– Знаешь?
- Д-да, - девица вдруг побледнела, точнее приобрела тот серый выразительный оттенок, что свидетельствует о сильнейшем душевном потрясении.
- Чудесно. Тогда иди и принеси.
Старые или нет, но это мои вещи. И если кто их может выкинуть, то только я… а стало быть.
- Но… г-госпожа…
- Тогда отведи меня, - разрешила я, чувствуя, как кипит внутри сила. И главное, она просто есть, не рвется наружу диким пламенем. – Это ты можешь?
Могла.
Мы шли. Поникшая, вздрагивающая от любого шороха девица, и я. Я не вздрагивала, но крутила головой, пытаясь понять, насколько мне здесь нравится.
То есть… понять я уже поняла. Ни насколько.
Но сам дом неплох.
Большой. Теплый.
Живой.
И ничего не разваливается, не скрипит, не вздыхает. Обои ярко-зеленые, небось, по последней моде, да еще и в золотую полосочку. Сияют позолотой тяжелые рамы. Поблескивает влажно паркет, натертый до того, что еще немного и отражение увидишь.
Статуи стоят в нишах.
Или вон вазы с цветами.
Мэри свернула куда-то вбок, ну а я за ней, чтобы оказаться на узкой темной лесенке, явно предназначенной для слуг. И еще ниже. Запахло свежим хлебом, мясом и еще чем-то, непонятным, но определенно вкусным. Мой рот наполнился слюной, я даже повернулась туда, откуда доносились запахи, но Мэри опять свернула и остановилась перед дверью.
- Там, - дрогнувшим голосом сказала она. – Все… там.
И правда, там.
Моя дорожная сумка, прошедшая пустыню и пропахшая ею. Потертая, исцарапанная, но такая родная, что обнять захотелось. Её я вытащила первой.
А вот платье… может, не самое роскошное, но его шила матушка.
Вчера я… да, перенервничала, что уж тут. Слишком все… не такое. И понимаю, как чувствовал себя Чарли на западе. Хреново. Вот прям как я на Востоке.
Я вытянула сумку и прижала к себе.
- Что стоишь? Собирай. Назад понесем.
- Но…
- Собирай, - рявкнула я и почему-то Мэри присела, а потом с небывалой поспешностью принялась запихивать выпавшие вещи в сумку. Другую. Ту, что матушка собирала.
А ведь она говорила что-то такое… про моду.
Гардероб.
Плевать. Хотя…
Я прищурилась. Кажется, я совершенно точно знаю, что надеть к завтраку. Где там мои родные брюки?
Голова болела. Вот… адски болела. Как только может болеть голова после бессонной ночи и выпитого. Пил, правда, Чарльз аккуратно, немного, да и амулет… значит, было еще что-то.
Он застонал.
И взялся за голову руками. Мысли были… дерьмовыми. Нельзя было соглашаться.
В конце концов… есть полиция.
Ни хрена она, эта полиция, не сделает, а то и вправду… если верить Эдди. Эдди надо верить, но… как-то оно неожиданно вышло.
Его перехватили у дворца.
Слуга. Короткая записка. Поездка. Разговор. Такой вот разговор, из которого выходило, что он, Чарльз, просто-напросто не может не помочь. Другу.
Да.
И Эдди. Эдди вот точно знал, что ничего хорошего из нынешней затеи не выйдет, но качал и глядел с укоризной. Мол, твою сестру нашли, так чего уж тут?
Вот и…
Записка, отправленная Милисенте.
Клуб, в котором Чарльз показывался редко, но числился, ибо человеку его положения никак невозможно было не состоять в клубе. Хоть в каком-нибудь. А этот… старый, достойный, с репутацией.
Дерьмо.
Он повернул голову, убеждаясь, что за окном светло. Выходит, вчера все-таки перебрал… виски? Нет, Чарльз точно помнил, что пил он мало. Привычка. Сила… сила колыхнулась внутри тяжелым мутным болотом.
Не в выпивке дело.
А…
Мага не стали бы спаивать. Основа основ. Но… Милисента… проклятье! Она ведь ждет. Ждала. Наверняка ждала, несмотря на записку. Не дождалась и… что подумала?
Хрень.
Все хрень… Чарльз со стоном перевернулся на живот. Благо, рядом с кроватью поставили серебряный таз, в который Чарльза и вывернуло. Судя по тому, что большей частью желудочным соком, он не просто пил мало, он почти ничего и не ел.
Он дотянулся до колокольчика.
И слуга возник тотчас.
- С пробуждением, господин, - сказали Чарльзу вежливым равнодушным тоном. – Ванна? Завтрак?
- И одежда, - на собственной виднелись преподозрительные пятна. – Что вчера было?
- Вы изволили рассказать о своих приключениях. Члены клуба решили, что это стоит отпраздновать.
Подробности? Это не у обслуги узнавать надо. Здешняя отличается похвальной молчаливостью и полным отсутствием любопытства.
- П-понятно, - Чарльз с трудом, но поднялся. До ванной комнаты он доковылял.
Все-таки чем он вчера… память похожа на лоскуты. Вот он поднимается по лестнице, и молчаливый швейцар, поклонившись, открывает тяжелую дверь.
Внутри пахнет дымом.
Виски.
Еще чем-то… запах сладковатый, смутно знакомый. Опиум? Нет, быть того не может. Все-таки среди членов клуба огромное количество магов, а они не стали бы травить себя.
Или стали бы?
Если то, что рассказал Эдди, правда… а оно не может быть правдой. Или может? Чарльз уже ни в чем не был уверен. В ванну он залез и закрыл глаза. Лежал несколько минут, пытаясь сообразить, что сказать жене… матушке…
Надо возвращаться.
И выбраться из ванны. Из клуба тоже… только сперва привести себя в порядок, благо, здесь это было несложно. Боль постепенно отступила, а с нею и слабость, сменившись каким-то диким, неестественным чувством голода.
Завтракать Чарльз решил внизу, в малой гостиной.
- О, доброго утра, Чарли! Вижу, ты уже пришел в себя… - Эдвин поднялся навстречу.
Виконт.
Наследник. Отец… кто-то там важный, почему-то даже с легкой головой не получалось сосредоточиться. Главное, что Эдвин всегда был душой компании, что в университете, что на службе.
Или в клубе.
Он, к слову, и выглядел, в отличие от Чарльза, прилично. Даже слишком.
- Что… это было? – Чарльз слегка поморщился, будто от боли. – Я ведь не пил много.
- А много и не надо, - Эдвин улыбнулся шире. Еще немного и щеки треснут. – «Слезы сиу» - редкая штука…
Что за…
Чарльз глянул вопросительно.
- Да уж, ты весьма долго отсутствовал… хотя и прежде к нам не слишком. Садись. Голоден? Помнится, я в первый раз после пробуждения ел и ел, ел и ел. Думал, никогда не наемся.
От него пахло свежестью и хорошей туалетной водой.
Утренний костюм светлых оттенков был безупречен, как и сам Эдвин.
- И все-таки, - Чарльз присел и махнул рукой. – Что за дрянь?
- Ну отчего же сразу дрянь… сам знаешь нашу проблему, - Эдвин чуть тронул рукав, и алмазные запонки блеснули. – Сила. Постоянный контроль. Многие от этого с ума
