Если не пытаться читать язык тела, выглядела Сьюзен восхитительно. Серебристое платье в пол, перчатки выше локтя, русые волосы уложены в сложную прическу. Улыбка: 'Я так рада вас видеть!' Но до Тайни недотягивала. И на это был расчет, понял Алекс. Весь этот недостижимый облик — это элемент провокации. Он еще раз перевел взгляд на спутницу. Хотя взглядов ей и так хватало. Роул несла себя по залу с выправкой балерины и улыбкой 'Извините, что отвлекаю вас своим совершенством, мне очень неудобно, но такая вот я родилась'. Сенатор, наконец-то заметивший общий тренд, перевел взгляд на новоприбывшую. И расплылся в радостной улыбке. Улыбка Сьюзен, напротив, стала натянутой. Неукротимый Ронни высвободил локоть от досадной помехи и потянулся к гостье:
— Миз Роул. Тайни, — растекся он медом и поцеловал-таки ручку, затянутую в атласную перчатку, как и платье, винного цвета. — Какая неожиданность. Я так рад вас видеть!
— Китиаре есть дело до обычных смертных? — влезла в разговор заброшенная Хилл, выразительно глядя на тонкие женские пальчики, сжатые в крупной ладони Неукротимого Ронни. Тут мнение Алекса совпадало с мнением подозреваемой: пора уже выпустить.
— 'Жизнь и здоровье детей — высшая ценность', говорится в Хартии Новой Власти, — процитировала Роул, глядя в глаза Бруксу взглядом 'Где вы ее взяли?'
Сенатор вышел из оцепенения, в котором пребывал, и на его лице мелькнуло: 'И впрямь, где?' Правда, скорее в контексте: 'Где это я?' Улыбка ассистентки стала как приклеенная.
— В ней забыли упомянуть, что речь идет только о китиарских детишках, — тоном 'ну мы-то, подруга, знаем, о чем речь' продолжила миз Хилл.
— Я понимаю, что отказ в гражданстве Китиары стал для вас ударом, — тоном 'помним, скорбим' продолжила Тайни. — Если бы не это, вы бы непременно убедились, насколько наше общество открыто и миролюбиво.
Патовая фраза. Противоречивая. Словно взывающая к спору. Но сказанное в первой части лишало Хилл легитимной возможности спорить. Не говоря о том, что после этой фразы успешная женщина в глазах слушателей превращалась в жалкую лузершу.
— Ты претендовала на гражданство Китиары? — Этот факт биографии ассистентки сенатору был явно неизвестен. — А почему тебе отказали в гражданстве?
— Самой частой причиной отказа для полукровок является недостаток интеллекта, — поделилась статистикой Роул. А казалась такой милой, беззащитной девушкой!
— Вот с интеллектом у меня всё в порядке, — с улыбкой 'Я тебе придушу, сука' сообщила Сьюзен. — Мне не хватило любви и преданности вашему обществу.
— Но если вы так не любите Китиару, зачем же хотели получить наше гражданство? — с видом 'мне этого не понять', полюбопытствовала Тайни.
В этот момент Алексу показалось, что кто-то в двух шагах открыл дверь на улицу, таким холодом его обдало со спины. Стая мурашек рванула от шеи к копчику, вздымая на своем пути волоски на коже. Детектив обернулся. Возле стены, рядом с шикарной блондинкой стоял красавчик-брюнет лет тридцати пяти. Его кожа была смуглой, но неестественно свежей и гладкой, какой не бывает у местных жителей. Голубые глаза были недобро прищурены. Китиарец. Коллингейм мог это сказать даже без генетической экспертизы. Незнакомец не отрываясь смотрел на Тайни. Та, наконец, почувствовала взгляд, повернулась, с привычной невозмутимостью кивнула и вернула свое полное и безоговорочное внимание сенатору. Недоброты во взгляде китиарца прибавилось. Складывалось такое впечатление, что Роул не решала проблемы с потомками китиарцев, проживающих вдали от генетической родины, а создавала их.
Коллингейм отвлекся от нового действующего лица, возвращаясь к разговору. Что бы детектив ни пропустил, ситуация достигла апогея:
— Сьюзен, на сегодня я больше не нуждаюсь в твоих услугах, — сообщил подозреваемой Брукс. М-да, а не перегнула ли Тайни палку? Всё-таки лучшее — враг хорошего. — Детектив, вы тоже можете быть свободны, — уведомил он Алекса. — Мои ребята обеспечат безопасность миз Роул.
