— Это не блиц, а шорт-треккер. Медленнее, чем блиц, но куда безопаснее… Идем, нельзя терять времени.
Они прошли мимо ряда стеллажей, на деревянных полках которых теснились древние тома. Их названия ни о чем не говорили следователю: «Эфиродинамика жидких сред», «Прикладная демонология» Аулера, «Квазигеометрия: начертание Фигур колдовских, Концентрирующих и Преображающих», «Люкс Некродум», «О великих Других»… Их сопровождал луч света, падающий откуда-то сверху, и освещавший лишь те несколько квадратных сажен, по которым они шли, поэтому Фигаро ничего не мог сказать о размерах помещения, в котором они находились. Густой алый ворс дорожки под ногами глушил шаги.
Наконец, впереди показалась стена, в которой была дверь. Толстую стальную панель украшала бирка с черепом и костями, под которой темнела выгравированная в металле надпись: «Красный блок. Вход только по личному разрешению старшего администратора!»
Фигаро присвистнул.
— Да это же Запретный сектор. Мне туда нельзя. То есть, совсем нельзя — трибунал.
— А никто не узнает, — Артур махнул рукой. — Я отключил регистраторы. — Он подлетел к двери, ткнул пальцем в замок и покачал головой:
— Так, ясно. Пароль. — Призрак сделал пальцем круговое движение. — Однако… Очень-Секретный-Пароль-Который-Никто-Не-Должен-Знать… — Он что-то прошептал и дверь, к удивлению Фигаро, с легким щелчком приоткрылась, чуть скрипнув на ржавых петлях (похоже, этот отдел библиотеки давно никто не посещал).
— Входите, Фигаро! Бегом! Она сейчас опять закроется.
…За дверью оказался такой же зал, что и перед ней: деревянные стеллажи, книги, редкие столики для чтения. Разве что дорожка под ногами была темно-синей, а падавший с невидимого потолка луч света — чуть ярче. Следователь почувствовал что-то вроде разочарования.
— Странно, — произнес он вслух, — я-то думал, тут будут крутые системы безопасности.
— Они крутые, уж поверьте, — Артур едко хихикнул. — Вы, например, никогда ничего здесь не найдете, если точно не будете знать, что ищете.
— Это как так?
— А вы попробуйте, — посоветовал призрак. — А я пока найду нужную литературу…
Он упорхнул и Фигаро остался в одиночестве. Некоторое время следователь нерешительно осматривался по сторонам, а затем подошел к ближайшему стеллажу и взглянул на полку.
Странно: на ней стояли, казалось, самые обычные книги: разномастные корешки переплетов тускло сверкали вытертой кожей, плотно прижимаясь друг к другу. Но все попытки следователя прочесть надписи на корешках оказались безуспешными: буквы, вроде бы, были знакомыми, но, при ближайшем рассмотрении, превращались в совершеннейшую белиберду:
«АуТхав45йЫхш!» «Ко45струК!» «ЛлоQewertysФы!»
Следователь попробовал снять один из томов с полки, но с таким же успехом он мог бы попытаться сорвать нарисованную на обоях розочку. Пальцы скользили по книгам словно по льду, оставляя в мозгу неприятное ощущение неправильности геометрии здешнего пространства: там где должен был быть угол внезапно оказывалась плоскость, плоскости обрывались непонятными дырами, ведущими в никуда, а полки, казалось, вообще не имеют границ — нащупать верхнюю или нижнюю было невозможно.
— … А, вы тут развлекаетесь! — Арутр появился из-за стеллажа, левитируя перед собой небольшую стопку книг. — Ну-ну, давайте-давайте… — Он бухнул книги на столик для чтения и завис рядом, щелчком пальцев включив стоявшую рядом лампу с зеленым абажуром.
— Что это?.. «Структура континуума как n-мерного пространства, Уильям Кроули»… «Темпоральные фазы как эфирные аномалии, У. Кроули»… «Математика вещей», опять же Кроули… Это, часом, не тот Кроули, который…
— Да-да, все верно. Тот, который. Заседал в Первом ректорате и был одно время моим замом… Я пока быстренько все это отсканирую, а вы, если хотите, задавайте вопросы. Вижу, у вас их немало.
