— Вон там лежит. Смотри.
— Он всегда с тобой? И на работу ты его таскаешь?
— Да. Минутку, я, кажется, начинаю понимать, ты думаешь, что когда со мной… это он? Его рук дело?
— Пока я ничего не думаю. Как вы любите говорить, я собираю факты. И факты эти совсем не таковы, чтобы я ими делился с правоохранительными органами. Кроме тебя, конечно. По сотовому, когда он включен, всегда можно выследить человека.
— А как дело о нападении на тебя?
— Я думаю, что никак. Один раз ко мне приходил некий оперативник. Потом, уже после больницы, меня вызывали к какому-то хмырю и все.
— Наверное, дело еще ведут следственные органы.
— Тебе лучше знать, какие там органы чего ведут, но меня больше не дергают.
— Саш, давай попробуем все это раскрутить в частном порядке.
— Давай. Только никаких переговоров по теме через телефонную сеть. Неважно — какую. Только при личной встрече. И потом еще одно. Старайся если можно, выключать свой мобильник, вот как сейчас. Евгения я буду использовать «вслепую». Без него мне не справиться с той задачей, а она может нам помочь.
— Поняла. Я тоже кое-что сделаю по своим каналам. Ты даже не представляешь, сколько через нас проходит всякой информации. В основном, мусор, конечно. Можно использовать кое-что, но это почти служебное преступление…
— Будь осторожнее. Да и еще. Ты ведь знаешь Рафика Степаняна.
— Конечно, и что?
— Он, во-первых, стукач. Во-вторых, был замешан в деле о хищении золота. Он тогда в Генеральной работал. Где-то у него есть лохматая лапа, только поэтому его и не посадили, а перевели к вам. А в-третьих, он обожает совать свой нос в чужие дела. Это он нас заложил твоему бывшему.
— Ни фига себе!
— Будь с ним поаккуратнее. И, пожалуйста, делай вид, что ничего не знаешь.
— Это тебе Евгений рассказал?
— Да. Не думаю, чтобы он врал. Он к тому моменту уже хорошо набрался, а ты же знаешь, когда у него словесный понос, то остановить бывает трудновато. Вот он и выбалтывает иногда, о-о-очень занятные факты.
— Это с другими. Со мной он последнее время был малоразговорчив, слова не вытянешь. Придет, завалится на диван с книжкой и лежит бревном. Или у телека.
— А тебя, правда, отстранили от того дела?
— Правда. Как раз в тот день, когда мы…
— Почему? По-моему ты превосходно справлялась, и дело было почти закрыто, ты сама говорила, что готовится к передаче в другое ведомство.
— Все правильно. Но поскольку свидетелем проходил мой муж, я уже не могла вести дело, и закрывать его должен был другой следователь.
— А кому передали, случайно не тому дядечке, что с тобой в одной комнате работает?
— Нет, другому. Михал Юрьич, он специализируется на дальнобойщиках.
— Как это? Чего на них специализироваться?
— Ну, как чего. Там все очень даже сложно, у них такое бывает, сам черт не разберет. Классный специалист нужен, хорошо знающий специфику и характер работы.
— Но повестку ты мне успела приготовить?
— Успела. Я хотела тебя увидеть, чтобы попрощаться. А получилось вот как.
— Ты совсем у меня загрустила, хочешь — анекдот расскажу?
— Нет, но расскажи, если он смешной.
— Логично. Так вот, у полковника КГБ спрашивают, кем занимается его организация. «Хм, мы занимаемся людьми, которые недовольны Советской властью», — отвечает кэгэбешник. — «А разве есть такие, которые довольны?» — Есть, но ими занимается ОБХСС!
— Не смешно, это похоже на мою работу. Старый анекдот. Расскажи еще.
— Вот еще. Мужик, пьяный в доску, приходит домой в три часа ночи, а там его встречает жена со скалкой: — Ты знаешь, сколько сейчас времени? — Нет. — Тогда вот тебе один час (бьет его по башке скалкой), вот тебе два часа (опять бьет), и вот тебе три часа (снова бьет)! А теперь пошел спать, скотина! Мужик, почесав репу, говорит: — Хорошо еще, что меня не угораздило прийти в полночь! Опять не смешно?