Ничего себе аппетиты! Не утретесь ли салфеточкой, господин сенатор?
— Я обещал капитану доставить миз в отель в целости и сохранности, — возразил Коллингейм. — Так что я подожду.
— Как пожелаете, — в голосе Брукса слышался скепсис, де 'если тебе на жалко тратить время впустую…'.
Алекс по-военному кивнул и отступил назад, пропуская новообразовавшуюся пару. Сенатор не ждал милостей от природы и двинулся организовывать для гостьи культурную программу, попутно знакомя ее с местными достопримечательностями. Или достопримечательностей с ней. Это как посмотреть.
Последняя мысль вернула Коллингейма к исполнению служебного долга. Детектив огляделся в поисках ассистентки. Увы, той и след простыл. Алекс от досады чуть по лбу себе не стукнул. Вместо того чтобы ревниво пялиться на Тайни, ему следовало следить за подозреваемой. Суровые швейцары с видом секьюрити, стоявшие на входе в зал, при предъявлении значка сообщили, что помощница сенатора вышла. Куда — неизвестно. Вернется ли — им не докладывала. Выискивать Сьюзен по всему отелю было делом бесперспективным. Разумнее было вернуться к 'подсадной утке' и следить за каждым ее шагом. В принципе, даже если Хилл решит расплатиться с обидчицей, вовсе не факт, что она сделает это сегодня. Не станет же она бросаться на китиарку в открытую? С интеллектом у нее всё в порядке, как справедливо было отмечено. Ей нужно время для подготовки. Может, Хилл вообще никого не убивала и убивать не собирается. Вероятность этого мала, но существует.
Как бы Коллингейму сейчас пригодился напарник… Увы, для того чтобы официально организовать группу прикрытия, нужно было озвучить устроителям вечера цель их с Роул там появления. А поскольку уверенности в том, кто является убийцей, не было, капитан не стал рисковать своей репутацией и репутациями сенатора и его ассистентки. Учитывая поведение китиарки, он не слишком ошибся. Неофициально же на такое мероприятие проникнуть невозможно. Слишком высокий уровень. Так что Алексу и Тайни предстояло действовать на свой страх и риск. Как говорится, жить-поживать, да врагов наживать.
В зале всё было спокойно. Брукс со своей-не-своей спутницей причастился к фуршету. Тайни, кстати, могла бы и не столь явно кокетничать. Хилл ее сейчас всё равно не видит. Алекс автоматически чиркнул взглядом по помещению в поисках незнакомца. Тот по-прежнему не выпускал соотечественницу из виду. Может, весь спектакль для него? Мысль неприятно уколола самолюбие. К тому, что его кинут с сенатором, Алекс еще был более-менее готов. Но чтобы его кидали с сенатором ради незнакомого китиарца, — это был уже перебор.
На импровизированной сцене началась суета с расставлением стульев. Детектив не успел вчитаться в список приглашенных из Ядра звезд, и был неприятно удивлен, не обнаружив поп-певичек от слова 'попа'. Вместо них участникам вечера предстал струнный квартет, обряженный во фраки и длинные платья. Моложе пятидесяти в нем был лишь астенический юноша, терявшийся в тени виолончели. Настраиваясь на выступление, артисты подергали струны. Инструменты завопили так, будто кошке на хвост наступили. К ансамблю присоединился дирижер, и концерт начался. Алекс оценил хитрый ход устроителей, не поставивших в зале ни одного стула. Сначала тут была бы драка за сидячие места, а после храп восхищенных слушателей заглушил бы дивные звуки музыки. А так ничего, все внимали и в нужных местах аплодировали. Тайни даже прослезилась. Брюнет с голубыми глазами покачивал в такт указательным пальцем. Не иначе как видел себя на месте дирижера. Хилл по-прежнему не наблюдалось. Видимо, убежала оплакивать в подушку невинно загубленную карьеру миссис сенаторши.
В середине (а может, и в конце, — сколько уже можно?) концерта Роул покинула зал, направившись в сторону дамской комнаты. Алекс нагнал ее почти у цели.
— Ты что, с ума сошла, — дернул он китиарку за локоть и разворачивая к себе. — А если она там тебя поджидает?
— И что, мне теперь терпеть до победного? — взъелась Тайни.
