Михац жестами показал Стапелю, что надо где-то притаиться, и тот прошёл в следующую комнатку, а сам Михац встал рядом с лестницей, показывая Богдану, где ему лучше встать.
— Блин, если у него и правда ружьё? — нервным шёпотом спросил Карский. — Если он меня пристрелит?!
На лестнице раздались шаги.
— Не волнуйся, не успеет, — пообещал Михац, сверкая в сумраке улыбкой.
— Ну, здравствуй! — поприветствовал Богдан чуть дрожащим голосом хозяина дома.
— Ты?! — изумился Дмитрий.
— Я, — гордо выпрямился Карский и не на шутку испугался, увидев, что в руках у Дмитрия, действительно, ружьё.
— Что ты здесь делаешь?
— Да вот, заглянул в гости… надеюсь, твоя сучка, при которой ты меня унизил, ждёт тебя наверху?
— Что?!
— Сейчас мы пойдём к ней, и ты у меня прощения просить будешь, понял?
— Много слов, мало де…
Дмитрий не успел договорить: он не ожидал, что слева от него в сумраке комнаты притаился ещё один мужчина. Не ожидал, что этот мужчина будет куда более умелым бойцом, чем Бугай.
Не ожидал, что возвращаться на второй этаж придётся под дулом собственного охотничьего ружья и в компании троих заливисто ржущих парней.
Ольга по звукам поняла, что творится что-то неладное, и, когда вошли «гости», сражалась с защёлками оконной рамы. От волнения у неё никак не получалось открыть окно.
Богдан сосредоточенно тыкал в спину недруга дулом ружья. О, каким крутым он себя чувствовал в тот момент! Как радовал его скрип пола при каждом шаге! Казалось, это гимн во славу хитроумного Богдана Михайловича Карского, способного всегда и везде защитить и отстоять свою честь.
— Эй, как вам девка? Стоящая? — развязно спросил он чоповцев, и те отозвались дружным хохотом:
— Ещё какая!
— Ну тогда ловите и держите. Слышишь, ты, тебя тут, говорят, Ромео называют, да?
Дмитрий молчал и, не отрываясь, смотрел на Ольгу.
— Мы сейчас твою Джульетту по кругу пустим, понял?
Дмитрий побелел.
— Отдерём хором! Будешь паинькой, и на твою долю оста…
С диким звериным рыком Дмитрий накинулся на Богдана, и даже успел схватиться за дуло ружья, дёрнуть на себя…
Карский случайно нажал на спуск.
По-волчьи взвыла Ольга.
Растерянно замерли чоповцы.
Словно в замедленной съёмке, на кровать, стоящую у правой стены, падало тело Дмитрия. Очертания головы ещё угадывались в кровавом месиве, оставленном выстрелом дробью.
— У-у-у-убийцы! — оформился вой Ольги в членораздельное слово. Оно резануло по ушам. — Убийцы! Убийцы!!! Тюрьма! Вас всех ждёт тюрьма! Я этого так не оставлю! Я…
Стапель схватил её за косу и повалил на кровать, стоявшую справа от окна.
Странно. Ещё минуты не прошло, а возбуждения и предвкушения развлечений как не бывало!
— Молчи, дура! — рыкнул Стапель.
— Убийцы! Скоты!
— Будешь молчать — будешь жить… — неуверенно пообещал Богдан.
— Какое «жить», ты что, очумел?! — возмутился Михац и отобрал ружьё у Карского.
Богдан и пикнуть не успел, как раздался второй выстрел, и Ольга замолчала.
Навсегда.
— Так, — деловито раскладывали тела Михац и Стапель, переговариваясь по ходу дела. — Вот так… и так. Ну-ка… вот будто так она стояла… а этот подошёл — ба-бах! И она падает… ну-ка, приподними… дай, платье поправлю, ага, вот типа так… бросай! Вот, правильно… этого не трогай! Ты видишь, чего у него с головой? Тронешь — развалится…
— Что было потом? — подстегнул умолкшего Богдана Игорь.
— Ну, потом мы вытерли ружьё… потом поехали в ЧОП, рассказали всё папе… он сразу — дяде… ну, там, следаков послали… уже проверенных, чтобы это, значит… ну, все следы… и чтобы на меня не подумали, и вообще… это же ведь и правда могло быть самоубийство… вы… вы запишете, что это чистосердечное признание? — робко поинтересовался Богдан.
— Это не чистосердечное признание, а вынужденное, — жёстко проговорил Игорь, и Сергей с Еленой синхронно кивнули, подтверждая. — На смягчение приговора вам надеяться нечего.
— Как и всей вашей системе, — с наслаждением добавила Марченко. — Карский Богдан Михайлович, вы арестованы.
27 мая 20ХХ года, 14:35, квартира Романовых, город Касторово— …ну, вот и всё, — завершил Игорь краткий, сухой пересказ того, что случилось в загородном доме Романовых два года назад.
Он сначала пытался возложить ответственную миссию на Скрипку, но тот, тяжко переглатывая тошноту, отказался, сославшись на то, что видел это всё собственными глазами, ещё не отошёл в полной мере от пережитого потрясения и не готов вообще с кем бы то ни было разговаривать об этом.
Лене Валуйский даже не предлагал.
Владимир Фёдорович, Светлана, Валентина и Пётр слушали, не перебивая, не задавая вопросов.
Долго молчали, когда Игорь закончил.
— Мы, — прокашлявшись, сообщил Владимир Фёдорович, — мы предполагали что-то подобное.
— Мы надеялись, что вы нам поможете, — тихо проговорил Пётр.
— Спасибо…
— Спасибо вам… — отозвались, как эхо, Светлана и Валентина.
— К вам в Касторово завтра выезжает следственная группа из Москвы, будет проводиться новое расследование, уже с учётом признания Богдана Карского, — сказал Валуйский. — Будет точно установлена роль местных правоохранительных органов в этом деле…
— Вас будут снова вызывать в РОВД, — Лена после долгого молчания говорила чуть осипшим голосом. — Мне… мне очень жаль, что всё так получилось.
— А мне нет, — строго сказала Светлана. — Я рада, что всё так получилось. Мы теперь знаем правду. Да, она не оживит наших детей, но… убийцы будут сидеть. Справедливость восторжествует.
Лена случайно взглянула на Скрипку и по скептически поджатым губам поняла, что он сомневается в торжестве справедливости.
Прощание вышло неловким и скомканным. Не звучало привычных для расставаний предложений звонить, никто не выражал надежд на новые встречи — все понимали, что новые встречи могут означать только возникновение новых проблем.
27 мая 20ХХ года, 17:25, гостиница «Исторка», город КасторовоКоллеги собирались в обратный путь.
