— Деликатно и тонко, лейтенант. Деликатность и тонкий подход — мой конек.
Ева скептически приподняла брови:
— Не думаю.
— Допрос в стиле доверительной беседы, — на ходу бросила Дарсия и выпорхнула на террасу. Остановилась, налила себе чаю, затем легким шагом приблизилась к столику, за которым царила Белл в окружении своих «придворных дам».
— Чудесная вечеринка, миссис Скиннер. Думаю, мы все должны быть вам признательны за гостеприимство и радушный прием. Отличный повод забыть о семинарах и заседаниях.
— Важно помнить, что все мы не только чьи-то жены, матери и профессионалы своего дела, но и просто женщины, — отозвалась Белл.
— Совершенно верно. Я тут подумала, не могли бы вы уделить мне и лейтенанту Даллас немного времени для беседы с глазу на глаз. Это ненадолго. — С этими словами Дарсия положила руку на плечо одной из женщин, сидящих за столом.
«Тонкий подход», — подумала Ева. И, судя по всему, он сработал, потому что дама встала и уступила место Дарсии.
— Я хотела бы сказать, насколько интересным мне показалось выступление полковника сегодня утром, — начала Анджело. — Это так вдохновляет! Наверное, после случившейся трагедии и вам, и ему нелегко продолжать заниматься этой конференцией.
— Дуглас и я свято верим в необходимость выполнять наши обязанности и служебный долг независимо от личных переживаний. Бедный Регги! — Белл поджала губы. — Все случившееся ужасно. Даже женщине, которая полвека замужем за офицером полиции, невозможно привыкнуть к шоку и ужасу насильственной смерти, с которой иногда приходится сталкиваться.
— А вы хорошо знали Уикса? — вступила в беседу Ева.
— Боль потери и страдания не всегда обусловлены личными отношениями, лейтенант, — голос Белл стал вежливо-холодным. — Но вообще-то я была с ним достаточно близко знакома. Дуглас и я верим в целесообразность поддержания крепких, дружеских, тесных взаимоотношений между командиром и подчиненными.
«Анджело ей по душе, а я явно не по нутру. Ну и ладно», — подумала Ева.
— Полагаю, что пребывание в состоянии тоски и шока как раз и были причиной, по которой вы подслушивали из вашей спальни, вместо того чтобы выйти к нам, когда мы пришли сообщить вашему мужу об убийстве его доверенного телохранителя? — добавила она.
При этих словах лицо Белл побледнело и стало невыразительным.
— Я понятия не имею, на что вы намекаете.
— А я и не намекаю, а говорю напрямую. Вы находились в другой спальне, а не в спальне своего мужа. Я знаю, что вы не спали, потому что у вас горел свет. Вы отлично слышали, что мы сказали, но, несмотря на ваши, как вы выразились, близкие личные отношения, вы не вышли к нам, чтобы выразить, насколько потрясены и как сильно переживаете. Почему, миссис Скиннер?
— Даллас, я уверена, что у миссис Скиннер были на то свои причины, — обращаясь к Еве, подчеркнуто холодно заговорила Дарсия. Потом повернулась к миссис Скиннер и ласково ей улыбнулась: — Прошу простить, миссис Скиннер. Видите ли, лейтенант очень нервничает.
— Вам не стоит извиняться, шеф Анджело. Я вполне понимаю стремление лейтенанта Даллас защитить и оградить от неприятностей своего мужа и, в какой-то мере, солидарна с ней.
— Это вы как раз сейчас и пытаетесь сделать? — Ева неприязненно посмотрела на Белл. — И как далеко вы готовы зайти? Какими близкими, тесными взаимоотношениями вы готовы пожертвовать? Или с Зитой Винтер вас ничего подобное не связывало?
— Зитой?! — Плечи Белл опустились, словно под непосильным бременем. — А какое отношение ко всему этому имеет Зита?
— Вы ее знали?
— Она наша крестница. Ну, разумеется, я ее знала. Но почему «знала»?» — От этого тонкого, прелестного, с деликатным макияжем лица отлила кровь, и оно стало похоже на белую маску, на нелепо размалеванную куклу.
— Что случилось?
— Она мертва, — негромко ответила Ева. — Убита сегодня рано утром. Всего через несколько часов после Уикса.
— Мертва? Мертва? — Белл, пошатываясь, встала из-за стола, опрокинув чашку. Она изо всех сил старалась удержаться на ногах. — Я не в состоянии больше говорить с вами.
— Что, хотите пойти за ней? — спросила Дарсия у Евы, когда Белл покинула террасу.
— Нет, пусть перегорит. Сейчас она слишком испугана. Тем, что уже знает, и тем, что ей пока неизвестно. — Ева одобрительно взглянула на Дарсию. — Сработали мы с вами неплохо.
— Мне тоже так показалось. Вам вообще хорошо удается роль злого полицейского.
— Да, я такая. Слушайте, давайте пошлем ко всем чертям этот дамский чайный вечер и пойдем выпьем. — Ева знаком подозвала Пибоди и Миру. — Устроим свой девичник!
Сидя в баре, Ева размышляла над стаканом с газированной водой. Она бы предпочла какой-нибудь крепкий коктейль из рома или ликера с соком, но в данный момент свежая голова была для нее важнее выпивки.
— А у вас хорошо отработана эта ваша деликатная манера общения, — сказала она Дарсии. — Думаю, что если бы вы продолжили в том же духе, то, пожалуй, разговорили бы ее.
— Мне тоже так кажется.
— Вот и доктор Мира того же мнения. Вы могли бы работать в паре, — Ева взглянула на Миру, которая потягивала белое вино.
— Белл шокирована и потрясена, — сказала Мира. — Теперь она сначала проверит информацию о смерти своей крестницы. И когда удостоверится в случившемся, ее шок усугубится скорбью.
— Раз так, то она станет более откровенной, если к ней найти правильный подход и правильно формулировать вопросы.
— Завидую вашему хладнокровию, Даллас, — сказала Дарсия. — Впрочем, это мне в вас даже нравится. Я бы хотела допросить Белл Скиннер вместе с доктором Мирой, если, конечно, она не возражает.
— Буду рада помочь. Полагаю, вы хотели бы еще раз побеседовать со Скиннером, Ева?
— С разрешения начальства, разумеется!
— Сейчас уже излишне рассыпаться в любезностях, — ответила Дарсия. — Это портит ваш имидж непреклонного борца. Скиннер не захочет с вами говорить, — продолжила она. — У меня сложилось впечатление, что, как бы он раньше к вам ни относился, после своего доклада на конференции он воспринимает вас с Рорком как единое целое. И при этом ненавидит вас обоих.
— Он что, упоминал о нас в своем докладе?
— Не впрямую, скорее намекал. Где-то в середине своей воодушевляющей, оптимистично-руководящей речи он вдруг сделал резкий поворот. Неожиданно обрушился на копов, которые вступают на скользкий путь, забывают о своем служебном долге ради личного благополучия и материальных благ. А мимика, а жесты! — Дарсию передернуло. — Было совершенно очевидно, что он говорил именно об этом месте — об этом вертепе, о роскошном дворце, возведенном на крови и алчности, — кажется, он именно так выразился — и еще о вас. О тех, кто ублажает в постели преступных парней. Он говорил чрезвычайно напыщенно и пафосно, словно священник произносил проповедь с амвона. И хотя некоторые из присутствующих, казалось, были с ним солидарны и одобряли его точку зрения, все же большинство участников конференции чувствовали себя не в своей тарелке, были озадачены и раздражены.