— Ничего смешного. Это уже про тебя.
— Больше сейчас не помню. Скажи тогда, а почему ты выбрала именно меня? Я старше тебя почти на тринадцать лет, я не был боксером и вообще не занимался спортом, если не считать велосипеда. Я не пою под гитару, не зарабатывая крутые бабки, почему? Чего ты во мне нашла?
— Не знаю. С тобой интересно. Можно поговорить, и вообще…
— Что касается вообще, то это спорный вопрос.
— Ладно, я скажу, но один раз и никогда не будем больше об этом. Я хочу быть с тобой, когда мне этого хочется. Кода захочу — хочу быть одна. Я не хочу каждый раз ждать мужа с работы и держать теплый ужин. Не хочу выслушивать его ворчание и всякие придирки, не хочу обслуживать его, как кухарка… Я хочу свободы и хочу быть сама себе хозяйкой. Я хочу приходить в свою квартиру, зная, что могу завалиться с книжкой на диван, или включить ящик с сериалом, или залезть в ванну, или позвать любовника. И при этом никто, ты понял, никто не будет ко мне приставать и чего-то от меня ждать. Я хочу оставлять свою работу за порогом, и возвращаться к ней, только сев за свой служебный стол. Я не хочу стирать грязные носки и мыть грязную посуду. Если мне надоест быть с тобой, я так и скажу, и знаю, что ты сразу уйдешь, и не будешь скулить, как щенок под дверью. Я хочу владеть ситуацией, и владеть своей личной жизнью.
— А что ты хочешь сейчас?
— Сначала я хотела, чтобы ты меня трахнул. Но ты все испортил этими дурацкими разговорами. Я не хотела говорить о работе, не хотела говорить про Женьку с его придурью, не хотела еще раз вспоминать то унижение, через которое мне пришлось пройти. Когда у меня отобрали законченное дело, это было глупо, обидно и несправедливо, и я тоже не хотела об этом вспоминать. Наконец я сказала то, что не должна была говорить — потеряла над собой контроль. У меня пропало все настроение.
— Это виноват я?
— Да виноват ты, поэтому я хочу, чтобы ты сейчас ушел.
— Совсем? — удивился Алекс.
— Нет, только сейчас.
— А как же идея о частном расследовании?
— В любом случае об этом мне надо подумать, проанализировать материал, а думать я должна одна. С тобой это не очень то хорошо получается. Если ты сам мне понадобишься, или мне понадобиться твоя информация, я с тобой свяжусь. А теперь уходи.
— Все-таки тебе удалось. Сейчас, уже ухожу.
— Чего удалось? — спросила Валентина.
— Мне теперь ничего уже не хочется. Пока.
Алекс быстро оделся и сразу же ушел.
Очевидно, что кто-то из них лгал. Или Валентина или Евгений. Или оба сразу. Алексу, по понятным причинам, хотелось, чтобы врал только Евгений. Но лгать без особой на то причины у Женьки привычки не было. Насколько Алекс его знал, Евгений не любил проблем, которые можно как бы и не иметь вовсе. А дополнительная ложь всегда потом создает и добавочные проблемы. Единственная польза от такой лжи — это возможность набить Алексу морду, сохранив при этом лицо. Но такой каламбур мало что объяснял. Из-за столь ничтожной цели, Евгений не стал был врать так резко. К тому же он не мог не знать, что истина довольно быстро выплывет наружу. Правда, в тот момент, он был не совсем трезв, но не в той степени, чтобы совсем утерять контроль над своими действиями и словами. Или он думал, что Алекс будет молчать, и не признается Валентине, что ее бывший муж врезал ему по морде? Опять же, Алекс не знал, как в действительности Евгений расценивает свой разрыв с женой. Возможно, он еще питает какие-то надежды и не заинтересован в продолжении романа своего приятеля и своей бывшей супруги. Не исключена была и самая банальная ревность.