— На самом деле, всего один. — Фигаро сел на стул рядом с Артуром. — Что все это значит? Вы сказали, что Конрад погиб не зря, и что вы уже видели такое раньше.
— Да, — кивнул Артур, — видел. Точнее, видел нечто очень похожее… Впрочем, позвольте начать издалека, а то вы ни черта не поймете.
…Одна из книг сама собой открылась, и ее страницы начали неспешно перелистываться. Артур что-то прошептал, сделал рукой сложный пасс и, вздохнув, сказал:
— Кроули был гением. И он был, простите мне мой прононс, дерьмом на палочке… Я никогда не видел, чтобы кому-то настолько легко давалось изучение колдовства — в двадцать лет он вытворял с эфиром такое, что завидно становилось даже мне. Однако же, как мне тогда казалось, его не интересовало ничего, кроме его лаборатории и опытов. Поэтому я с легким сердцем сделал его своим первым замом и снабжал всем, о чем он только мог попросить.
— Он изучал запретные искусства?
— Фигаро, в те времена не было понятия запретных искусств. Мы были детьми, перед которыми Демон Квадриптиха распахнул двери конфетной лавки. И мы жрали, жрали, пока нам не поплохело… Никаких ограничений перед Кроули никто специально не ставил.
— Он стал заниматься некромантией?
— Хуже. Он изучал Время.
— Но… — Фигаро озадаченно потер нос, — но темпоральное колдовство не работает. Манипулировать временем нельзя.
— Да, да, нельзя перемещаться вдоль Линии. Нельзя попасть в прошлое или в будущее, нельзя предсказать, какая лошадь победит на скачках, невозможно узнать, от чего померли динозавры и так далее… Потому что во времени невозможно перемещение материальных объектов.
— Ну да. Я об этом и…
— Фигаро, перемещаясь через блиц вы тоже перестаете быть материальным объектом. Вас разбирает до условных эфирных блоков, а затем, в точке выхода, собирает обратно. Поэтому-то частое перемещение через блиц так опасно: вы как бы оставляете свои отпечатки во Внешних Сферах, что может вызвать нездоровое внимание со стороны тамошних обитателей… Кроули начал с изучения блиц-портов. Все современные внепространственные коридоры работают по его теоретическим выкладкам — вы знали бы это, если бы не прогуливали историю колдовства… Так вот: я в то время работал со сложными эфирными моделями. И обнаружил… несоответствия. Некоторые базовые структуры вели себя… странно. Что-то меняло их, вмешивалось в мироздание на самом фундаментальном уровне. Дальше — еще хуже. Я начал замечать расхождения в результатах экспериментов с основными слоями. Это означало, как вы понимаете, нарушения в причинно-следственных связях. У меня чуть ум за разум не зашел. Хорошо, что Моргана — она мало кому доверяла после своего тесного общения с руководством Старой церкви — сообщила мне об экспериментах Кроули.
Артур немного помолчал; на лбу призрака залегла глубокая складка.
— Очень скоро опасения Морганы подтвердились. Кроули, мать его, перемещался во времени. Недалеко — секунды в прошлое, минуты в будущее. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы пошатнуть сами основы мироздания.
— И… что тогда? — Лицо следователя было бледным, как мелованная бумага.
— Между нами состоялся разговор. — Артур невесело усмехнулся. — Кроули уверил меня, что все в порядке, что он прекрасно понимает всю опасность этих экспериментов, что он проводит их только для корректировки своих вычислений и что с перемещениями по Линии закончено. Я поверил ему — в конце концов, он был просто жадным до знаний невротиком. Но установил за Кроули постоянное наблюдение. Через подконтрольных мне Других — чтобы он ничего не заметил и не заподозрил.
— И…
— Некоторое время все было тихо-мирно. Кроули с головой ушел в математику и занимался только теорией. Это продолжалось почти полгода, а потом…
— Он принялся за старое.
— Да, Фигаро. Он принялся за старое. Пять минут в прошлое. Час в будущее. Однажды я скопировал все его бумаги и провел над ними бессонную неделю — отвлекался только на чай и сортир. Не скажу, что разобрался в записях этого психопата, но главное я понял: Кроули может создать временной парадокс. Это могло закончиться… Впрочем, лучше вам о таком не знать — спать спокойнее будете.
