высший героизм? Не побояться быть смешным.
Утешая себя таким образом, я добежал до «ЦРЧ».
В холле не было пациентов. Медсестра приблизилась ко мне с большой опаской. Я потребовал немедленной встречи с Долорес Кармелла. Она куда-то ушла, а через двадцать секунд я услышал за спиной покашливание. Прямо передо мной была дверь из матового стекла, за которой скрылась медсестра. В двери я увидел отражение крепыша, поглаживающего рукоятку дубинки.
— Если ты простыл, тебе в другую больницу, — сказал я через плечо.
В этот момент появилась медсестра.
— Госпожа Кармелла сейчас на процедурах. Она не может подойти.
— Пойдем, приятель, — сказал крепыш, — подождем снаружи.
Стоит мне выйти, они заблокируют входные двери, и тогда действительно придется штурмовать.
— Я подожду здесь. А будешь настаивать, так сразу станешь их пациентом.
— Мы не лечим мужчин, — влезла медсестра зачем-то.
— Кто сказал, что он останется мужчиной?
Его лицо залилось краской, но, кажется, он не мог действовать без приказа. Медсестра сделала ему знак глазами. Он вытащил дубинку из-за пояса и слегка постучал меня по плечу. Я заметил на рукоятке ремень, охватывающий его запястье. Видимо, он дорожил дубинкой больше чем рукой. И он ее почти потерял, когда я изо всех сил дернул за оружие. Охнув, он полетел вслед за рукой. Когда его туша оказалась передо мной, я остановил полет и зафиксировал дубинку у него на горле. Одновременно я ударил ему под колено, чтобы уменьшить в росте.
— Меняю на жену, — сказал я, — хотя понимаю, что обмен не равноценен.
— Вы ненормальный! — взвизгнула медсестра.
— Тем более повод пойти мне на уступки.
На свет божий вылез доктор Хопкинс.
— Что здесь происходит?!
Он настолько привык источать радость, что и теперь его восклицание прозвучало скорее с восторгом, нежели с гневом.
