не исполняли. Врезавшийся башкой в стену Ахмедханов, в тревожных восторгах подчиненных сам никак не участвовал. Он просто что-то мычал, сидя на жопе. И дико вращал безумными глазами. Н-да..
По сравнению с позавчерашним, богатым на события днем, вчерашний радовал своей размеренной рутинностью. Третьего дня, сразу после того, как на грохот, в проеме двери кабинета показалась капитальная женщина с невозмутимым лицом и выразительным филеем, Данилин всех выгнал. Перечить и задерживаться в жерле вулкана не решился никто. Через минуту в помещении остались трое. Сам Данилин, Валентина Викторовна и все еще недоумевающий Талгат Расулович. Поняв на практике, что рожденному ползать, лучше не летать, он, уцепившись задницей за пол, а руками за голову, так и остался сидеть в точке приземления. Во всяком случае, когда я в числе последних эвакуировался из руководящего кабинета, обстановка там оставалась именно такой.
Чем дальше следователи отходили по коридору, тем громче и активнее они реагировали на случившееся. Мне было идти дальше всех и слушая возбужденных коллег, я выяснил, что прежде майор Ахмедханов вел себя гораздо солиднее и подобных выходок себе не позволял. Но, с другой стороны, размышлял я, долгая дружба с мерзавцем Ягутяном, рано или поздно вполне могла сподвигнуть майора не только на прелюбодеяние с Эльвирой Юрьевной. Но и на любые акробатические безумства. Что, собственно, и случилось. Ягутян хорошему не научит. Воспользовавшись опустошенной растерянностью Лидии Андреевны, я быстро и незаметно свалил из РОВД.
Утром следующего дня на оперативке все коллеги делали вид, что это не они вчера были очевидцами фееричного акробатического этюда. На пустой стул Талгата Расуловича избегали смотреть все. Включая самого Данилина. Труднее всего приходилось Зуевой, поскольку ее место располагалось как раз напротив ахмедхановского. Но и она как-то справлялась. Совещание проходило в русле конструктивного и непривычно спокойного общения Алексея Константиновича с вверенным ему коллективом. И от такой непривычности создавалось ощущение, что каждую секунду все сильнее сжимается какая-то невидимая пружина. С тем бы и разошлись, но я был вынужден нарушить эту звенящую от напряжения пастораль.
— Разрешите, товарищ майор? — почтительно встал я со своего стула.
И сразу заметил, как при первом же звуке моего голоса, голова наискось сидящей передо мной Лидии Андреевны попыталась по-черепашьи вжаться в плечи. Данилин тоже вздрогнул и нехотя поднял на меня глаза. А коллеги заскрипели стульями.
— Мне сегодня опять в прокуратуру, — я подошел к столу начальника и поскольку он не захотел протянуть руку в мою сторону, положил повестку перед ним на стол.
— Иди, — без какой-либо интонации разрешил мне Данилин и отвернулся к окну, даже не взглянув на черную метку мадам Клюйко.
Постояв для порядка минуту и подождав какой-нибудь дополнительной руководящей реакции, но так и не дождавшись, я забрал свою повестку и в полной тишине покинул кабинет.
Рассудив по пути в прокуратуру, что уж коли я хожу туда на допросы и очные ставки, как на работу, то и напитывать свой растущий организм мне следует также должным образом. Поэтому, перед тем, как прибыть в двести четвертый кабинет, сначала я решил посетить подвальное помещение. В этом здании чужим я себя уже не чувствовал, а потому сегодня не стал стыдиться своего партикулярного платья и со своим подносом расположился не на галерке. Благоразумно не сбрасывая со счетов инквизиторскую репутацию и сучью сущность Эльвиры Юрьевны, я все же чувствовал себя намного увереннее, чем в свой первый визит к ней. По крайней мере, теперь я знаю мотивы, которые ею движут. И, мало того, эти мотивы я немного уже заземлил.
Опоздал я всего на десять минут, но старший следователь Клюйко нервничала, будто я не явился вовсе.
— Ты что себе позволяешь, Корнеев? Может мне тебя закрыть для собственного удобства, чтобы ты у меня все время под рукой был? — зло гримасничая, попыталась взбодрить меня особо важная следачка.
— Не, Эльвира Юрьевна, сие никак невозможно! — без приглашения уселся я на привычное уже место слева от нее, — Тогда уж сначала нужно обвинение мне предъявить, а до того не выйдет! Вы ж прокуратура, а потому должны закон блюсти! — я заглянул в ее красивые глаза и добавил со значением, — Даже если по каким-то личным мотивам вам очень хочется меня закрыть..
Мой испытующий взгляд Клюйко выдержала и глаз не отвела. Следователь по особо важным делам, да еще в своем кабинете, это вам не юная комсомолка на первом осмотре у гинеколога. Ни смутить мерзавку, ни толком заглянуть ей в душу, мне так и не удалось.
Сегодня было суждено препираться с братовьями Кулиевыми. Эльвира решила начать устранять наши противоречия с моего батла со старшим из них. Уже рожденный бессовестным, Назим врал, как сивый мерин. Распространяя по кабинету запах камеры, он заливался соловьем. Про то, как я его беспощадно избивал, нанося без всякой жалости удары по его лицу и телу. Из-за чего он и вынужден был оговорить себя, двух родных братьев, односельчанина и даже такого уважаемого человека, как Гайк Радикович Ягутян. Про то, что я его порол и, что порол ремнем по голой жопе, он молчал. Молчал, как мерзлый судак об еще более мерзлый лед.
Следует заметить, что предыдущие ораторы из аровской половины их шайки, были намного откровеннее и скрывать позора своих корешей не стали. В том и был замысел. Телесных повреждений на обличье и тулове у Назима не зафиксировано, а свою многострадальную задницу он не выдаст ни при каких обстоятельствах. Точно так же будут себя вести Ильхам и Гамид. Ох, наплачется же с ними Эльвира свет Юрьевна! Она еще не знает, что мои очняки со всей этой шайкой латентных педерастов ей совсем скоро цветочками-лютиками покажутся! Когда Клюйко начнет проводить очные ставки уже между поротыми азерами и непоротыми арами, она взвоет. И наверняка в полной мере насладится колоритом их встречных эпитетов друг другу.
Прокололась она в самом конце. Все-таки женщины, они существа более тонкой душевной организации, нежели примитивные и заскорузлые мужики. Вопрос о возлюбленном она задала как бы вскользь и именно в тот момент, когда все мое внимание было занято подписанием ее бумажек. И спросила она не напрямую, а косвенно. Нет, эта чернильница точно дурой не была.
— Говорят, у вас там в следствии кто-то вчера упал и ему даже скорую вызывали? — непринужденно поинтересовалась Эльвира, поочередно подсовывая мне собственноручно исписанные бланки.
— Да, было такое, — тоже без особых эмоций ответил я, тщательно ознакамливаясь с ее писаниной, — Два сотрудника бабу не поделили, —
